15 лет назад западный мир
с изумлением обнаружил,
что ему больше
не угрожает ядерная война, что колосс
в центре Евразии не является империей зла,
что советские люди – обычные люди и очень похожи
на европейцев
и американцев
и что противостояние Запада и Востока закончилось.
Наступил конец традиционной истории. Истории с битвами миллионов людей, где господствовали и противостояли друг другу глобальные идеологические проекты: либерализм, коммунизм, фашизм. Создавалось впечатление, что теперь можно заняться конструктивной работой по искоренению бедности и болезней. Перед глазами уже вставали миллионы тракторов, осваивающих пустыню Сахару, подводные батискафы, изучающие глубины мирового океана, – картинка в стиле ранних коммунистических утопий братьев Стругацких.
Реальность оказалась совсем другой. Взрыв национализма на Балканах и в других регионах посткоммунистического мира показал, что время идеологий не прошло. Развитие исламских террористических организаций, установление ими контроля над Афганистаном, Чечней и рядом других регионов продемонстрировало, что западному либеральному проекту может быть противопоставлен другой глобальный проект – не менее амбициозный и жесткий, чем коммунизм или фашизм. Одиннадцатое сентября не столько создало, сколько заставило даже слепых увидеть ту новую реальность, о которой аналитики предупреждали в течение всего последнего десятилетия.
Можно говорить о нескольких аспектах взаимоотношений западной цивилизации и ислама: идеологическом, геополитическом, цивилизационном и внутриполитическом.
1. Идеологический аспект.
В современном мире радикальный политический ислам выполняет примерно ту же роль, какую коммунизм играл в начале двадцатого века.
Тогда коммунизм стал радикальной идеологией угнетенных классов капиталистического общества, классов, которые из-за эгоизма и жестокости правящего истеблишмента не были допущены к благам современной им цивилизации. Уровень развития экономики того времени позволял обеспечить достойный уровень жизни большинству населения, однако эгоизм и хищничество правящих классов обеспечивали сохранение очень несправедливой общественной системы.
Точно так же сегодня радикальный политический ислам является идеологией угнетенных народов. Приверженцами этой идеологии в основном является население стран, в которых большинство не может воспользоваться благами современной цивилизации. Во Всемирном торговом центре работали блестящие молодые люди – бизнес-элита современного мира, и как представители элиты они обладали доходами, достаточными для того, чтобы потратить тысячи долларов на ужин в модном ресторане и десятки тысяч на новый автомобиль. А шахиды (камикадзе) вербуются в деревнях, в которых годовой бюджет всех жителей может составлять стоимость одного хорошего ужина. В мире тысячи людей ежедневно умирают от голода и десятки тысяч от недостатка денег на лекарства. Миллионы страдают от нищеты, оскорбляющей человеческое достоинство, – эти миллионы и формируют новую радикальную исламскую идеологию.
Много раз нам твердили, что бен Ладен не нищий, но ведь и Ленин с Троцким были не пролетариями, но функция интеллигентов – быть писателями всех идеологических доктрин. Сначала столкнувшись с социалистами, правящие классы европейских стран тоже пытались подавлять их, запрещая профсоюзы и социалистические партии. Только после триумфальной победы коммунистов в России стало понятно, что для эффективного противостояния этой новой силе нужно пойти навстречу требованиям низов, создав более справедливое общественное устройство. Были введены всеобщее избирательное право без имущественного, сословного и гендерного цензов, ограничение рабочего дня, пособия по болезни и безработице, организована нормальная система образования и медицинского обслуживания. В результате в среде социалистов появилось умеренное крыло, которое под именем социал-демократии и социалистических партий стало одним из столпов современного порядка.
Эта же социал-демократическая политика, но уже в мировом масштабе, необходима в качестве ответа и на исламский вызов. Необходима масштабная программа развития экономик слаборазвитых стран, а жители стран развитых должны умерить свой потребительский ажиотаж, прекратить опустошающую потребительскую гонку, вызывающую чувство ненависти у большинства человечества. Поскольку раньше этого не было сделано, то мы сейчас сталкиваемся уже с сетью исламских террористических организаций – новейшей формой большевистской партии, построенной по сетевому принципу. Против таких организаций необходима массированная работа спецслужб. Но эта работа пропадет даром, если одновременно не будут развернуты масштабные, стоимостью в триллионы долларов программы по стимулированию развития недоразвитых регионов.
2. Геополитический аспект.
В чем состояла угроза оккупации Кувейта Ираком? Ни для кого не секрет, что Кувейт это богатая нефтью провинция Ирака, искусственно отторгнутая западными странами от своей метрополии и с поставленной ими марионеточной монархией.
Если бы Ирак вернул себе эту провинцию, то Саддам Хусейн получил бы не только колоссальные финансовые ресурсы, но и образ героя в глазах исламской улицы, всех нищих и обездоленных в исламском мире. Это позволило бы ему в течение пяти–десяти лет создать ядерное оружие и организовать перевороты в ряде других исламских стран с последующим их присоединением к этой новой исламской империи. В результате сегодня мы бы имели на Ближнем Востоке новую молодую, энергичную, тоталитарную державу, обладающую оружием массового уничтожения и прямо или косвенно контролирующую большую часть добычи и транспортировки нефти. Конечно, допустить это невозможно, так как это поставило бы современную цивилизацию на край пропасти. Поэтому важнейшая задача в исламском мире – разделяй и властвуй. Таким образом, США, Европа и Россия должны приложить максимум усилий, чтобы не допустить возникновения сильного лидера в исламском мире, который бы смог объединить его на основе тоталитарной идеологии.
3. Цивилизационный аспект.
Цивилизационные противоречия легко фиксируются простым наблюдением, но преодоление этих противоречий требует глубоко и правильно осмысленных практических действий.
Как сохранить культурное многообразие мира, как обеспечить модернизацию не в форме вестернизации, с присущим ей отрицанием традиционных особенностей, а с опорой на них. Эти вопросы должны выйти из узкого круга культурологов, социологов, философов и т.д. и стать темой для дискуссий в кругах политической, экономической и медийной элит. На этом же уровне мы должны говорить и о кризисе западной цивилизации, ведь шахидами двигало и еще тысячами им подобных будет двигать убеждение в моральной и религиозной деградации западной цивилизации. Отрицание такой деградации со стороны части интеллектуальной элиты, убежденной в том, что постмодернизм есть индульгенция на вседозволенность, – это помощь идеологическим комиссарам радикальных исламистов, которые сейчас, в эти минуты, готовят сотни новых шахидов для взрывов в наших городах.
4.Внутриполитический аспект.
В Европе и США образуются множественные исламские общины, внутренние порядки в ряде из них имеют тоталитарные черты. Недаром исламисты вербуют своих бойцов из числа граждан Европы и США.
Обеспечение интеграции растущих исламских общин в западное общество – одна из серьезнейших задач для западной политики. Для России, к счастью, эта задача стоит не так остро. У нас значительная доля исламского населения, часть из которого даже ведет вооруженную борьбу в Чечне, но российское государство имеет столетнюю традицию интеграции исламских общин. А для Запада это новый феномен, и они еще не знают, что с ним делать.
Радикальный ислам бросает колоссальный вызов современному миру, но важно понять, что это не вызов собственно ислама, а вызов современности. Точно так же, как и сто лет назад, когда вызов современности принял форму социализма, а две тысячи лет назад – форму христианства. Человеческая цивилизация, найдя ответ на вызов, стала богаче и гуманнее. Можно предположить, что в результате и из этого кризиса цивилизация выйдет лучше, более приспособленной для человека. Но для этого нужно создать стратегию ответа на вызов. Остается повторить банальность: мы живем в очень интересное время – время осмысления и принятия стратегических решений.
