В Намибии на него бросился леопард. В Панаме они с группой чудом избежали авиакатастрофы. Как-то за его автомобилем погнался разъяренный слон, а у него неожиданно заглох двигатель...
Около сотни стран, бесчисленное количество перелетов. Его программа не случайно называется авторской. Он все делает сам. И снимает, и монтирует, и озвучивает.
Однажды легендарный ведущий Си-эн-эн Ларри Кинг поделился с ним: “Главное в нашей профессии — не утерять любопытства к людям, к делу, которым занимаешься...”
Дмитрий честно признается: “Через многие годы работы острота восприятия несколько притупляется. Это естественно. Но я не имею права “тухлым глазом” смотреть на мир. Ведь я рассказываю о нем людям”.
— Не так давно “Непутевым заметкам” стукнуло 10 лет. Вы исколесили все континенты. Сейчас можете вспомнить свою первую страну?
— Конечно. 68-й год... Всем известные события в Чехословакии. Я — служащий Советской Армии. Вот так и очутился за границей.
— В качестве оккупанта?
— По форме, наверное, да. Но по сути... Вы знаете, подразделение, где я служил, дислоцировалось близ небольшого чешского городка. Помню, я подружился с местными пастухами, делился с ними своим солдатским пайком. Они угощали меня козьим сыром, молоком, чешским пивом. Простые люди всегда найдут общий язык...
— Сегодня вы “нашли общий язык” с миллионами телезрителей. Кстати, многие наверняка уже забыли, с чего начались “Непутевые заметки”.
— Как ни странно, тоже с военного конфликта. Случилось так, что во время путча в 91-м году я находился в Лондоне. Меня часто интервьюировали. Предлагали деньги, что, в общем-то, не принято между коллегами по цеху. Но нас, советских, считали тогда потерпевшей стороной.
Я весьма резко высказывался о ситуации. Искренне переживал, что к власти снова придут коммунисты. И брал деньги... Я не прогулял их, не потратил на одежду. Наоборот, занял у друзей еще и купил себе камеру. Снимал с жадностью, понимая, что скорее всего в последний раз нахожусь за границей.
— Может, это отчаянное состояние и подтолкнуло, подогрело скрытые таланты?
— Не знаю. Никогда не считал себя исключительно умным и талантливым. В тот момент на телевидении образовался некий вакуум в международной информации. Многим обозревателям пришлось уйти... И вдруг на экране появляется полупрофессиональный человек с каким-то странным фильмом “Непутевые заметки или Из Лондона, с любовью”.
По-моему, такая подача материала на нашем ТВ до этого не практиковалась. Я старался снимать так, чтобы зритель вместе со мной мог прогуляться по улочкам Лондона, прикоснуться к жизни города. Чтобы у него возникло ощущение некой сопричастности к моему путешествию. Потом этот принцип лег в основу всех остальных передач. А после Лондона сразу появились предложения о съемках в других городах и странах.
— Вы, знаю, любите Африку. Страстно увлекаетесь съемками диких животных. Как правило, такая работа связана с риском.
— В Намибии был один напряженный эпизод. Я снимал леопарда из открытого джипа. Проводник кидал ему из машины куски мяса. Леопард хватал их, поворачивался то одним боком, то другим. Словно позировал. Эдакий откормленный лоснящийся котище.
Существует негласное правило: при съемке хищников нельзя выходить из автомобиля. Это действительно опасно. Я поставил на землю штатив и в пылу работы не заметил, как опустил на землю ногу. Леопард отреагировал мгновенно. Метнулся ко мне пятнистой ракетой. Слава богу, проводник не растерялся и буквально влет кинул ему кусок мяса. Котище предпочел этот кусок моей ноге.
— За годы путешествий наверняка скопилось немало курьезных историй...
— Несколько раз пытались отнять камеру. В Неаполе, Барселоне, Гаване... Если, конечно, это считать курьезами... Но настоящим приключением стало посещение деревни диких индейцев в Панаме. В этой поездке мне очень здорово помогла Консуэло Сегура — супруга Владимира Молчанова. Она наполовину испанка и прекрасно знает язык...
Добраться до племени оказалось непросто. Попасть в русло нужной реки можно только в определенный час, во время прилива. Чтобы вместе с “высокой” водой проплыть на лодке через джунгли в нужную точку. А уже оттуда, в сопровождении местных “пионерок”, щеголявших в полуобнаженном виде, еще полтора часа пробираться пешком до деревни.
Зато там нас встречал сам министр культуры... племени. Из одежды — узенькая набедренная повязка. Раньше он был вождем, но почему-то его понизили в должности.
Министр оказался гостеприимным, как, впрочем, и все остальные жители деревни. Я раздал сувениры, а одному совсем обносившемуся индейцу подарил свою футболку. После такого широкого жеста я мог спокойно остаться жить в этом племени навсегда, окруженный нежной заботой и вниманием.
Это были индейцы, абсолютно не избалованные посещениями туристов. В отличие, скажем, от тех же масаев, которые прекрасно понимают, что они — национальное достояние своей страны, и просто так для вас даже не почешутся.
Помнится, когда мы уже проделали обратный путь, с грустью покинув замечательное племя, и летели в небольшом самолетике, нас прямо в воздухе застал тропический ливень. Каким-то образом дождь проникал в салон. Воды скопилось много: чуть ли не по щиколотку. Самолет стал терять высоту. Как летчики сквозь кромешную стену потопа отыскали площадку для временной посадки — остается для меня тайной.
— Вы продолжаете пересаживаться с рейса на рейс, когда многие пассажиры в панике сдают обратно авиабилеты. Не страшно?
— Весной мы большой компанией, в которой находилось много известных людей, летали на Северный полюс, и кто-то затронул тему авиакатастроф. Народ в самолете заметно приуныл. Я сказал тогда: “Представляете, если мы рухнем, какой красивый некролог напишут!” Странно, но пассажиры оживились.
Вообще, опасность может подстерегать в любом, самом, казалось бы, невинном месте. Вот сплавлялись мы в Коста-Рике на лодках по горной реке. Вроде бы ничего особенного. Обычный рафтинг. Но лодка неожиданно перевернулась. К счастью, обошлось без жертв. Но я узнал, что такое шок. Одна дама от страха выбралась из реки по вертикальной скале! Устроилась на небольшой площадке. Что делать дальше — она не знала. Я после шутил: “Снять ее оттуда можно было либо с помощью вертолета, либо — снайперской винтовки”. Проводники долго мучились, но каким-то чудом сумели вытащить горе-альпинистку. А то бы голодать ей там неизвестно сколько...
— А лично вам во время путешествий голодать приходилось?
— Нет, в такие экстремальные ситуации я не попадал.
— Тогда скажите, какое самое экзотическое блюдо довелось отведать?
— На острове Бали — кстати говоря, это одно из моих любимых мест, и программу, которую там снимал, я назвал “Десять дней, проведенные в раю”, — приятель повел меня в китайский ресторан. Стены заведения были увешаны змеиными шкурками. Поначалу я удивился, но потом оказалось, что ресторан предлагает целое “змеиное меню”. Я отважился попробовать поистине гремучий коктейль.
Нас провели в специальное помещение, где из клетки достали живую кобру. У нас на глазах ей отсекли голову (правда, снимать этот момент на камеру из суеверия запретили). Потом сцедили ее кровь в стакан, добавили туда меда. Змеиный пенис мелко нарезали. Также в стакан выдавили желчный пузырь кобры. И вот всю эту адскую смесь я и проглотил.
— Вкусно?
— Говорят, полезно... Но, я думаю, только в том случае, если употреблять этот напиток каждый день.
— А какую вообще кухню предпочитаете?
— В еде я неприхотлив. Но одно блюдо на меня действительно произвело впечатление. Утка по-пекински. Но именно та, которую готовят в городе Пекине.
В ресторане, где мне довелось отведать настоящей утки, подавали еще и жареных скорпионов. Не знаю, как описать вкус... В двух словах: что-то солененькое к пиву... Однажды пробовал белых древесных червей.
Но на самом деле, когда возвращаюсь из-за границы, с удовольствием ем нашу домашнюю пищу.
— Вам приходится путешествовать и по горам, и по джунглям, и по пустыням. У вас есть какие-то специальные навыки?
— Физически я не настолько подготовлен, чтобы штурмовать Эверест. На горные лыжи-то встал всего несколько лет назад. Тогда сложилась забавная ситуация. Нас с группой, точнее с моей женой Татьяной и ее сыном Димой (дело было в Швейцарии), должны были обучить спуску на лыжах буквально за несколько дней. Такую спешку диктовали условия поездки.
— И что — получилось?
— С грехом пополам. Ушибы, растяжения, одна потерянная камера. Настоящую радость спуска я почувствовал только в этом году. Когда не лыжи управляли мной, а наоборот.
— А под воду с аквалангом вы погружались?
— Впервые это произошло на Бали. И опять же со всей семьей. Нас обучала прекрасная аквалангистка, англичанка Линда. Первого инструктора запоминаешь, как первого учителя, — ведь он открывает тебе всю эту фантастику. Впечатление было настолько сильным, что когда через 40 минут мы ступили на сушу, не сговариваясь отказались от повторного погружения. Нужна была передышка, чтобы переварить увиденное.
Но дайвинг — насколько прекрасен, настолько и опасен. Там же, на Бали, я был свидетелем, как одного нашего туриста еле откачали. Крепкий сибирский мужик. Понесло вглубь течением. И только когда глубина перевалила за 40 метров, ему удалось справиться со стремниной. Он резко всплыл наверх. Из ушей потекла кровь... Так что я стараюсь погружаться, соблюдая все правила безопасности.
— Значит, в скором времени зрители увидят подводные съемки?
— Ну, говорить серьезно об этом еще рано. Хотя недавно на острове Комодо я уже снимал на небольшой глубине.
— Дима, насколько я понял, ваша семья принимает активное участие в создании ваших передач?
— До недавнего времени Татьяна работала со мной вторым оператором. Потом ее сменил сын Дима. Сейчас он работает самостоятельно в телекомпании “ВиД”, но часто помогает и мне.
— В ваших дальнейших творческих планах не намечается резких перемен?
— Для начала я все-таки хотел бы сделать передачу в настоящих экстремальных условиях. Один мой знакомый предлагает отправиться с ним на Суматру. Он оттуда родом. Там, на Суматре, остались еще первобытные племена аборигенов. Условия для съемки, правда, далеко не идеальные, нужно брать с собой кучу аккумуляторов. Заряжать их там негде...
А в перспективе есть проект новой программы, не связанной с путешествиями. Но об этом пока не буду. Чтобы не сглазить.
