Память человека устроена удивительно. Иногда кажется, что лицо или случившаяся с человеком история сотрутся из памяти, вылетев из нее с такой же легкостью, с какой птица покидает гнездо. На самом деле это не так. Порою достаточно слова или запаха, чтобы память мгновенно откликнулась и вернула давно минувший день, восстановив его свежо, полно и точно, словно он был вчера.
Недуг загнал меня в больницу. Трогательно до слез, жизнь обретает смысл, когда коллеги-друзья приезжают в больницу не чтобы навестить, а поддержать, внушить, что болезнь — явление временное, а любимая работа ждет, и все впереди. И на два-три часа окунаешься в неповторимый мир редакции.
Особенно поступок друзей трогает человека одинокого. Вот и мои коллеги Леша Лебедев, Айдер Муждабаев, Саша Мельман, Лена Шпиз очень помогли... А кроме всяких вкусностей привезли гостинец от Марата Хайруллина — банку меда. Чуть-чуть желтого цвета, очень густой, неповторимого вкуса. И рецепт его употребления: натощак чайную ложку. Мед из Башкирии, с пасеки деда. Употребляя чудодейственный мед, я вспомнил о том, что случилось много лет тому назад. История эта связана с медом и моим любимым хоккеем.
В 1986 году наш прославленный центрфорвард великой хоккейной тройки Михайлов—Петров—Харламов, Владимир Петров, и его друг кандидат психологических наук Александр Шигаев организовали команду “Звезды хоккея СССР”. Первый — президент, второй — генеральный директор. Команда и в самом деле без натяжек — звездная. Представлю: Старшинов, Якушев, Мальцев, Михайлов, Бабинов, Капустин, Лебедев, Анисин, Бодунов, Васильев, Кузькин, Шадрин, братья Голиковы и Природины, Седельников, Герасимов. Все уже закончили выступления за клубы и сборные, имя каждого — золотыми буквами в истории нашего хоккея. Я видел эту команду на льду много раз. Да, некоторые потеряли скорость, но все остальное — видение игры, передачи, броски, обводка — при них. Радость их игра доставляла огромную. И дважды я тогда написал, что лучшие клубы НХЛ были бы счастливы иметь в своих составах потерявших скорость Васильева, Бабинова, Мальцева, Якушева, Анисина. Их присутствие на льду — неповторимая школа обучения молодых. Но, к сожалению, у нас действует пресловутый возрастной ценз. Многие спад в нашем хоккее объясняют отъездом лучших за рубеж, низкой оплатой труда, материальными трудностями клубов, отсутствием льда, классных тренеров... Но никто не сказал, что почти 40-летние Старшинов, Шалимов, Якушев, списанные по возрасту, оставаясь на льду, очень помогли бы молодым и сохранили бы то, чего очень боялся утратить великий Анатолий Тарасов — “национальную особенность советского хоккея — коллективизм, основанный на высочайшем мастерстве”. Вот такую команду собрал Петров.
И посыпались заявки с приглашением посетить десятки стран, встретиться не только со сверстниками, но и командами действующими. Приглашали потому, что именно наши хоккеисты были притягательной силой для взыскательного зарубежного зрителя. Их-то и раскручивать не приходилось — имена работали лучше самых изощренных пиар-кампаний. Во многих странах выступали звезды. Назову некоторые: Швеция, Германия, Швейцария, Голландия, Норвегия, Чехия, Дания, Финляндия...
Тут в голову Петрову приходит прекрасная идея: а почему только за границу? Что, в Сургуте, Надыме, Оренбурге, Брянске, Тамбове, Екатеринбурге, Серове, десятках других городов России поклонники хоккея живьем, лицом к лицу видели игру наших “звезд”, общались с ними? Почему бы не порадовать российского поклонника хоккея?
Звезды обзавелись штаб-квартирой в доме №18 Большого Факельного переулка. Планировали поездки, договаривались с руководителями местных и областных спорткомитетов. В программу посещения города входили: показательная тренировка с ребятами детской хоккейной школы, матч на городском стадионе с местной командой, а вечером — в самом большом по вместимости клубе или дворце культуры — встречу с жителями города. Приезд “звезд” становился общегородским праздником. Без билетов, пропусков, начальственных VIP-лож. Петров придумал ход: команду “звезд” он делил и добавлял к ним игроков местной команды. Представляете, в тройке рядом с Михайловым или Старшиновым играют местные слесари, токари, инженеры?! Это на всю жизнь, такое не повторяется.
Однажды звонит Шигаев: “Хочешь с нами проехаться по России, посмотреть, как народ любит хоккей? Тем более нам нужен ведущий встреч с населением”.
...Небольшой, тысяч на 45—50 городок. Далеко за пределами Московской области. Размещаемся в гостинице, а кругом народ, приветствия, улыбки. Мой сосед по номеру — доктор Олег Белоковский. Его мастерство вернуло в хоккей после травм, переломов почти всех в этой команде. Он страстно любит своих мальчишек и готов с ними хоть на край света. К нам в номер свериться, все ли в порядке, и пригласить в кафе перекусить зашел человек. Видимо, из администрации. И конечно, с просьбой — автографы. Разговорились. А потом он рассказал историю, случившуюся в городе за несколько дней до нашего приезда, которая, несомненно, стала исторической.
На окраине городка одиноко проживал 80-летний старик-пасечник. Десятки ульев в определенное время года приносили ему разные сорта меда. Он любил своих пчел, как детей, звал их по именам и открывал соты, не закрывая лицо сеткой. Мед у него и в самом деле был разных сортов, и все уникальные. Старик получал письма с просьбой поставить на очередь больных язвой желудка, хроническими простудами, воспалением легких, сердечной недостаточностью. Его мед давал чудодейственные результаты.
Однажды к нему на пасеку прибыли бандиты. Их условия: десять тысяч немедленно и тысячу рублей ежемесячный оброк. Старик стал объяснять, что таких денег у него нет, да и тысячу в месяц мед ему не приносит, так как большую часть продукции он бесплатно отдает больным. Но недаром большинство бандитов — отморозки, они категоричны: сожжем пасеку. А сгоревшая пасека — это смерть не только для пчел, но и для старика. И он смекнул: “Приезжайте послезавтра, деньги займу, да и дочка поможет. Жду в шестнадцать часов”. Он обратился в горотдел милиции — ничего путного, а уж тем более охрану, ему не предоставили: вот когда придут, когда сожгут, будем разбираться.
Пасечник отправился в лес. Примерно полвека назад он в этих лесах возглавлял партизанский отряд. Когда пришли наши, он кому-то из начальников показал землянку, где хранилось оружие и боеприпасы. Но война есть война, и наступающие части двинулись дальше. Дед-партизан без труда отыскал землянку. Он знал, как подготовить оружие к бою, знал, как воевать с врагом.
Главная дорога сворачивала на пасеку направо. А слева на обочине громоздился большой холм. В назначенное время “Волга” и “Жигули” приехали за деньгами. Как только первая машина миновала холм, раздался оглушительный взрыв — машина наехала на противотанковую мину. Из “Жигулей” выскочили три обезумевших бандита. Партизан пулеметными очередями буквально разрезал их пополам. Первую машину разорвало на мелкие куски, и следствие даже не смогло выяснить, сколько там было рэкетиров.
На пасечника завели уголовное дело: расправа, не имел права применять оружие. Однако арестовывать власти его не стали — командир партизанского отряда, кавалер боевых орденов, да и народ роптал, оказывая полную поддержку победителю. К тому же местное начальство ожидало решения областного.
И вот вечер в доме культуры. Проходы забиты, на каждом кресле по два человека. Мальчишки оккупировали половину сцены. На другой — наша команда. Справа от сцены ложа для местного начальства.
Посоветовались с Шигаевым, Петровым и решили... Благодарю горожан за прием, за то, что пришли на встречу. Под бурю аплодисментов поименно представляю хоккеистов, а затем: “Дорогие товарищи, прежде всего от имени команды — олимпийских чемпионов, чемпионов мира — хочу поздравить всех жителей города: рядом с вами живет, и дай Бог ему здоровья, настоящий герой. Во время войны он уничтожал фашистов, сейчас же в одиночку вступил в неравный бой с бандитами и победил. Честь ему и слава”. У начальников в ложе стали такие лица, как будто их нарисовали Кукрыниксы, а Саша Шигаев подсказывает: “Про орден не забудь”. Я продолжаю: “Мнение нашей команды: руководство города должно послать в Москву в Президиум Верховного Совета бумагу с предложением о награждении героя орденом”. В разговор вступает Петров: “Да и памятник при жизни ему надо поставить на площади”. В ложе — все мертвые, а зал несколько минут разрывался от грохота аплодисментов.
В конце вечера, как положено, банкет. Уж очень хотелось отцам города пообщаться со “звездами”, чокнуться рюмкой и закусить. Но наше выступление в защиту пасечника не прошло незамеченным. Самый главный начальник (его слушали с особым почтением) сказал примерно следующее: “Зря вы так смело об ордене, о памятнике, в героя деда возвели, а ведь сколько трупов”.
Но Петров остается Петровым. Он и Тарасову отпор давал, а уж здесь-то: “Пасечник и в самом деле герой. Командир партизанского отряда, дед в свои 80 победил бандитов. Но почему-то местная власть его защитить не сумела”.
Острую полемику сняли тостами: “за наш хоккей”, “за дружбу”, “за приезд на следующий год”.
Утром, перед самым отъездом, пришла женщина, долго извинялась и очень просила не отказать ей. В чем? Думал — клюшку, шайбу, автографы. А она вытащила из хозяйственной сумки две банки меда. В одной — светлый, чуть желтый, в другой — коричневый. “Отец очень просил принять гостинец. Он и болезни желудка снимает, и организму помогает. Отец, — повторила женщина, — очень просил”. И подарила мне обе банки. Через некоторое время Шигаев с радостью сообщил нам, что дело на партизана-пасечника было закрыто.
Спустя годы мед, врученный друзьями, вернул меня в воспоминания многолетней давности. Справедливо народное поверье: что хороший человек зло забывает, а добро остается навечно.
