Кремль продемонстрировал Западу свое миролюбие и готовность договариваться. Лидерам донецких и луганских ополченцев послан предельно четкий сигнал: мы вас любим и поддерживаем, но «крымского сценария» не будет. Новороссия никогда не будет частью собственно России. Будущее Донецка и Луганска — в составе Украины. Смиритесь с тем, что вам придется рано или поздно договариваться с Киевом и сосредоточьтесь на выторговывании для себя максимально выгодных условий.
Кто-то воспримет решение ВВП как «великое предательство» - предвижу, например, язвительную реакцию вожака ополченцев Игоря Стрелкова. Кто-то - как признак того, что «железный Путин» на самом деле не такой уж « железный», раз он гнется под давлением. Но честное признание геополитических реалий — особенно если реалии далеко не так радужны, как хотелось бы — это не признак слабости. Это признак наличия здравого смысла и здорового чувства самосохранения.
Сенатское разрешение на использование войск на территории Украины исчерпало свою реальную полезность после включения Крыма в состав страны. Ввод российских войск в Донбасс и Луганскую область всегда был «рецептом катастрофы». Мы бы не избавили родственное нам население от кровавых испытаний, но при этом втянули бы свою страну в исключительно тяжелый военный и экономический конфликт с минимальными шансами на победу.
То, что возможность российской военной помощи «народным республикам» официально признано нереалистичной, не может не радовать. Но вот с тем, почему такое признание прозвучало именно сейчас, стоит разобраться. Мне кажется, что случилось это вот почему: в ходе украинского кризиса сейчас происходит очередной важный психологический перелом. И тот, кто не успеет вовремя уловить эти изменения и скорректировать свой курс, может оказаться в очень сильном проигрыше.
Несколько дней назад я написал: «мирный план Порошенко» - это, скорее всего, политическая ловушка для России. Я по-прежнему придерживаюсь этого же мнения. Но сейчас стало очевидным: у Москвы нет иного выхода, кроме как с открытыми глазами вступить в этот капкан и попытаться дезактивировать его изнутри. Конечно, план Порошенко предлагает очень слабую надежду на мир. Но других реалистичных мирных планов на столе, к сожалению, нет. России придется работать с тем, что есть.
Почему я столь категоричен? Потому что выбирать нашей стране приходится между вариантом со слабой надеждой и вариантами с полным отсутствием надежды. Продолжение гражданской войны на Украине прямо бьет по интересам России. Мы рискуем получить рядом со своими границами «европейское Сомали» - беззаконную территорию, на которой правят полевые командиры. А такая «культура насилия» не признает государственных границ. Если ситуацию не переломить, то рано или поздно она ворвалась бы и в нашу страну.
Частично, собственно, это уже произошло. Взгляните на потоки беженцев, на летящие из-за границы на нашу территорию пули и снаряды. Но это только « превью» того, что может быть, если бойня рядом с РФ не будет остановлена.
Самостоятельно остановить бойню на Украине, как уже было сказано выше, Россия не в состоянии. Чтобы добиться результатов, мы должны действовать только в одной упряжке с Европейским Союзом — какими бы сильными ни были взаимная неприязнь и взаимное недоверие между «возницами». ЕС на такое партнерство согласен только на основе плана Порошенко — иначе уже в конце этой недели против РФ к восхищению Вашингтона будут введены новые санкции. Получается, что у Москвы есть и позитивные, и негативные стимулы поддержать план Порошенко.
Как быть с тем, что этот план откровенно несовершенен и в недостаточной мере учитывает интересы близких России сил на Юго-Востоке Украины? «Ремонтировать поезд» придется уже в ходе движения. Если мы будем частью этого движения, то у нас вновь появится некоторая свобода маневра и шанс делать план Порошенко более разумным и реалистичным. О том, что такой шанс есть в принципе, свидетельствуют хотя бы «консультации» в Донецке с участием экс-президента Украины Кучмы и лидеров местной Народной Республики.
Сумеем ли мы этим шансом воспользоваться на практике — вопрос пока открытый. Но чтобы такая возможность сохранилось в любом случае нам надо было запрыгнуть на подножку поезда — поезда, который вот-вот уйдет.
