“В повестке дня нашего саммита нет слова “санкции”. Там есть слово “диалог” — перед началом чрезвычайного слета лидеров ЕС с подобными примирительными заявлениями выступили сразу несколько высших европейских политиков вроде премьера Франции и шефа итальянского МИДа. Но сравнительно благополучный для Москвы исход рандеву главных европейцев не должен стать для нас сигналом к спячке. При всей зрелищности политики Кремля в отношении Грузии пока все наши шаги представляли собой лишь реакцию на действия Саакашвили и Запада. Сегодня этого уже недостаточно.
Уже накануне слета европейских боссов стало ясно, что ЕС все-таки не рискнет разговаривать с Кремлем на языке ультиматумов. Несколько дней назад шеф французского МИДа Бернар Кушнер заявил о возможности введения санкций против Москвы. Вчера утром министра поправил его непосредственный босс, премьер Франсуа Фийон, намекнувший на возможность нового посреднического визита президента Саркози в Москву. В том же духе высказались и главный дипломат Евросоюза Солана, министры иностранных дел Италии и Финляндии. Особо откровенным оказался именно финн. По его словам, из-за исключительной экономической взаимозависимости ЕС и России санкции против нашей страны невозможны по определению.
Объявленные вчера вечером итоги саммита подтвердили, что по крайней мере пока в ЕС победила "партия умеренных". Так, выступивший перед журналистами в качестве представителя всех своих коллег президент Франции Саркози заявил, что "для танго требуются двое". Саркози предложил России самой выбрать, какие отношения она хочет иметь с ЕС - дружеские или не очень.
Как и ожидалось, итоговое заявление саммита ЕС в основном состояло из общих фраз. Единственная конкретная антикремлевская мера - замораживание переговоров о новом соглашении о партнерстве и сотрудничестве между Евросоюзом и Москвой. В глазах обитателей Кремля такая "санкция" едва ли тянет даже на агрессиный жест. В российской столице убеждены, что как можно быстрое завершение переговоров о новом "партнерском" договоре нужно, прежде всего, Европе, а вовсе не России. Вряд ли Москву напугает и решение боссов ЕС направить в зону конфликта делегатов для изучения ситуации на месте и создать пост представителя Евросоюза по разруливанию конфликта на Кавказе.
Одним словом, пока ставка Кремля на том, что ЕС будет лаять, но не кусаться, полностью оправдала себя.
Важно понимать, однако, что от курса на жесткую конфронтацию с Москвой лидеры Европы отказались вовсе не только из-за страха перед возможной ответной реакцией Москвы. Отношения Евросоюза и России настолько важны, что решение об их судьбе нельзя принимать с бухты-барахты. Европейцы хотят все обсудить друг с другом и с Кремлем в более спокойной обстановке и уж только после этого подойти к принятию неких стратегических решений.
Тем же самым во время образовавшейся передышки есть смысл заняться и Москве. Россия доказала, что в краткосрочном плане мы можем безнаказанно бросать вызов Западу и довольно неплохо себя чувствовать. Но вот в плане стратегическом курс на пребывание в состоянии “блестящей изоляции” абсолютно бесперспективен. Лозунг “опоры исключительно на собственные силы” звучит, конечно, великолепно. Но в современном мире реально осуществить его на практике пытались лишь апологеты идей чучхе в Северной Корее.
Если Москва будет в дальнейшем лишь реагировать на геополитические ходы наших оппонентов, в конечном итоге мы обречены на поражение. Действовать стоит, исходя из принципа “лучший способ обороны — это наступление” (в данном случае не военное, конечно). России остро необходимы не пропагандистские, а реальные прорывные политические инициативы. Благо почва для это еще есть — даже в отношении, казалось бы, навсегда потерянной для нас Грузии.
Выступая вчера в МГИМО, глава российского МИДа Сергей Лавров особо упирал на то, что наш нынешний внешнеполитический курс на Кавказе строится помимо всего прочего на нормах морали. В целом с министром, безусловно, можно согласиться. Но есть сферы, где политика России (или, вернее, ее отсутствие) оставляет простор для недоуменных вопросов. Это относится, например, ко многим тысячам беженцев из числа бывшего гражданского грузинского населения Южной Осетии. Понятно, что во время разгара военных действий тотальный исход грузин из республики был абсолютно неизбежен. Вполне объяснима и эмоциональная реакция президента Кокойты, заявившего: “Мы не намерены больше кого-то (грузин. — “МК”) запускать”.
Но сейчас горячая стадия конфликта уже позади. И все нормы морали отчетливо требуют: гражданское население Южной Осетии из числа грузин не должно страдать из-за того, что Саакашвили оказался авантюристом, лузером и подлецом. Любое решение противоположного толка будет означать только одно: Россия дала молчаливое согласие на самую настоящую этническую чистку.
Конечно, в политике нельзя руководствоваться одними только высокоморальными соображениями. Но красота ситуации в том, что при правильной постановке дела пристальное внимание Москвы к проблеме грузинских беженцев из Южной Осетии может принести России вполне весомые политические дивиденды.
Возможность возвращения какой-то части грузин в Южную Осетию ни в коем случае не должна восприниматься как уступка Западу, и тем более официальному Тбилиси. Право вернуться должны получить только те, кто не участвовал в военных действиях. Условием возвращения должно стать безусловное признание нового независимого статуса Южной Осетии.
Осуществление подобной операции, естественно, потребует от Москвы очень значительных усилий. Прежде всего придется убедить Цхинвал, что нельзя уподобляться Гамсахурдиа и пытаться строить моноэтническое государство. Ясно также, что в течение достаточно долгого времени физическую безопасность грузинских “возвращенцев” смогут гарантировать только российские войска.
Однако если организовать процесс получится, политический выигрыш России будет очевиден. Из рук Саакашвили будет выбито сразу несколько козырей. Москва вновь сможет с полным на то основанием называть себя миротворцем и гарантом этнического мира на Кавказе. У Кремля вновь появятся рычаги влияния на внутреннюю ситуацию в Грузии — ведь согласие на возвращение беженцев в Южную Осетию можно обставить целым рядом условий.
То, что Москва приняла для себя решение больше не иметь дело с Саакашвили, не является препятствием. Разговаривать с “президентом Мишико” и раньше было бесполезно. Но иметь дело с грузинским обществом в целом и можно, и нужно — тем более что это вполне может привести к политическому расколу в Тбилиси и подрыву политической базы Саакашвили.
Новый курс остро необходим России и в отношении Украины. Вступление этой страны в НАТО кардинально противоречит нашим национальным интересам. Но Москва должна четко определить для себя: на что можно пойти, чтобы предотвратить этот сценарий, и на что идти ни в коем случае нельзя.
Нашим главным козырем является стойкое нежелание рядовых жителей страны Ющенко вливаться в “североатлантическую семью”. И Россия должна делать все, чтобы убедить рядовых украинцев не говорить “гудбай” столетиям дружбы и братского сосуществования. Но если украинский народ, не дай бог, проголосует на референдуме за вступление в НАТО, России придется принять такое решение. Украина не Грузия, и любые попытки на что-то повлиять силовым путем станут прелюдией к катастрофе. У россиянина, который не сожалеет о потере Крыма, нет сердца. Но у россиянина, который серьезно рассчитывает на его возвращение, нет головы.
При всей своей важности политика в отношении Грузии и Украины — это всего лишь частности. Главная проблема России в том, что США и ЕС с помощью НАТО сейчас пытаются создать в Европе систему безопасности, которая не учитывает наши интересы. Мы просто обязаны предложить альтернативу — систему безопасности, которая учитывает интересы абсолютно всех. Подобная мысль, кстати, уже не раз звучала в речах российских лидеров, включая вчерашнее выступление Лаврова, но как-то глухо. А такие вещи нужно произносить во весь голос.
Говорят, что револьвер и доброе слово гораздо эффективнее, чем просто доброе слово. Звук выстрела нашего револьвера Запад услышал со всей ясностью. Теперь надо добиться, чтобы он также явственно услышал и наше доброе слово.
