Офис у Фонда борьбы с коррупцией новый — сюда, на юг Москвы, переехали несколько недель назад с Таганки, там уже стало не очень просторно. Теперь ФБК сидит на пятом этаже в громадном здании бизнес-центра. У входа неизменно стоит завеса табачного дыма — это курят сотрудники разных контор. Кроме этого все очень буржуазно. Гостей встречает богатая парадная: по левую руку горит электрический камин, справа обедают в ресторане, а в центре красуется металлическая статуя носорога.
На двери фонда нет вовсе никакой таблички. Дальше — обычная прихожая со шкафом и вешалкой для одежды. Гостей встречает девушка Ксюша, которая также заведует гардеробом. На столе у Ксюши ноутбук и красный блокнот, поперек которого аршинными буквами выведено «Навальный» (наклейками, оставшимися после мэрской избирательной кампании, тут вообще украшено многое).
Дизайнеры, верстальщики, юристы и секретари сидят в большом зале, перегороженном несколькими столами. Это помещение проектов РосЯма (путем заявлений в прокуратуру борются с недобросовестными дорожными службами), РосЖКХ (по той же системе — с коммунальщиками) и т.д. У РосПила отдельная комната площадью метров сто.
В штате РосПила значатся четыре человека — все с юридическим образованием. Андрей Мищенков уехал из Москвы на судебное заседание, а Валерий Золотухин и вовсе в столице не бывает, работая удаленно — из Челябинска. Так что с «МК» говорили Анатолий Шашкин и Любовь Соболь, юристы и координаторы проекта.
«Толь, посмотри, мне ответ прислали. «Уважаемый господин Л.Э.Соболь» пишут», — смеется Любовь. «Фамилия такая», — мрачно резюмирует Шашкин. Некоторая антонимичность роспиловцев чувствуется с первого слова: Соболь — шумная и активная, тогда как Шашкин — спокойный и преимущественно молчаливый.
Пишите письма. И подлиннее
В 2010 году, затевая РосПил, Навальный писал: «Идея сайта очень проста и родилась из наших веселых упражнений с острой палкой против госпильщиков: 1) все желающие приносят на сайт информацию о конкурсах по госзакупкам, имеющим явный распилочный характер; 2) через сайт мы находим и регистрируем экспертов, желающих помочь в разоблачении жуликов; 3) эксперты пишут экспертизы, юристы пишут жалобы в антимонопольную службу и прочие органы; 4) если необходимо физически ходить в комиссии, суды и т.д., то это делаю я со своими коллегами».
Как известно, каждому приобретению госконторой чего-либо должен предшествовать открытый конкурс, где разные компании соревнуются за право исполнения заказа. Выигрывает та, что выставила наименьший ценник, поклялась исполнить работу быстрее всех и пр. — для каждого критерия есть свои баллы, в соответствии с которым выявляется лидер.
Конкурсы, они же тендеры, должны размещаться на официальном сайте (zakupki.gov.ru), где исполнители, по идее, и находят контракт по душе. Однако подчас условия заказа меняются так, что неаффилированной с чиновниками компании «взять» заказ решительно невозможно. С этими коррупционерами и борется РосПил.
В самом начале работы РосПила его сотрудники сами искали зацепки на сайте госзакупок и в СМИ. Когда проект раскрутился, нужда в этом отпала — теперь РосПил по горло занят рассмотрением жалоб, которые приходят от граждан напрямую.
Технология работы проста. Неравнодушные «читатели», изучив сайт госзакупок, присылают письмо РосПилу через форму на сайте или на электронную почту. Бывает информация совершенно простая — просто ссылка на закупку бывает более-менее проработанная. «Пишут даже большие истории с инсайдерской информацией», — замечает Соболь. А компании, столкнувшиеся с нечестным заказом, приходят в РосПил с просьбой отправиться с ними в суд.
Каждый сигнал юристы проверяют. Например, для определения честности цен зондируют общие расценки на рынке. В особо сложных случаях обращаются к экспертам. «Волонтеры — преимущественно сотрудники обиженных тендерами компаний или рядовые активисты, — объясняет Любовь. — Больше всего из околокомпьютерной и строительной сфер...»
Следующий шаг — составление жалоб. Это может занять час, если дело простое, или неделю, если ситуация запутанная. После этого юристы обращаются в надзорные органы.
«Когда я только пришла в РосПил, не было понятно ничего. Не было юристов, не было экспертов, не было понимания, в какие органы обращаться», — говорит Соболь. Осознание пришло с практикой. Федеральная антимонопольная служба, например, работает только до момента заключения договора и по формальному соблюдению закона. Если контракт был подписан, ФАС сделать ничего не может. Росфиннадзор занимается необоснованно завышенными ценами и нецелевым расходованием бюджетных средств — и в его полномочиях проверка цены на соответствие рыночной.
ФАС, впрочем, не сразу вышла на диалог с оппозиционными юристами. «До нас решения не публиковались, в канцелярию попасть было невозможно: был пропускной режим», — вспоминает Соболь. Благодаря критике роспиловцев Антимонопольная служба вынесла канцелярию за пределы забора — и теперь попасть туда можно с улицы. Кстати, иногда в РосПил обращаются сами чиновники из тех же антимонопольных служб — рассказывают о нечестных решениях комиссий.
Впрочем, от самого очевидного «аппарата» — прокуратуры — ни одного положительного решения юристы РосПила не получили. «У всех прокуроров — районного, городского, федерального уровней — огромные полномочия. Они могут ходить с проверками, запрашивать любые документы, выносить всесторонние решения и обращаться в суды. Но когда мы к ним обращаемся, они ничего не делают», — сетует Соболь.
Некоторые жалобы удовлетворяются сразу, некоторые тянутся по нескольку лет. Удовлетворение жалобы в большинстве случаев говорит о сопутствующем изменении госзаказа. Бывает, совсем отменяют закупку, но чаще просят заказчика добавить или изменить некоторые детали.
Соболь вспоминает о своей первой жалобе: «Тогда строилась большая развязка в Екатеринбурге. Вся документация была испещрена грубейшими нарушениями: такое ощущение, что ее дописывали на коленке. При этом в заказе не было проектной документации. После нашего обращения ФАС обязала администрацию города проектную документацию проработать и внести в текст закупки».
Как посотрудничать с правительством
Но главным своим достижением роспиловцы считают вовсе не борьбу с отдельными чиновниками, а участие в законотворческой деятельности.
РосПил активно участвовал в разработке новой инкарнации Федерального закона «О размещении заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд», который начнет действовать с 1 января.
Когда весной 2011 года появились сообщения о разработке нового законодательства в этой области, активисты проанализировали предложения власти. Навальный тогда опубликовал разгромный пост, где описал все лазейки, которые могут использовать мошенники. Тогда его пригласили в Высшую школу экономики на дебаты с ректором Ярославом Кузьминовым, где выступающие достаточно подробно разобрали законопроект.
С этого момента началось сотрудничество РосПила с командой Минэкономразвития, работающей над будущим законом. Замминистра Алексей Лихачев приглашал юристов на совещания. Помогали они и на формальных встречах — «круглых столах», конференциях, переписывались с сотрудниками министерства.
Зимой, когда закон дошел до относительно законченной формы, правительство передало его на рассмотрение в Госдуму. После этого РосПил начал общаться со специализированными думскими комиссиями — и таким образом вел законопроект до третьего чтения.
Некоторые предложения РосПила были зарублены на корню. Такая участь постигла идею о создании совещательного органа по федеральной контрактной системе. В соответствии с представлениями юристов туда вошли бы предприниматели, участники гражданских организаций и — в меньшинстве — чиновники. Они бы анализировали законотворческую ситуацию вокруг госзакупок, следили за крупными контрактами и добивались отмены коррупционных действий.
Зато другие идеи роспиловцев прошли и второе, и третье чтения. Так, появилось право для общественных объединений обращаться в суд с защитой интересов неопределенного круга лиц. Сейчас РосПил не может сам обратиться в суд: по закону для отстаивания чьих-либо интересов нужно участвовать в самом тендере. Компания, не сумевшая пройти отборочный тур и поучаствовать в конкурсе (например, представить необходимые лицензии), не имеет права судиться по поводу тендера. Получается, что предприятие, от коррупции пострадавшее, с этой коррупцией сделать ничего не может.
Второе — требование «по раскрытию бенефициаров и субподрядчиков на крупных госконтрактах»: при контракте на сумму более миллиарда рублей компания-победитель обязана раскрывать все части цепочки: от заказчика до конечных исполнителей. Третье — установление более мягкого срока подачи заявок на аукционы. Ранее депутаты предлагали ужесточить временные рамки, установив порог вхождения, равный одной неделе (для компании за столь сжатый срок подготовить заявку на крупный строительный тендер было практически невозможно).
Десять миллионов с миру по нитке
Как попадают на работу в Фонд борьбы с коррупцией? Любовь Соболь до университета работала год в районном суде, потом поступила в МГУ на юрфак. Занималась частным представительством в судах, закончила факультет с красным дипломом. «Читала блог Алексея Навального, очень нравилось то, что он облекает нарушения в юридическую форму, предлагает реальные способы борьбы. Когда объявлена была вакансия в РосПил, написала на почту. Первым — конкурсным — заданием было написать жалобу (как раз о развязках в Екатеринбурге) и добиться признания ее обоснованной; еще я изобразила эссе и отослала резюме. По скайпу прошла собеседование с Навальным — и он принял меня в проект», — рассказывает Любовь. По такой же схеме принимали и остальных.
Рабочий день оппозиционного юриста не нормирован. Работают и по выходным, и ночами — но по своей доброй воле. Помимо юридической работы освещают деятельность РосПила, пишут тексты, где рассказывают: такие-то жалобы отправили, таких-то коррупционеров наказали. Участвуют в остальных проектах Навального — Соболь, например, писала законопроекты для мэрской кампании кандидата. Самого Навального, впрочем, здесь видят нечасто — совещания случаются один раз в неделю.
А кто, собственно, финансирует РосПил? Проект с самого начала существовал на деньги жертвователей (так называемый краудфандинг — когда любой человек может «закинуть» средства на электронный кошелек понравившейся организации).
За 2011–2012 гг. собрали десять миллионов рублей, потрачено девять с половиной. На зарплаты юристам (50–70 тысяч каждому), на налоги, аренду офиса, канцелярию... Роспиловцы ведут статистику: столько-то закупок изучено, столько-то жалоб написано. Безусловным рекордсменом является молчаливый Шашкин — у него процент жалоб, признанных обоснованными, превышает 90. А всего отменено тендеров почти на восемь миллиардов рублей.
Коррупционная латиница
Так какие же нарушения удалось засечь роспиловцам и чем дело кончилось? Вот один из самых впечатляющих случаев.
В конце 11-го года был объявлен конкурс на строительство пяти домов в Ленинградской области. Строения должны были быть однотипные: в каждом по 24 «однушки», 6 «двушек» и столько же трехкомнатных квартир. На возведение этого жилья планировалось выделить из бюджета 290 млн рублей. Внимание привлек срок строительства — всего тридцать дней. В Сети развернулась оживленная дискуссия относительно того, реально ли исполнить задуманное в такой короткий срок.
Позже блогеры из Ленобласти стали присылать фотографии, свидетельствующие — дома начали возводиться еще летом, до объявления конкурса. РосПил подал жалобу в ФАС, после чего протоколы рассмотрения заявок конкурса и подведения итогов аукциона были отменены. На сайте госзакупок была опубликована информация об отказе от размещения заказа. РосПил этим не удовлетворился и подал заявление в Следственный комитет по Санкт-Петербургу с требованием возбудить уголовное дело на заказчиков. СК постановил: в возбуждении уголовного дела отказать. Сейчас это решение обжалуется в суде.
А больше всего меня впечатлила история с латиницей. Все тендеры должны индексироваться на госсайте закупок и, соответственно, «вылезать» при поиске, чтобы предприниматели могли поучаствовать в торгах. Самый ходовой критерий — название. Для сокрытия нечестных торгов чиновники в заголовке меняли русские буквы на латиницу — так что в «закупке лекарственных средств» «эс» заменялась на «си», «а» на «эй» и так далее. Таким образом закупка исключается из поиска и обнаружить ее может только «своя» компания, знакомая с алгоритмом.
Это обнаружил Анатолий Шашкин во время будничной проверки. Детский дом «Кадеты Барабы» закупал обувь на сумму около двухсот тысяч рублей. При вдумчивом разглядывании юрист обнаружил, что словосочетание «поставки обуви» имеет в себе латинские символы, из-за чего обнаружить закупку в поисковой выдаче невозможно. Навальный тогда написал: «Есть некоторые закупки, совсем мелкие и ничтожные в общем объеме пятитриллионного госзаказа, которые бесят сильнее, чем украденный мост». В конечном итоге РосПил в форме подзаконного акта протолкнул простое техническое решение — анализировать латиницу точно так же, как кириллицу. Благодаря такому решению проблемы с латиницей в госзаказах больше не существует...
Напоследок Анатолий с восторгом рассказывает о логотипе РосПила, который почитатель проекта собрал из конструктора. Сама фигурка сгинула где-то в недрах старой конторы, однако юрист обещает ее откопать и водрузить на почетное место...
Во всем офисе я не обнаружил ни одного портрета ни Медведева, ни Путина, ни Навального. В «красном углу» висит лишь одна картина — с зеленым колючим кактусом.
