С погодой явно повезло. Дождь — долой, солнце так и печет. Четыре часа вечера, берег реки Шпрее, самый длинный фрагмент сохранившейся стены (1316 м), разделяющий восточный район Фридрихсхайн и западный Кройцберг. На стене знаменитые граффити — тут и Сахаров, Брежнев (т.н. Ист-сайд-галерея). Ищем в стене разрыв. Едва удается плотно припарковаться: набережная — излюбленное место прогулок здешних жителей. А также всяких шаромыжников, вроде попрошаек и наперсточников, которых почему-то не гоняет Полиция. Айдар вынимает из пикапа инструмент в чехле — прекрасный российский баян «Юпитер», над которым колдовали несколько лучших мастеров (один делал басовую часть, другой — механику etc.).
Краткая подготовка: выбираем место, чтобы граффити на заднем плане было поприличнее, чтоб солнце не слепило глаза. На траве — пюпитр и тубус с плакатом. Монтируем, привязывая скотчем лист к легкому пюпитру. Но от ветра со Шпрее никуда не деться — пришлось дочке автора материала Лунетке весь часовой концерт держать плакат, который просто рвало на части. Надпись на плакате по-английски гласит: «В 1989 году российский виолончелист Мстислав Ростропович играл у Берлинской стены. Это был порыв души, потому что стена «разрезала его сердце пополам». Но сегодня стена вырастает вновь. Стена новой мировой напряженности и новых пугающих вызовов. Я, российский баянист Айдар Гайнуллин, играю здесь, ради свободы и мира во всем мире. Пусть все стены падут».
...Пока монтируем, уже собираются любопытные. Справа — обычные пешеходы, слева — велосипедисты. Немцы, поляки, русские (их тут через одного), румыны, китайцы, да все.
— Скажи что-то людям словами, — улыбается Айдар, садясь на низенький складной стульчик, — сразу возникают границы. Слова зомбируют — «это делай так, а этого не делай». Музыка границы стирает. Тут и понимать ничего не надо, кроме того, что важно жить в свете, в добре и в любви.
В подтверждение своих слов он развел меха в фирменном грозном порыве ре-минорной токкаты Баха. Даже циничный продавец какого-то сувенирного барахла раскрыл рот от неожиданности. И в ответ Баху со Шпрее раздался гудок парохода.
— Нам повезло: музыкальный язык универсален, он не имеет национальности и вероисповедания, — продолжил в паузе Айдар, сорвав первые аплодисменты, — как сказал Ницше: «Без музыки жизнь была бы ошибкой».
...Люди напряженно всматриваются в плакат, четко осознавая, что здесь играют не за пару брошенных евро, но за идею. Понятно, что никаких футляров ни перед кем мы не открывали, что только увеличило любопытство.
— Рос-тро-по-вич? — спрашивает очередной «новый немец». — Я слышал это имя. И мне нравится эта музыка. Никогда бы не подумал, что на аккордеоне так можно играть...
— Это баян, — поправляю.
— Что есть баян?
А зазвучала на Шпрее «Зима» из «Времен года» Вивальди — Айдар виртуозно «взял» скрипичное соло. И бросает мне по ходу: «Мне часто относительно этого опуса говорили — «жаль, что Вивальди не дожил: что там тебе скрипачи! Пилят и пилят! За баяном будущее!».
***
...В Берлине публика ни в чем себе не отказывает. Понятно, что 99 человек из 100 снимали все происходящее на видео. Но ладно бы просто селфи, так нет — дамы заходят прямо за спину Айдара к самой стене, принимают позу, и кавалеры их фоткают. Едва не чмокали в макушку...
— Зачем ты здесь играешь? — спросил у Гайнуллина какой-то рокер.
— Сегодня для музыкантов важно не только безупречно отыграть произведение, демонстрируя «какой я хороший», — нет-нет, музыка должна идти от сердца, тогда она разрушит барьеры и сломит ненужные стереотипы, в которых мы нынче запутались. Надо помнить главное — каждый из нас хочет быть счастливым.
— Я согласен с тобой, — глубокомысленно кивнул «меломан».
Айдар заиграл свою музыку из кинофильма «Эйфория», далее — «Либер-танго» Пьяццоллы (Ростропович очень любил этого композитора).
К слову, кому-то может показаться, что выбор Ростроповича в качестве примера для подражания для уличной акции — лишь форма без содержания. Но штука в том, что Гайнуллин хорошо знал Мстислава Леопольдовича.
— С Ростроповичем мы так познакомились, — рассказывает Айдар, — я отправил видеозапись своего выступления в его фонд, но долгое время ответа не было. Причем проходит полгода. Вдруг мне в 9 утра звонят: «Сегодня в час у нас прослушивание, вам назначена стипендия, и Мстислав Леопольдович будет лично. Вы сможете?». «Ну, друзья, — отвечаю, — хорошо, что вы сказали мне об этом за пару часов, а не за пару дней — не пришлось волноваться».
...Сам маэстро придет его слушать? Гайнуллин подумал, что это сон. Поехал к Ростроповичу на Остоженку, в Центр Галины Вишневской. Сыграл сюиту из «Ревизской сказки» Шнитке. После чего МЛР подошел и обнял: «Расскажи, как это возможно — на баяне сыграть за весь оркестр?». Затем начал расспрашивать: «как живешь, где играешь». Айдар отвечал правду: непросто быть баянистом, тем более специализирующимся на классике. Чтобы прожить, приходится играть буквально все, всякую музыку...
— Хорошо, — вдруг говорит Ростропович, — я тебе помогу.
И вот уж Айдар играет в «Уигмор-холле» в Лондоне, затем в прославленном зале «Гаво» в Париже; ну и, конечно, на золотой свадьбе Ростроповича—Вишневской, — собственно, это были съемки документального фильма Сокурова «Элегия жизни»: баянист рыдает над танго, а блистательная чета танцует... Президенты и короли сидят в первых рядах; и как только звучит тема свадебного марша Мендельсона, все встают и начинают аплодировать.
Айдар:
— В общем, мы очень подружились с МЛР, он меня везде приглашал. Я был у него дома в Париже, он показывал свою знаменитую коллекцию, картины. «Видишь эти чашки? Одна в Эрмитаже. Остальные — у меня». Сидели с ним на кухне, беседовали, пили чай. Чудесное время.
...Понятно, что группа ценителей на нашей акции выросла вдвое, когда Айдар продолжил темы Пьяццоллы:
— Ростроповичу сам Астор посвятил гранд-танго для виолончели (20 лет ноты лежали у МЛР в столе, пока тот наконец это танго не исполнил). И так получилось, что я тоже выучил это сочинение, играя его с одной виолончелисткой из его фонда; Ростроповичу понравилось, сказал: «Хочешь, чтоб мы исполнили вместе? А что, это идея!». Но потом он тяжело заболел...
...Если в Москва ты примерно угадываешь социальный портрет стоящих пред тобою лиц, то здесь понять, ради чего пришли люди — ради удовольствия или сопричастности, — было не так просто. Многочисленные студенты, просто панки, которыми богат этот район, пожилые бюргеры...
— А ведь я помню игру Ростроповича, — вдруг говорит по-русски пожилая дама, — никогда не интересовалась классической музыкой, но за тот концерт отдала бы все свои музыкальные воспоминания.
Наш концерт меж тем переходит в фазу попурри на известные рок-темы — это ведь тоже объединяющий момент: «Дип Перпл», «Квин», Стинг. Уже прямо с пароходов, пристающих к набережной, Айдару кричат слова одобрения. А он в короткой паузе смеется:
— Меня Ростропович всегда представлял так: «А сейчас, не побоюсь этого слова, выступает Король Баяна, встречайте», — честно, было как-то не по себе. Сам маэстро отзывался обо мне так...
— Из его уст это было искренне, — говорю.
— Да, он очень открытый был. Не знаю. Очень родной. Никаких он не возводил стен между людьми. Да что там «не возводил» — он рушил эти стены. Он мог подойти к любой августейшей особе, к королеве, к принцессе, взять под ручку: «Пойдем, покажу кое-что», — и она с удовольствием идет. Или берет таксиста — садится с ним, тут же шпроты, закуска, незатейливый разговор. Со студентами обнимается. Со всеми был на равных.
— Вот у него был дар божий — стирать границы между людьми. — Причем не только музыкальным посылом, но и человеческим — и этим он стал велик. Он проникал сразу в сердце к тебе. И я хочу равняться на него, брать пример. Это очень тяжело, но надо. А то есть иные «известные», строят из себя не пойми что, не подойдешь к ним, а внутри — пустота, одна оболочка. А Ростропович — это... любовь.
...У Айдара этот талант — быть не только музыкантом, но и человеком, — тоже, несомненно, есть. Был неприятный эпизод. Наш оператор (немец) вступился за очередную жертву наперсточников (шарик гоняют в спичечных коробках) — даму нагрели на 50 евро. Она стала возмущаться — тут же «группа прикрытия» человек из десяти ее оттерла. Наш немец заступился — его чуть не побили, далеко посылая почему-то по-русски (видно, наш мат стал уже интернациональным). Айдар вмешался, сказав «да он немец, все равно не понимает», успокоил буянов как мог. Братва, слыша, как Гайнуллин музицирует, махнула рукой.
...Когда акция, казалось бы, подбиралась к концу, Айдар окончательно удивил всех: встал со своего «тренога» и прямо с баяном, наигрывая главную тему из «Титаника» композитора Джеймса Хорнера, начал спускаться по ступеням прямо к Шпрее, к причалу, куда подходил очередной прогулочный пароход. Публика замерла в оцепенении. Айдар же, словно нарочно щекоча нервы, играл все тише, не «давя на громкость».
— Нет, судьбы «Титаника» никому не желаю, — улыбается музыкант, — но приятно смотреть на лица людей, думавших, что баяну подвластен лишь баварский фолк. А тут на тебе — «Титаник»! Ворлд-музик!
...Тут уж Айдара взяли в кольцо все влюбленные, а он продолжал и продолжал, абсолютно естественно сливаясь со средой.
— Ой, я сначала переживал — как все это пройдет; и хочется и колется, ведь не часто выступаю в неконцертной обстановке (в прошлый раз Гайнуллин играл на акции «МК» в подземном переходе в Москве, когда мы за полчаса в качестве «уличных музыкантов» насобирали 2500 руб. — Я.С.).
Да, боялся — тут и пароходы гудят, и народ валом валит, и стульчик неудобный, акустики нормальной нет. Да и полиция не дремлет — запросто бы всех свезла в участок.
— Но, по-моему, ты сейчас быстро прочувствовал кайф к ситуации.
— Это да! Первое правило — искренность. Мне было безумно интересно посмотреть на реакцию людей в Германия.
...Тут стоит заметить, что уличные музыканты в Берлин — это не столько вынужденное существование, сколько стиль жизни — побег от запрограммированной и забюрократизированной рутины. А потому, скажем, уличные рокеры здесь очень высокого уровня. У Айдара однажды спросил один бомж, игравший на мосту: «Ты где вообще выступаешь?» — «Да вот, филармония...». — «Да бросай все к черту, иди сюда, с твоей техникой при числе туристов в Берлине будешь по тысяче евро в день иметь!». Но... надо быть верным одной линии. Пару месяцев назад Айдар играл Баха на концерте в честь 1000-летия Лейпцига. Бах жил там со своей семьей, местные им бредят — здесь он ходил, здесь он играл... Народ стонал от восторга. А в январе, на свое 35-летие, Гайнуллин выступит с гала ни много ни мало в Берлинской филармонии.
— Играя «Титаник», я смотрел в глаза абсолютно случайных людей и... обнаруживал, что мы с ними хорошо знакомы. Очень странное ощущение. Я смотрю на них, а они — на меня. И как будто мы все родные. Люди нуждаются в этом родстве.
— Значит, мы не зря сегодня вышли на эту акцию.
— Не зря — точно! В этом мире все гораздо проще, чем нам порою кажется. Не надо ничего усложнять. Придумываем рамки, правила, законы. Не законы дают человеку счастье. Надо жить в мире, наслаждаться общением друг с другом. Взаимопониманием. Наслаждаться каждой секундой на этой планете. Ибо это неповторимо, это уже не вернется. Будьте проще. И пусть все стены падут.
