Третья ли, четвертая или пятая волна наших соотечественников нынче задает тон в “русской Америке”?
На Брайтон-бич хорошая погода?
Если заняться поиском синонима к “русской Америке”, то первое, что приходит на ум стороннему наблюдателю, — это Брайтон-бич. Даже об участниках русскоязычных чатов и форумов в интернете, пишущих из-за океана, многие в России так и отзываются условно-собирательно и, что греха таить, с раздраженно-пренебрежительным оттенком: “А, это Брайтон-бич опять нас жить учит”. Не разбирая, действительно ли идет речь о бывшем соотечественнике из Нью-Йорка. Или тот живет где-нибудь в Калифорнии или во Флориде.
Гайдаевская комедия “На Дерибасовской хорошая погода…” и балабановский “Брат-2” (“Молодой человек! Мы, русские, не обманываем друг друга!”) только зацементировали в народном сознании статус Брайтон-бич как не то “маленькой Одессы”, не то “маленькой России”. А кое-кто выражается жестче: русскоязычное иммигрантское гетто.
Когда-то фешенебельный курорт для отдыха богатых европейцев, этот нью-йоркский район на юге Бруклина во времена Великой депрессии пришел в упадок. Сюда устремились беднейшие слои населения. Видимо, по тем же соображениям, из-за дешевизны здешнего жилья, Брайтон стал местом, где начали селиться эмигранты из Советского Союза — евреи, грузины, армяне.
Постепенно район обрастал “русскими” продуктовыми магазинами, ресторанами, клубами, школами, книжными лавками. На Брайтоне есть все, кроме настоящих американцев, шутят местные.
Именно советские эмигранты, та самая третья волна, вдохнула жизненную энергетику во впадавший потихонечку в летаргический сон Брайтон. Как писал знавший жизнь “русской Америки” не понаслышке Сергей Довлатов: “Мы вывезли из России не только палехские шкатулки. Не только коралловые и янтарные бусы. Не только пиджаки из кожзаменителя. Мы вывезли свои дипломы и научные работы. Рукописи и партитуры. Картины и открытия. Мы начали создавать газеты и журналы. Телевизионные студии и финские бани. Рестораны и симфонические оркестры”.
К слову, было бы ошибкой считать, что Брайтон-бич — это только “русский” район, хотя русскую речь тут можно услышать чаще, чем английскую. Здесь полно жителей самых разных национальностей. Есть и “пакистанский Брайтон”, и турецкий, и мексиканский.
“Русская Америка” вроде бы не теряется в мультиэтничной пестроте Соединенных Штатов и представляет собой весьма заметный ингредиент в американской salad bowl — салатнице, где перемешаны самые разные национальности. Исследователи феномена русской эмиграции в США замечают: при существующем комплексе неполноценности, который испытывают многие представители русской диаспоры перед коренными американцами, именно русские иммигранты — самая целеустремленная и образованная диаспора. Если среди приехавших в Америку иммигрантов в целом уровень людей с высшим образованием составляет 67%, то среди русской диаспоры этот показатель превышает 80%.
Ясное дело, что разные люди по-разному устраиваются в Америке. Но более половины русскоязычных семей в США имеют годовой доход в районе $55 тыс., почти семьдесят процентов наших соотечественников заняты в таких сферах, как менеджмент, бизнес, медицина, образование, высокие технологии.
Но при этом наши соотечественники довольно слабо проявляют себя в общественно-политической жизни Соединенных Штатов. Выходцам из России даже близко не удается того, что удалось соотечественникам в Израиле, — дойти до вершин власти. И похоже, что в обозримой перспективе не удастся. Не возникло и сильного “русского лобби”, во всяком случае пророссийского.
В 2006 году от Брайтон-бич был избран первый русскоязычный депутат Законодательной ассамблеи штата Нью-Йорк — Алек Брук-Красный, уехавший из Союза в перестроечные времена и начавший свою жизнь в Америке с нуля: грузчик, продавец, менеджер в обувном магазине… Но пример Брука-Красного — большая редкость. Помимо него на память приходит разве что бывшая жительница Украины Марина Кац, которую в прошлом году республиканцы выдвинули по 13-му округу штата Пенсильвания кандидатом в члены нижней палаты американского конгресса.
К слову, большинство “русских американцев” на президентских выборах предпочли республиканца Маккейна, а не демократа Обаму.
Как все начиналось
Русская Америка — это понятие появилось еще несколько веков назад. И тогда оно имело не переносный, а самый буквальный смысл. Русский двуглавый орел, смотрящий на Европу и Азию, затронул своим крылом и земли в Новом Свете.
Про то, что Аляска когда-то принадлежала русским, знают все, и даже про то в песнях поется: “Что Сибирь, что Аляска — два берега, бабы, водка, гармонь да лосось”. Но одной Аляской русское проникновение в Америку не ограничивалось. Пытались наши соотечественники закрепиться и в Калифорнии. Неподалеку от Сан-Франциско в 1812 году был построен Форт-Росс, снабжавший сельхозпродукцией Русскую Америку, пока не был продан одному мексиканцу.
Впрочем, после того, как Российская империя рассталась с американскими землями (за жалкие даже по тогдашним меркам $7,2 млн.), большинство русских вернулись из Нового Света в Старый. Хотя некоторое число поселенцев расселилось по южным частям Аляски, в Калифорнии и Орегоне.
Сегодня осталось не так много свидетельств русского прошлого в бывших владениях Русско-Американской компании. Может быть, главное из них — православные церкви, которых немало насчитывается на Аляске. Да еще и географические названия. Хотя и сегодня такие места в этом самом большом американском штате, как Вознесенка или Николаевск, населены русскими старообрядцами.
На протяжении XIX века выходцы из России мало-помалу просачивались в Северную Америку. Один из них, Иван Турчанинов, даже стал во время Гражданской войны бригадным генералом у северян. Но слишком узок был круг этих переселенцев — в 1820—1870 гг. немногим более 7,5 тысячи подданных русского императора пересекли океан, чтобы, выражаясь сегодняшним языком, остаться в США на ПМЖ. Кто-то уезжал в Америку, чтобы обрести вожделенные гражданские свободы, кого-то манили соображения экономические.
Первая настоящая, мощная волна иммигрантов из Российской империи в Северо-Американские Соединенные Штаты хлынула во второй половине XIX века.
На фоне противоборства между Севером и Югом правительство Штатов приняло так называемый “Гомстед-акт” (от homestead — усадьба, участок), попросту говоря — закон о земельных наделах. Каждый американский гражданин, достигший совершеннолетия и не воевавший на стороне южан против Севера, мог получить участок земли не более 160 акров (65 га). Для этого надо было уплатить регистрационный сбор — 10 долларов. А по истечении пяти лет поселенец, приступивший к обработке земли и начавший возводить на ней строения, получал бесплатно право собственности на этот участок. И этот документ здорово подстегнул малоимущих эмигрантов из Старого Света, мечтавших поймать за хвост удачу на новой родине.
Трудно сказать, что больше подстегивало переселенцев из Российской империи — перспективы обзавестись в Америке собственной землей или желание избавиться от преследований на родной земле. Многие уезжали в Соединенные Штаты из-за того, что в России их преследовали за веру и по этническим соображениям. Это прежде всего касалось евреев, сектантов и старообрядцев. Уезжали поляки, финны, российские немцы.
За последнее десятилетие XIX века в Штаты из России переселились более полумиллиона человек, а за первые десять лет ХХ столетия — больше полутора миллионов, еще чуть меньше миллиона уехали в годы перед Первой мировой и во время ее.
Евреи из Российской империи часто селились в Нью-Йорке, других крупных городах. Молокане — в районах Сан-Франциско и Лос-Анджелеса, сектанты-штундисты выбрали для жительства Виргинию и Дакоту, староверы селились мелкими группами в Калифорнии, Пенсильвании и Нью-Йорке.
Волна вторая, третья и так далее
Исторические катаклизмы, обрушившиеся в 1917 году на Россию, пробудили к жизни новую волну беглецов, пытавшихся достичь американского берега.
Людей, не принявших советской власти, революционные бури закидывали и на берега Соединенных Штатов. Среди них оказалось немало знаменитостей — премьер Временного правительства Александр Керенский, “отец телевидения” Владимир Зворыкин, авиаконструктор Игорь Сикорский, композиторы Сергей Рахманинов и Игорь Стравинский, очень неоднозначная и популярная в США, а теперь и в России писательница Айн Рэнд, в конце концов Владимир Набоков, на которого в равной степени претендуют русская и американская литература. Некоторые из эмигрантов той волны возвращались на родину. Как, например, знаменитый скульптор, “русский Роден” Сергей Коненков, вернувшийся в СССР — при Сталине! — после 22 лет жизни в Штатах.
Прибавилось наших соотечественников в Америке и в послевоенные годы — в основном за счет так называемых “перемещенных лиц” и тех, кто оказался сначала в немецком плену, а потом на Западе.
А когда в семидесятые годы из Союза приоткрылись двери для еврейской эмиграции, то многие тысячи людей перебрались за океан. В их числе была и семья Сергея Брина, ставшего потом одним из основателей Google.
С перестройкой же, а тем более с постперестройкой, эмиграционная волна изменилась не только количественно, но и качественно. Это был уже отъезд не столько по политическим, сколько по экономическим соображениям. Уезжала масса ученых и инженеров, уставших от бесперспективности и нищеты на родине. По состоянию на 2003 год, только по официальным данным, в Штатах трудилось 20 тысяч научных сотрудников из России, а 30 процентов продукции “Майкрософт” в то время были делом рук наших соотечественников. России эта утечка мозгов уже обошлась очень дорого. И, увы, будет обходиться недешево и в будущем.
И одновременно вырос поток нелегальных мигрантов из бывшего Союза, которые решили во что бы то ни стало приобщиться к американской мечте: хоть тушкой, хоть чучелом. А в Америке 90-х одним из главных жупелов для внутреннего употребления стала русская мафия. Хотя большинство фигурантов громких дел носили еврейские, грузинские, армянские или, скажем, латышские имена и фамилии.
С течением времени имидж русской эмиграции в глазах американцев неоднократно менялся. От гонимых тоталитарным режимом людей, нашедших убежище на американской земле, до пресловутых “мафиози”: “Are you gangsters?” — “No, we are russians”. Дело доходило до того, что звучали обвинения в адрес КГБ, что под видом эмигрантов в Америку сплавляли из Союза криминалитет. Сейчас, говорят, страсти поутихли, и “русская мафия” перестала быть вызовом number one.
“Как и всякая человеческая общность, мы — разнородны. Среди нас есть грешники и праведники. Светила математики и герои черного рынка. Скрипачи и наркоманы. Диссиденты и бывшие работники партаппарата. Бывшие заключенные и бывшие прокуроры. Евреи, православные, мусульмане и дзен-буддисты”. Так писал о третьей волне Сергей Довлатов.
Сегодня число выходцев из бывшего Советского Союза в США превышает, по некоторым оценкам, с учетом нелегалов, 3 миллиона человек. Это около одного процента населения Соединенных Штатов. Много это или мало?
Перепись населения Соединенных Штатов, проведенная в 2000 году, показала: около 735 тыс. американцев указали русский язык в качестве родного. За десять лет до этого перепись зафиксировала всего 242 тысячи таковых американских носителей великого и могучего. Язык, которым разговаривал Ленин, попал в топ-десятку самых распространенных в Штатах наречий. Конечно, до испанского, который кое-где в США здорово теснит инглиш, далеко. Но с учетом полиэтнического характера этой “страны эмигрантов”, где демографы насчитали более трехсот употребляемых языков, — очень неплохой показатель.
Самое большое число носителей русского языка живет в штате Нью-Йорк (более 30% от всех американских носителей русского языка), самое меньшее — в штате Вайоминг (0,02%). В десятку штатов, где чаще всего можно услышать русскую речь, входят Калифорния, Нью-Джерси, Иллинойс, Массачусетс, Пенсильвания, Вашингтон, Флорида, Мэриленд и Орегон.
Как и в случае других крупнейших русских диаспор в странах дальнего зарубежья, в США относительно невелико число этнических русских. При этом есть немало потомков чисто русских эмигрантов, приехавших давным-давно в Штаты, кто либо совсем не говорит по-русски, либо говорит очень плохо. Но большая часть “русской Америки” — это евреи, приехавшие из бывшего Союза. Однако, как это происходит и в других местах, именно русская идентичность часто начинает выпирать у эмигрантов на первый план.
К слову, в списке мест, где живет больше всего в процентном отношении выходцев из экс-СССР, на первом месте находится вовсе не Брайтон-бич, а Пайксвилл в штате Мэриленд — там людей с российскими корнями насчитывается без малого 20%. Далее идут Roslyn Estates, штат Нью-Йорк (18,6%), Hewlett Harbor, штат Нью-Йорк (18,4%).
Уехать, чтобы вернуться
Вряд ли многих уехавших в Америку мучит ностальгия. А если и мучит, то ее можно удовлетворить, что называется, не отходя от кассы: зайти в ресторацию поесть борща, пельменей и выпить водки. А если совсем припрет, можно раскошелиться и слетать погостить на историческую родину — не старые времена, всех пускают и выпускают. Какие проблемы? Есть, однако, и те, кто готов прожить и без американской мечты. Поработать в Штатах, накопить на бизнес или жилье в России и вернуться. Поучиться в Америке, а затем не пытаться всеми правдами и неправдами зацепиться за Штаты, а приехать домой. Таких много.
Готовя этот материал, я спросил у своего старшего коллеги Мэлора Стуруа, живущего между Миннеаполисом и Москвой: часто ли ему приходилось видеть “русских американцев”, которые возвращаются на родину?
— Не сказать, чтобы очень часто, но таких людей немало, — ответил Мэлор Георгиевич. — Причем возвращающиеся делятся на две группы. Первая — условно говоря, “неудачники”. Те, кто не смог найти себя в Америке, у кого проблемы с адаптацией к американскому образу жизни, трудности с работой и так далее. Словом, кто не видит для себя перспективы жизни в чужой стране. Другая — это те, кто добился определенных успехов в Америке, но осознает, что в России эти успехи будут гораздо большими. Особенно это касается людей, например, из шоу-бизнеса. Посмотрите на того же Шуфутинского: да, он очень популярен в Америке в эмигрантской среде, но это не сравнить с популярностью его в России. Да и тот же покойный Василий Аксенов тоже фактически вернулся сюда потому, что здесь он более востребован, чем в эмиграции.
У меня есть друзья — семейная пара. Их трудно причислить к какой-то из двух категорий, обозначенных моим коллегой. Еще в 90-х уехали поработать в Америку — “по науке”. Получили “грин кард”, имели работу, крышу над головой, сменили несколько городов, родили двоих детей — и решили вернуться в Россию.
“Почему? — спрашивал я их. — Жизнь не заладилась?”
“Да нет, с этим все в порядке. Просто там скучно. Слишком все расписано на тридцать лет вперед. Потом — дети… Хочется, чтобы получили нормальное образование, а не это американское”.
Не знаю, жалеют ли ребята о том, что переехали из американского Коламбуса в Питер, но возвращаться в Америку вроде не собираются.
…В начале 1920-х годов, соблазнившись дошедшими за океан слухами о том, что в России строится справедливое общество, где крестьянам раздают землю, а народам обещают мир, из Америки в Страну Советов приехала группа “американцев” — русских, белорусов, евреев, австрийцев. Что-то вроде Джека Восьмеркина — американца (если кто помнит такую книжку и снятый по ней фильм). В селе Ира Кирсановского уезда Тамбовской губернии они создали коммуну. Купили на привезенные с собой доллары тракторы, жили-трудились. Их ставили в пример, к ним возили зарубежные делегации. Кончилось все плохо — в годину репрессий большая часть переселенцев попала под “красное колесо”. Как американские шпионы…
Так вот, давайте выпьем за то, чтобы те, кто сегодня решит сменить заокеанскую стабильную жизнь на российскую действительность, будут удачливее, чем те несчастные коммунары.
