Пиратов не устрашили “Неустрашимым”

“Мы вынуждены продавать себя иностранцам”

Попасть в рейс на тунцелов для калининградских моряков большая удача. Матрос на самой низовой позиции за шестимесячный поход в опасную зону получает от 8 до 12 тысяч долларов. У специалистов заработки на порядок выше.  

Раньше добычей тунца занимались советские, французские и испанские суда. В Калининграде базировался большой трал — флот.  

— Мы ходили “на тунца” до 1997 года, — рассказывает пришедший на встречу первым старший механик “Тай Юнион 3” Сергей Гришин. — После перестройки и хаоса все наши суда выкупили иностранные судовладельцы, а моряки так и остались на этих сейнерах работать. Многие из нас отработали на тунцеловах по 30—40 лет. Другой работы мы не знаем. На большие транспортники не попасть, туда берут специалистов до 45 лет, тех, кто знает английский язык. Да еще смотрят, какой у тебя диплом — торгового флота или рыболовного. У нас сейчас министр рыбного хозяйства есть, а рыбного хозяйства нет. Мы просто вынуждены продавать себя иностранцам.  

Те сейнеры, что ведут ныне промысел тунца в Индийском океане, раньше ходили под советским флагом. Тот же траулер “Тай Юнион 3”, побывавший в лапах у пиратов, носил название “Тивела”.  

В агентство подтягиваются один за другим бывшие пленники. Все осунувшиеся, с запавшими глазами. В неволе они похудели кто на 15, кто на 20 килограммов. Места в просторной приемной достаточно, но моряки садятся плотно, плечо к плечу. Как сидели в тесных каютах все 128 дней плена.  

Экипаж уходил в рейс еще в июле 2009-го. На “Тай Юнион 3” шла команда, сформированная за долгие годы. Работа на сейнере сдельная, рабочий день ненормированный, поэтому случайных людей в длительный поход не брали. Тунцеловы, как выяснилось, суда вообще специфические. Чтобы освоить ключевые позиции, требуется сходить не в один рейс.  

— Видишь, на палубе находится большой невод — до двух километров длиной, — показывает мне фотографию старший помощник капитана Андрей Рыгалов. — В то время как один конец гигантской сетки при лове остается на борту, другой — закрепленный на боте, уходит вместе с приземистой лодкой-платформой в море. Косяки рыб нередко приходится высматривать с помощью мощных бинокуляров. А также наблюдать за птицами-фрегатами, которые “видят” тунца свысока. Улов тут же попадает в один из 18 чанов с рассолом и охлаждается.  

Конечно, экипаж “Тай Юнион 3”, состоящий сплошь из калининградцев, знал, что в Индийском океане бесчинствуют пираты.  

— Сводки о захваченных судах поступали регулярно, — говорит Сергей Гришин. — Но работать-то надо! Думали, что проскочим…  

Не проскочили.  

В 8 утра 29 октября на сейнере начался обычный судовой рабочий день. Как раз закончился дождь, стала налаживаться погода. Олег Жуков залез на верхотуру, чтобы настроить грузовые стрелы, и вдруг увидел приближающийся катер с вооруженными людьми. По кричащему и отчаянно жестикулирующему матросу с лодки дали очередь из автомата. Он кубарем скатился вниз.  

— Все, кто был на палубе, попадали и начали отползать, — рассказывает старший помощник капитана Андрей Рыгалов. — Капитан Сергей Харлан сыграл сигнал: аврал. Такую пронзительную сирену обычно включают на судне, когда появляется большой косяк рыбы, всем следует мигом оказаться на своих рабочих местах, действовать быстро, чтобы успеть зацепить сетью улов.  

По судовому радио разнеслось: “Внимание, пиратское нападение”. О боевиках успели сообщить береговой охране. Тунцелов находился в 320 километрах к северу от Сейшельских островов и в 1050 километрах от побережья Сомали. Начальнику по рации передали, что через полчаса на помощь к “Тай Юнион 3” подойдет боевой корабль.  

— Капитан начал стрелять сигнальными ракетами, — продолжает рассказывать старпом. — По рубке был открыт шквальный огонь. Шестимиллиметровые стены прошили как решето.  

Пираты, надев на ноги “кошки”, несколько раз пытались влезть на борт судна, но капитан со старпомом совершали маневр, выводили корабль на волну. Один из скоростных пиратских катеров едва не перевернулся. Штурм затянулся.  

Корсары атаковали тунцелов с трех сторон. В ход пошли абордажные лестницы. От нападавших моряки могли отстреливаться только сигнальными ракетами, запас которых на судне был ограничен. Когда взбешенным пиратам все-таки удалось выбраться на палубу, один из боевиков первым делом в упор выстрелил в капитана, который доставил им столько хлопот.  

— Из разговоров пиратов мы поняли, что они вообще хотели расстрелять всех, кто был в рубке, — говорит Андрей Рыгалов. — Эти стервятники сопровождали наше судно всю ночь. Два раза теряли нас из виду, но потом снова находили. Они называли себя “морскими инспекторами”. Суда, ведущие промысел у их берегов, — “браконьерами”, которые должны платить местным жителям “штраф”. Нас поразил их облик. Все семнадцать нападающих были одеты в шорты и майки, многие босиком, но обвешанные автоматами Калашникова и запасными рожками с патронами.


Когда судно было захвачено, через 3,5 часа после начала штурма в пяти милях от сейнера показался спешащий на выручку к “Thai Union 3” британский фрегат из группировки боевых кораблей НАТО.  

К виску старшего помощника капитана пираты приставили пистолет. При приближении британского корабля боевики обещали расстреливать одного заложника за другим. Фрегат вынужден был отступить.  

Согнав весь экипаж тунцелова в одну каюту, где жил старпом, пираты принялись грабить сейнер.  

— У нас забрали из кают не только ноутбуки, телефоны, часы, бритвы, рубли, но и зубную пасту, поношенные вещи, — говорит Сергей Гришин. — Выгребли даже маленькие холодильники, которые ребята брали с собой в рейс. Многие в Сингапуре купили родным сувениры. Боевики забрали и эти безделушки. От греха подальше, мы сняли с себя обручальные кольца, цепочки и медальоны. Пиратов, как сорок, привлекало все, что блестит.  

Первые три дня моряки сидели в помещении в 12 квадратных метров. Спать приходилось сидя. Два филиппинца размещались вообще на столе. Благо, при каюте был душ и туалет.  

До пиратской базы сейнер шел двое суток — 600 миль. Все это время экипаж боролся за жизнь своего капитана.  

— У Сергея было ранение грудной клетки, а рука была перебита так, что видны были кости и сухожилия. Первым делом нужно было наложить жгут и остановить кровь, — говорит старпом Андрей Рыгалов. — Пришлось вспомнить курс по медицине, который нам читали в мореходном училище. Благо на борту была хорошая аптечка, на медикаментах по-английски была указана дозировка.  

Зная, что сварщик из ремонтной группы Юрий Гридчин умеет делать уколы, его вызвали зашивать капитану раны. Ассистировали сварщику, который стал хирургом и анестезиологом, начальник радиостанции Миша Глушко и матрос-камбузник Максим Быков.  

Ребята потом выхаживали капитана как ребенка, по расписанию круглосуточно ставили ему антибиотики и обезболивающие препараты.  

Через два дня сейнер “Тай Юнион 3” бросил якорь в полутора милях от берега у сомалийского порта Харардере.  

— Подойдя к берегу, мы увидели четыре захваченных судна: два контейнеровоза, два транспортника, — рассказывает старший механик Сергей Гришин. — Пираты действовали на широкую ногу. Как мы поняли, они промышляли по всему Индийскому океану. На катерах у них был большой запас топлива: до 20 бочек горючего по 20 литров в каждой. Захват судов был поставлен на поток.  

— Пираты вели себя агрессивно?  

— Если в захвате судна участвовали взрослые боевики, то охранял нас один молодняк, пацанье лет по 16—20. Для них человеческая жизнь была ничто. Нажать на курок автомата — раз плюнуть. Среди них было много кенийцев, многие безграмотные, но почти все имели ранения и шрамы. Нас сразу предупредили, кто вздумает сигануть за борт, тут же пристрелят. Вдобавок пустят в расход еще одного члена экипажа.  

Состав наемников был пестрым, как мы поняли, их набирают чуть ли не по объявлениям в газетах по всей Африке. Мы видели их расчетные листы, за захваченное судно каждый боевик получал 5 тыс. долларов, для беднейших африканских стран это огромные деньги. Для них разбой — обычная работа. Почти все они постоянно жевали траву — кат, которая была сродни легкому наркотику.  

— Да что говорить, шакалье! Угрожая автоматами, они отбирали еду не только у нас, но и у друг друга, постоянно дрались, деля награбленное.  

— Не пытались общаться с охранниками?  

— Разговаривать с ними было невозможно, они ни слова не понимали по-английски. Развлекаясь, они любили у нас над головами перезаряжать автоматы. Их цель была — держать экипаж в страхе.


Только на пятый день российские моряки уговорили пиратов отправить капитана Сергея Харлана в местную больницу. Охрана вызвала старшего переговорщика — сомалийца Али, который худо-бедно говорил по-английски. Капитан стоил дорого. Али не хотел терять деньги. Кэпа повезли под охраной в глубь островка, в поселок, который стоял примерно в 10 километрах от пиратской базы. На сопровождающей машине сидели головорезы с гранатометами. В районе действовали разные группировки. В том числе и Аль-Каида. Пираты не хотели, чтобы у них отобрали “добычу”.  

Сергея оперировали местные эскулапы в больнице, которая больше походила на сарай. Обратно на сейнер капитана доставили, когда он находился еще под глубоким наркозом. Раненая рука была закована в гипс.  

Экипажу между тем разрешили расселиться по трем помещениям.  

— Пираты закрасили иллюминаторы, чтобы мы не могли наблюдать, что происходит вне стен корабля, — говорит Игорь Лопатин.  

— Чем питались четыре месяца, что были в плену?  

— К моменту захвата на сейнере оставалось продуктов ровно на две недели. К нам как раз должен был подойти большой транспортник с продовольствием. Пираты выгребли все съестное, что было на тунцелове. Не взяли только остатки свинины. Нам же выдавали отсыревший, затхлый, покрытый плесенью рис. Не лучше были и макароны. Это была гуманитарная помощь, которую сомалийцам поставлял Красный Крест.  

— Несколько раз нам выдали бульонные кубики и часть козы. Мы варили суп, а утром охранники отбирали у нас остатки похлебки, — добавляет Сергей Гришин. — Шиком у этих варваров считалось навалить в тарелку типа таза отваренных макарон, засыпать их сухим неразбавленным молоком и сахаром. Наш же судовой повар Вася Левчук изощрялся как мог, чтобы приготовить хоть что-то съедобное. Ему и камбузному матросу разрешалось свободно перемещаться по кухне и прилегающим помещениям. Одно время матросам разрешили ловить на удочку рыбу. Но почти весь улов рыбы мироу пираты у ребят тут же отбирали, и они бросили это занятие, чтобы не кормить варваров.  

— А заготовленного тунца нельзя было есть?

— Рыба испортилась. Из нее нужно было вовремя слить охлажденный рассол, хранить при низкой температуре “насухо”, но пираты сделать этого не дали.  

— Как отметили Новый год?  

— Удалось припрятать несколько банок с консервированными ананасами и персиками. Банка шла на шестерых. Но это был настоящий праздник!  

Но как ни голодали матросы, пайка из общего котла постоянно выделялась и судовому псу. Это была обычная дворняжка, которая появилась на свет в море, на корабле.  

— Настоящее имя пса было Тайгер, но мы звали его на русский манер — Тюбиком, а когда он мастерски ловил чаек — Бульдогом. Он сидел вместе с нами в плену. Мы держали пса в кают-компании под столом, — вспоминает Игорь Лопатин. — Умнейшая псина, научилась ходить в туалет в банку. Собака нередко лаяла, чем нервировала пиратов, они несколько раз пытались ее пристрелить. Но моряки всякий раз заслоняли ее собой. А как же иначе? Тюбик был полноправным членом экипажа. А своих не сдают!


Пулеметы и гранатометы боевиков были нацелены и в сторону моря, и в глубь острова. Варвары опасались людей из соперничающих группировок.  

— Однажды у пиратов начались внутренние распри. Мы перешли “из руки в руки”, и к нам пожаловали гости, — говорит Сергей Гришин. — На бумаге нам написали сумму выкупа за каждого из нас. Моряков “оценили” в 300 тыс. долларов, старший состав — в 500 тыс. Мы должны были под страхом смерти звонить домой и требовать деньги за свое освобождение. Но “власть сменилась”, и переговоры продолжились с владельцем судна.  

— Чем занимались четыре долгих месяца?  

— Ребята были истощены, двигались мало. Кто читал книги, кто играл в карты. Матросы из машинной команды продолжали стоять вахту в 3 смены. Нужно было обеспечивать функционирование судна: подачу света, воды, работу кондиционеров. К тому же на тунцелове стояли большие запасы аммиака для охлаждения чанов с рыбой. За их хранением нужен был глаз да глаз.  

Пираты же, вытащив диски с фильмами, знакомились с российскими картинами.  

— Посмотрев фильм “Белое солнце пустыни”, эти морские “гопники” возмущались сценой, когда жена таможенника Верещагина выбрасывала в воду, топила оружие. Для них это было кощунство. Без оружия сомалиец — не мужчина!  

А на базу в Харардере продолжали пригонять захваченные корабли.  

— За четыре месяца перед нашими глазами прошли 9 судов. За крупные транспортники пираты требовали выкуп в 5 млн. долларов, за траулеры поменьше — 3 млн. Представляете, какие деньги крутятся в этой сфере? Сколько подобных пиратских баз на небольших островках, не знает никто. И варвары прекрасно знают, на кого нападать. Мы не видели, например, ни одного захваченного американского или израильского контейнеровоза. Боевики осведомлены, на каких судах есть вооруженная охрана.  

Уходили “выкупленные” суда, а экипаж “Тай Юнион 3” все томился в плену. Только после того как в Калининграде жены моряков провели два несанкционированных пикета и было возбуждено уголовное дело, у судовладельца нашлась требуемая сумма.  

— То, что и нам скоро в поход, мы поняли по поведению охранников, — говорит старший механик Сергей Гришин. — Боевики еще раз прочесали наши каюты и вынесли даже пустые сумки и чемоданы. С нашего матроса-филиппинца сняли даже тапки.  

— Мы видели передачу денег, — говорит старпом Андрей Рыгалов. — Над тунцеловом минут 10 кружил частный самолет. Весь экипаж выгнали на палубу, чтобы с высоты было легче нас пересчитать. Потом нас сфотографировали, капитан перед объективом держал табличку с названием судна. Только после этого с самолета была сброшена в воду капсула с деньгами. Все эти условия были выдвинуты пиратами. В присутствии капитана боевики пересчитали деньги и пошли делить барыши.  

7 марта “Тай Юнион 3” отошел от пиратской базы. Из-за долгого простоя судна случились неполадки с главным двигателем.  

— Мы болтались в океане 5 часов, никто нас из военных кораблей не встречал. В любой момент тунцелов мог стать новой добычей для разбойников, — говорит Сергей Гришин. — Когда наконец увидели спасательный буксир Черноморского флота, дружно, до хрипоты кричали “ура!”. Ребята передали нам провизию: крупы, овощи, тушенку, спросили, нужна ли кому-нибудь из нас медицинская помощь. Какие там врачи, все мысли у нас были только о доме.  

До порта приписки Виктория сейнер шел трое суток. Кроме буксира СБ-36 тунцелов “Тай Юнион 3” до границ территориальных вод Сейшельских островов сопровождал теперь снятый с боевого дежурства сторожевой корабль Балтийского флота “Неустрашимый”.  

— Мы остались в шортах и майках. В них и пришли на прием в генеральном консульстве России на Сейшельских Островах. Нас потчевали блюдами русской кухни. Только нам нельзя было после стольких дней впроголодь есть досыта.  

Родные со сменным экипажем передали морякам одежду. И с двумя пересадками, в Доху и в Москве, бывшие пленники наконец вернулись в родной Калининград.  

Компания-судовладелец, таиландская Samui Fishing Company Ltd, обещает морякам выплатить компенсацию за утраченные ценности. Но пока это только слова. В ближайшее время члены команды намерены обсудить с судовладельцем вопрос компенсаций за те моральные страдания, которые они претерпели, находясь в долгом плену. Морякам предстоит длительная адаптация, многим потребуется помощь психолога.  

На промысел “Тай Юнион 3” после ремонта, по заверениям судовладельца, выйдет в сопровождении профессиональных секьюрити. Но смогут ли они противостоять пиратам, вооруженным автоматами и гранатометами? И где гарантия, что при перестрелке пули не заденут членов экипажа?