С Александром Лившицем я познакомился летом 1991 года на теплоходе, бороздившем Енисей от Красноярска до Дудинки. На дворе еще был Советский Союз, Лившиц был профессором политэкономиии в «Станкине», я, еще недавно завсектором во ВНИКИ, писал в "Коммерсанте". На Енисей нас обоих привела модная на излете СССР тенденция -- читать лекции об экономических реформах и о рынке. Когда-то на пароходах купцы кутили с цыганами (по преимуществу цыганками), а тогда советский экономический менеджемент отдыхал (не хуже купцов), в полуха слушая лекции.
Лившиц рассказывал о рыночной экономике, её способности решать те проблемы, на которых сломал зубы СССР. Совсем недавно вышла его книжка с провидческим, как оказалось, названием "Введение в рыночную экономику". Я рассказывал о реформировании внешних экономических связей, о том, как регулируется выход на внешний рынок, как создавать совместные предприятия.
Именно передавая друг другу слушателей-директоров, мы поняли, что "лекции" прежде всего мы друг другу и читаем. Так возникла взаимная симпатия, которую, думаю, нам удалось сохранить.
Бывают люди, которым "кресло ударяет в голову", люди-функции. Лившиц был совсем не таким. Он был трудоголиком и волком-одиночкой (бывали случаи, когда, уже работая в Кремле, он по-походному спал урывками в своем рабочем кабинете, из которого мог сутками не выходить). В поисках ответов на вопросы, которые сначала он сам задавал себе, а потом они приходили сверху, он никогда не козырял своими постами и административными возможностями. Лишь однажды он пожаловался на то, с чем столкнулся в первые дни работы помощником Бориса Ельцина.
Коллеги, видя его трудовой график, посоветовали отдохнуть и съездить домой, тем более, что, по положению, ему должны были предоставлять служебный транспорт. Он позвонил куда следует и попробовал вызвать машину, его спросили: "Для кого?" Он ответил: "Для Лившица" и получил в ответ: "Лившицы здесь не работают!" Тут он пошел на скандал и навел порядок, но, думаю, не столько ради себя, сколько ради фамилии и памяти своего отца, которого он как-то особенно трепетно любил.
В его кабинетах, где бы он ни работал, а он был и министром финансов, и вице-премьером, на стене всегда висела фотография, с которой смотрело несколько вытянутое лицо человека в очках. Это был его отец. Человек, которого звали Яков Лившиц, который без очков не видел практически ничего, но который добровольцем ушел на фронт, где служил пулеметчиком, дошел до Победы и какое-те время продолжал служить в Берлине, где и родился Алекспндр Лившиц в 1946 году.
Александр Лившиц работал не за чины и не за деньги. Он был уверен, что преобразования, знаменем которых стал Борис Ельцин, рано или поздно сделают Россию преуспевающей страной. Он был помощником президента в полном смысле этого слова.
Однажды в середине 1990-х я получил в "Коммерсанте" редакционное задание выяснить позицию президента по бюджетным проблемам, вызвавшим очередное столкновение исполнительной и законодательной власти.
Я решил выслушать Лившица, но он подхватил ангину, я поехал к нему на служебную дачу в Архангельское (его соседом оставался Геннадий Бурбулис, уже не занимавший в ту пору высоких административных постов), прихватив с собой не слишком качественный греческий коньяк, который прельстил меня названием -- "Александр". Обсудив бюджетный тупик и попутно выяснив, что за время болезни Лившица бюджет "похудел" на немалую сумму, чего бы Лившиц не допустил, оставаясь на боевом посту, я предложил выпить за его здоровье.
Лившиц встал и неожиданно провозгласил тост за здоровье Ельцина. Я уже чувствовал конъяк на своем языке, но был остановлен: "Почему сидишь?" На даче мы были одни, я молча выпил, не вставая. Лившиц обиделся — первого президента он искренне и глубоко уважал.
Августовский дефолт 1998 года заставил Лившица подать в отставку. Его ставшие публичными слова: "Не уберег президента", -- были сказаны не для того, чтобы выпятить собственную значимость, Лившиц именно так и считал. Много позже он показывал мне свою записку на имя Ельцина, написанную за две недели до злополучного 19 августа, где называл меры, которые, как он верил, было еще не поздно предпринять для того, чтобы экстренно пополнить бюджет. Он боролся до конца.
Это характер. Его дочь в детстве не росла. Лившиц, тогда обычный преподаватель не самого влиятельного московского ВУЗа, нашел путь к знаменитому профессору Илизарову, который славился своей уникальной методикой "вытягивать" кости, приехал вместе с дочерью к нему на Урал и не возвращался обратно, пока операция не дала положительный результат.
После Кремля Лившиц не просто оставался видным экспертом, он не боялся пробовать себя в совершенно неожиданном качестве -- вместе со Львом Новоженовым он был одним из создателей телевизионной программы, которая так и называлась: "Спросите у Лившица".
Главное -- он оставался востребованным, в том числе и набиравшими обороты крупнейшими российским частными структурами -- сначала он работал в банке "Российский кредит", а потом был директором по международным и специальным проектам Русала. Он был нужен именно как эксперт, а не просто как человек с толстой записной книжкой.
Александр Лившиц не оставил после себя учеников -- он всегда все делал сам, но он оставил друзей и память о себе как о экономисте с большой буквы.
Николай ВАРДУЛЬ, главный редактор "Финансовой газеты", специально для "МК"
