Мы сидим за большим столом на одесской даче ведущего реалити-шоу Анатолия Барбакару. Во времена СССР Барбакару был профессиональным карточным шулером. В подпольном игорном бизнесе ему не было равных: он всегда срывал банк и ловко уходил от уголовной ответственности. В конце концов за такую жизнь пришлось поплатиться свободой. Выйдя на волю в начале 1990-х, Барбакару нашел в себе силы отказаться от старого ремесла. Для участниц шоу Анатолий стал близким человеком и мудрым советчиком.
— Я бывал на женской зоне в качестве гостя. Меня больше всего потрясла одинаковость. Ты заходишь — а перед тобой все в фуфайках, все без макияжа. Есть молодые, есть задуманные как красавицы. Но в них нет ничего, что вызывает желание. Особенно когда они не готовы, что к ним придет мужчина, — рассказывает Барбакару. — Мне это напоминает анекдот: человек приходит в парикмахерскую обриться. Ему говорят: «Суй голову в машинку». «Но как же, — недоумевает клиент, — у всех же головы разные!» — «А это до первого бритья».
Однако девушки готовы спорить с Анатолием. «На зоне многие девчонки молодые и красивые, — возражает Нина Наркулова. — Мы тоже старались по возможности поддерживать свою женственность. И маникюр делали, и глазки красили. Спросите, для чего? Да чтобы не терять себя. Стоит привыкнуть к серости — и тебя больше нет. Так что красота, или, как это теперь можно говорить, гламур — это важно».
От гламура разговор достаточно быстро переходит к судьбе Pussy Riot. Я ожидала от собеседниц хотя бы небольшого сочувствия к участницам скандальной панк-группы, но нет — у них жесткая позиция, совершенно не совпадающая с мнением большинства людей: «На зоне все не без греха, но все мы верим в Бога и никогда не позволим себе осквернить храм. У Pussy нет принципов, им нужна была только дешевая популярность, нужно было, чтобы их заметили. Сколько раз они устраивали свои акции до плясок в храме, но пропиариться им удалось только там, — наперебой и очень эмоционально объясняют мне девчонки. — Теперь Pussy добились своего. Они не простые заключенные, они звезды мирового масштаба. Поэтому, когда они заявляют, что их обижают сокамерницы, мы недоумеваем. При такой известности их никто не посмеет тронуть, если на то, конечно, не будет указания сверху. Лишние проблемы не нужны ни администрации, ни тем более самим заключенным».
Спрашиваю, для чего же тогда Мария Алехина просила изолировать ее от сокамерниц? Мои собеседницы пожимают плечами:
— Проверку устраивают всем приходящим на зону. Pussy Riot вели себя с самого начала борзо, смотрели на других свысока. И если кто-то из заключенных поставил их на место, это, мы считаем, нормальная ситуация. В любом случае администрация такое быстро пресекает. А вообще, знаете, на зоне больше всего презирается, если заключенные просят перевести их от других арестантов под милицейскую защиту, в безопасное место. Эти девушки строят из себя оппозиционерок, вроде как они против действующей власти, а сами отделяются от простых людей. Мы не хотим обсуждать, справедливый приговор им вынесли или нет, но их поступки в обычной жизни, их поведение на зоне уважения не вызывают.
«Я еще не социализировалась настолько, чтобы ковырять рыбу вилкой и ножом»
За гостеприимным столом Анатолия Барбакару девчонки едят с удовольствием — голодные годы на зоне еще не забыты. Они до сих пор не верят, что можно каждый день есть мясо, а не только капусту. Зато алкоголь почти не пьют, «ударяют» все больше по компоту. Но Надя Киселева все же позволила себе немного красного вина. Разгорячившись, она делает наивное признание.
— С самого-самого раннего детства я кумир Аллы Борисовны Пугачевой... Или как правильно — она мой кумир? В общем, первые три рубля я заработала на песнях Аллы Борисовны. Собрала с соседей по 50 копеек и спела «Миллион алых роз». Ой, опять косточка в зубах застряла. Можно я буду есть барабульку руками? Ну не социализировалась я еще настолько, чтобы ковырять ее вилкой и ножом, — простодушно заявляет девушка, за плечами которой ни много ни мало два срока.
...Надя всегда хотела быстро, легко и много зарабатывать. Таким источником дохода стали наркотики. Однажды из любопытства она решила попробовать собственный товар, чтобы понять, почему ради дозы люди готовы на всё. Сев на иглу, она поняла почему.
Чтобы добыть денег на укол, Надя залезала в квартиры и выносила украшения и аппаратуру. Вскоре жажда денег переросла в одержимость. Первый срок она получила за разбойное нападение на продавщицу — на той было «слишком много золота».
Второй раз Надя села за сбыт и хранение наркотиков. Во время этой отсидки жизнь пошла под откос. Родители — единственные люди, на чью помощь она могла рассчитывать, — спились и погибли во время пожара. «Помню тот день, когда мне рассказали про смерть мамы и отца, — говорит Надя. — Психолог, которая должна произнести хотя бы несколько слов в утешение, просто заявила: «Ну ты как, нормально? Иди работай». Что я могла ей ответить? Спасибо, другие девочки меня поддержали».
Оставшись один-одинешенек, сын Коля пошел по стопам матери: получил полтора года в колонии за кражу мобильного телефона. «Я хочу возместить 7 лет жизни без сына: получить образование и сделать хотя бы небольшую карьеру. Сейчас я тружусь администратором гостиницы и барменом в кафе. На первую работу я устроилась по знакомству. На вторую — уже самостоятельно. И когда я сказала директору про судимость, она ответила: давай попробуем. Прошло семь месяцев — у меня ни одного порицания. Директор не считает меня изгоем. Для нее я нормальный человек. Но если я вдруг решу сменить место работы, я снова стану изгоем. А знаете, как это неприятно?»
Самая большая проблема освобожденных — невозможность устроиться на работу. Им не доверяют. «Но ведь все равно работодатель может меня уволить, если я не пройду испытательный срок, — говорит Надя. — Ребята, давайте нам шанс! Мы такие же, как вы. Просто мы однажды оступились»...
Девушка признается, что очень любит Йошкар-Олу и всех ее жителей. «Они такие замечательные люди! Я родилась в Йошкар-Оле, хулиганила в Йошкар-Оле. Мне кажется, я и умру там же. А еще я выступаю за возвращение буквы «ё». У нас в городе даже есть памятник — Ёшкин кот. А знаете, почему я хочу вернуть эту букву? Моя фамилия — Киселёва. Она пишется через букву «ё». Я не хочу быть Киселевой. И если в одном официальном документе меня записывают как Киселёву, а в другом — как Киселеву, начинается путаница. Я вообще консервативный человек — люблю делать так, как было до заключения. Я до сих пор печатаю фотографии. Я не читаю электронные книги. Причем я купила электронную книгу, и она где-то валяется. Я не сижу в Интернете. Что такое социальные сети? Понятия не имею»...
Мнение Барбакару: «Надя — рубаха-парень. Ехидная, любит провоцировать других. С миром на «ты». Если правильно использовать тюремную школу и убрать приблатненность, зона пойдет ей на пользу».
В отличие от Нади Киселёвой, Вера Коваленко в Сети достаточно активна. Больше года назад она завела страничку в «Фейсбуке» и использует ее для поддержки своего небольшого бизнеса и сбора подарков для детдомовских детей.
Большую часть срока, 10 лет, Вера получила за грабеж и убийство с целью наживы. Как считают психологи, девушка была обречена на совершение преступлений с раннего детства: отец, выйдя из тюрьмы, страшно ее избивал, а мать с его возвращением как будто подменили. Вера сбегала из дома, но родители находили ее в подворотнях и силком тащили домой. Чтобы не умереть с голоду, Вера начала воровать. К 20 годам она, кажется, знала о криминале если не все, то многое.
Во время отсидки девушка сыграла свадьбу с парнем, который провожал ее в тюрьму и поддерживал на зоне. Выйдя на свободу, Вера открыла собственное производство по пошиву одежды, где работают такие же бывшие заключенные. Все они считают Веру не просто хорошим работодателем, но и своим другом. Теперь, глядя на мягкую, доброжелательную Веру, догадаться о ее суровом прошлом сложно.
Мнение Барбакару: «Психика и мозг Веры постоянно заняты рассуждениями о мире. Не на уровне «как заработать на кусок хлеба и найти мужа», а «для чего я пришла в этот мир, какое у меня назначение». Для Веры зона и противоестественна, и философична: это мир, который в ней».
«Жизнь за проволокой — один большой серый день. Не помню даже, какая погода была на мой день рождения»
Мама Нины Наркуловой — полковник милиции в отставке. Когда девочка училась в школе, мама уговаривала ее стать адвокатом. И Нина действительно оказалась в зале суда. Правда, на скамье подсудимых.
Из родного Узбекистана Нина уехала в Москву с мужем, но скоро развелась. Жить одной с маленьким ребенком на руках ей было не по карману. Тут-то «хорошие» знакомые и предложили Нине разменивать поддельные купюры. Девушка согласилась — на свою беду, она не осознавала, какими тяжелыми могут быть последствия новой «работы». А мамы-милиционера, которая разъяснила бы дочери отдельные статьи Уголовного кодекса, рядом не было...
Продавцы всегда верили этой обаятельной девушке. Даже если ее спрашивали: «Что-то у вас купюра слишком новая. Только что с печатного станка?» — Нина отвечала им правду и только правду: «Ну конечно!».
Фокус срабатывал много раз. Пока однажды на заправке Нина не нарвалась на бдительного кассира. Пытаясь скрыться, она заблудилась и выехала прямо к зданию местного ОВД.
— Страшнее всего была разлука с сыном. Я следила, как он растет, по фотографиям и рассказам мамы. Сейчас Тимуру восемь, и он по-прежнему думает, что я пять лет тяжело болела. Сейчас готовлюсь рассказать ему правду. Пусть мой мальчик поймет: больше я его никогда не оставлю, — плачет девушка.
Мнение Барбакару: «В Наде и в Нине есть некая похожесть. Та и другая возьмут этот мир, если их не собьют наркотики или еще что-то нехорошее».
Наркотики могут сбить с пути даже домашних девочек, воспитанных в строгости. И сбивают. Недаром 228-я статья самая популярная в женских колониях. Из-за дьявольского зелья за решетку попала и Оксана Фасхутдинова.
— Мои родители — военные, и дома они относились ко мне как генералы к солдату-новобранцу, — делится со мной Ксюша. — Когда мне было 13—14 лет, родители говорили: «Вот исполнится тебе 16, будешь поступать, как захочешь, а до тех пор ты должна слушаться нас беспрекословно». Наконец мне стукнуло 16 — но мама снова сказала: «Оксана, ты еще ребенок и не можешь отвечать за свои поступки. Вот исполнится тебе 18 — мы дадим тебе право принимать решения самостоятельно». В 18 история повторилась, лишь с небольшой разницей: «Выйдешь замуж — мы не будем тебя контролировать».
Найти мужа доброй и красивой Ксюше труда не составило. Почувствовав свободу — много свободы! — девушка пустилась во все тяжкие. Вместе с мужем они в считаные месяцы подсели на иглу. Тем не менее скрывать свое «увлечение» им удавалось несколько лет.
О зависимости Оксаны ее родные узнали, когда девушка получила 11 лет за 10 граммов наркотиков, найденных при обыске. Горькую правду семья замалчивала: дальние родственники и знакомые были уверены, что Оксана вышла замуж и уехала за границу. Ее досрочное освобождение и возвращение объяснили так же просто: развод.
Начать новую жизнь после тюрьмы оказалось непросто: с работы Оксану увольняли через две недели, как только узнавали о криминальном прошлом.
— Что я помню о жизни за проволокой? Ничего. Даже какая погода была на мой день рождения. Жизнь в тюрьме — один большой серый день. Проснулась, 15 часов работы, вернулась, помылась, легла спать. Я достаточно поплатилась за свои ошибки и хочу начать жизнь заново, — говорит девушка.
В прошлом году Оксана поступила заочно на факультет журналистики. «Мне очень нравится брать интервью. Но куда я пойду работать — в газету, на радио, — пока не знаю».
Мнение Барбакару: «Оксана — ребенок-девочка. Но не в силу возраста, а в силу повадок. Она женственна от природы. Сколько я за ней ни наблюдал, она не играет. Я думаю, что Оксана и на зоне такой же была. Хотя зубки показать она тоже может».
«Все зло, что я сделала людям, вернулось бумерангом. В этом есть высшая справедливость»
Оля Ратушная села в тюрьму из-за любви. Вместе с мужем они 10 лет жили в квартире, которую мечтали выкупить. Но денег не хватало, и тогда Оля, как ей казалось, нашла идеальный выход из ситуации. Она наняла бандитов, чтобы устроить нападение на собственную начальницу и выкрасть недостающую сумму. «Она богатая, но трусливая. Свяжите ей руки и ноги — и она беспрекословно покажет, где лежат деньги и драгоценности», — инструктировала бандитов Ольга, предвкушая, как порадует мужа.
Однако грабители перестарались. Они решили выпытать информацию у Ольгиной начальницы более жестокими мерами — сдавливая ей горло. К счастью, женщина осталась жива.
Оля получила срок. Все три года муж навещал ее на зоне, возил передачи. А выйдя на свободу, Оля узнала, что должна ехать в ЗАГС — на развод.
— В принципе, я ему благодарна. 10 лет счастливой жизни, потом поддержка во время отсидки. Только все равно чувствуешь, как будто тебя использовали и выбросили, — сжимает кулаки Ольга.
В конце концов Оля сошлась с другим мужчиной. Но жизнь с ним оказалась страшнее тюрьмы. Он изводил женщину ревностью, бил, однажды сломал руку. Однако Оля, оставшаяся без крова и несколько лет жившая в своем автомобиле, продолжала приходить в его квартиру. Это был единственный шанс принять ванну и поспать по-человечески.
Мнение Барбакару: «Ранимость — слабое место Ольги, у нее острая недодача любви. Если нет денег, нет работы, холодно, дождь льет — ей плевать. Телесно она словно в броне, а в душевном смысле — как будто без кожи. А тут еще предательство мужа».
Как вообще складывается семейная жизнь у уголовниц? — спрашиваю у Анатолия.
— Комнаты для свиданий в женской зоне почти всегда пустые, в мужской — почти всегда заняты. Мужики бросают осужденных жен и подруг, они менее преданны, чем женщины, — отвечает он.
— А после выхода на свободу?
— С одной стороны, отсидевшим труднее найти мужчину, потому что мало кто возьмет даму «с прошлым». С другой стороны, «вольные» барышни нередко робеют, стесняются. А отсидевшие — подойдут и возьмут. Девочки привыкли брать мужиков, как до судимости — чужие вещи. Каково качество их семейной жизни — это второй вопрос. С третьей стороны, как барышням нравятся плохие мальчики, так и мужчинам нравится, когда в женщине есть «грязная» девчонка. Побывавшие на зоне более активны и раскованны. Они выпускают свою порочность и будят порочность в мужике. Я думаю, что, как ни странно, им легче найти мужика. По крайней мере, все наши девочки сейчас при мужиках. Кроме Ольги — но она пока сама не готова.
...Есть такая мудрая фраза: не стыдно упасть, стыдно не подняться. Многие девушки, отсидев за решеткой от звонка до звонка, выходят на волю с твердым желанием начать новую жизнь. Получается это, увы, не всегда. Кто-то, попав под влияние «авторитетных» товарищей, вновь идет «на дело». Кто-то, оставшись без квартиры, прибивается к бомжам, да так и заканчивает свои дни на вокзале. Есть и такие, кто, отвыкнув за долгие годы от обычной «вольной» жизни, добровольно возвращается в тюрьму. Но поразило меня другое. Женщины, побывавшие в заключении, как правило, винят в своих бедах только самих себя. «Все зло, что я сделала людям, вернулось бумерангом. В этом есть высшая справедливость, — сказала одна из бывших уголовниц. — И если мне удастся навсегда завязать с прошлым, я буду считать, что Господь, родные и друзья простили меня. Что до меня, то я на них никогда и не сердилась»...
