В то утро ничто не предвещало провала. Подготовка к проверке на украинском погранучастке Козача Лопань была мной продумана основательно — «легенда», как мне казалось, могла быть рекомендована даже к изучению на спецкурсах.
Служебные документы, диктофоны, блокноты и ручки — все, что способно выдать во мне журналиста-информационщика, еще в Севастополе было надежно укрыто в потайном кармане дешевенького чемодана. В ноутбуке зачищены провальные файлы, в фотокамере — компрометирующие снимки, заготовлена трогательная история, которую повторял как мантру: «Я художник-неудачник, навещал в это драматичное время в Севастополе дочку, тоже художницу и, к несчастью, тоже неудачницу, поэтому все деньги и другие запрещенные предметы пришлось оставить ей».
В мою историю, пусть и не сразу, но все же поверили и любознательный таможенник, и хмурый пограничник, усомнился в ней лишь задумчивый «искусствовед в штатском».
Он кисло улыбнулся и вежливо попросил моих соседок по купе оставить нас на пять минут. Я сразу решил, что, видимо, ровно столько опытный сотрудник отводит себе, чтобы расколоть наивного, но наглого дилетанта.
Быстрыми пальцами он ознакомился с содержимым моего чемодана, уверенно включил ноутбук, пробежался по файлам, зачем-то заглянул в корзину на «рабочем столе», где ждал своей участи один глупый текст. Пролистал бездарные снимки с видами Севастополя в камере.
Спалился я на визитке.
- Бингвен. Корреспондент. Это Вы? Вы из Китая?
- Я, как видите, не очень похож на китайца.
- Но визитка ваша?
- Моя. То есть, конечно, не моя, мне ее дали.
- Господин Бингвен?
- Он самый!
- Зачем? Вот так вот подошел и дал?
- Не совсем... Я был на пленере, рисовал крымскую весну.
- «Крымскую весну»? - усмехнулся тот иронично. - Так вы политик или все-таки журналист?
- Я просто рисую природу. А он сам ко мне подошел, хотел купить картину, ну и дал свою визитку. Вот и все.
Это была почти правда — Бингвен, действительно, подошел ко мне сам. Только было это на площади Нахимова во время трансляции послания Путина Федеральному собранию. Там царила эйфория, севастопольцы ликовали, обнимались, пили шампанское, и с иностранным журналистом, с трудом говорящим по-русски, никто не хотел долго общаться.
-Твоя? Он протянул листок с текстом моей вчерашней заметки и свою визитку. – Мне трудно здесь, непонятно, что есть хорошо, что плохо? Почему все рады, почему плакать. Сказали, ты мне помогать. Помогать! Пожалуйста, брат!
…И вот теперь в поезде я рассказывал своему внимательному собеседнику о той встрече с китайцем.
Думаю, «искусствовед в штатском» вряд ли поверил этому рассказу. В отличие от моего коллеги-китайца, он, похоже, прекрасно понимал «почему все рады, почему плакать....», а потому во время досмотра он фактически спас меня, так как вслед за таможенниками и пограничниками во все купе по-хозяйски врывались возбужденные люди в полувоенной форме. Увидев, что меня с подчеркнутым вниманием уже проверяет один из «своих», они с грохотом отправились «наводить порядок» в соседних купе.
В то раннее утро на погранпункте «Козача Лопань» эти люди все же высадили из поезда несколько человек. Без объяснения причин. Но «бедный художник» смог отправиться дальше.
- Что же вы плачете, молодой человек? - заглянули в купе мои испуганные соседки.
- ...удивительно, как много в нашей некогда единой стране порядочных людей, разбирающихся в живописи, - ответил я. И уже с улыбкой крикнул: проводник, всем чаю! Домой едем!
Смотрите видео: Донецкий партизан в подземелье — видео из Голливуда?
