1 января на Западной Украине, как обычно, отметили день рождения Степана Бандеры. У нас на это либо вовсе не обращают внимания, либо считают злобным антироссийским выпадом. Мало кто задумывается, отчего именно Бандера и Организация украинских националистов предстали в роли защитников народных интересов. Да много ли мы вообще знаем о соседях?
Историю Украины, как печально заметил Владимир Винниченко, без малого столетие назад пытавшийся сделать ее самостоятельным государством, нужно читать с бромом. Настолько она драматическая. Или даже трагическая. (Почему бром? Других успокаивающих препаратов еще не знали.)
В этом году будем отмечать годовщину начала Первой мировой войны, которую при советской власти фактически вычеркнули из народной памяти. А ведь когда она вспыхнула, именно украинский вопрос приобрел особую остроту. Украинцы были расколоты между двумя империями — Российской и Австро-Венгерской. Обе желали привлечь украинцев на свою сторону. То было сражение за умы и сердца миллионов людей.
Западные украинцы, в Галиции, принадлежали к униатской, то есть греко-католической церкви. Царское правительство униатской церкви не признавало. Неудивительно, что ее глава Андрей Шептицкий обратился к пастве с призывом защищать Австро-Венгрию и сражаться против России:
«Идет война между нашим императором и царем Москвы. Войну ведут за нас, ибо московский царь не мог стерпеть того, что в австрийском государстве у нас есть свобода веры и народности; он хочет вырвать эту свободу, заковав в цепи. Мы Божьей волей связаны с австрийской державой и династией Габсбургов».
В начале сентября 1914 года Австро-Венгрия проиграла сражение под Львовом. Русская армия вступила в Галицию. Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич призвал включить эти земли в состав Российской империи:
«Достояние Владимира Святого, земля Ярослава Осмомысла и князей Даниила и Романа, сбросив иго, да водрузит стяг единой, неразделимой и великой России. Да свершится дело великих собирателей земли Русской».
Сами же украинцы и на Западе, и на Востоке при первой возможности попытались создать собственное государство. Окончание Первой мировой стало счастливым моментом в исторической судьбе многих народов Центральной и Восточной Европы. Не пережив затянувшегося военного конфликта, империи распадались одна за другой. Народы, считавшиеся малыми, обретали собственные государства. Но попытка украинцев не увенчалась успехом. Народ остался разделенным. Восточная часть Украины вошла в Советский Союз, западная оказалась под властью Польши.
Одни считали, что самому народу недоставало энергии, целеустремленности, инициативы. Не хватило украинских государственников.
«Едва ли при условиях, какие есть в стране, может возродиться Украина с чисто украинским языком и культурой. Для этого нет ни одного слоя, который бы поддерживал и был охвачен этой идеей», — писал академик Вернадский.
Микола Хвылевой, классик украинской литературы ХХ столетия, огорченно говорил:
— Малоросс боится дерзать.
Другие уверены, что во всем виноваты злобные соседи, не позволившие украинцам обрести самостоятельность. Обиды копились и переполняли сердца. В Галиции, которая была заброшенной австрийской, а затем польской провинцией, украинская национальная идея обрела воинственные черты, оттого и восхищались Степаном Бандерой.
Для Восточной Украины приход Красной Армии был освобождением от немецкой оккупации. А на Западной, которая вошла в состав СССР только осенью 1939 года, одни встречали советских солдат как спасителей, но другие помнили, как перед войной проводили ускоренную коллективизацию, выселяли в Сибирь мнимых кулаков и «врагов советской власти». Они взялись за оружие. Развернулась настоящая война. Она растянулась на годы, потому что Украинская повстанческая армия, сражавшаяся под знаменами Бандеры, пользовалась широкой поддержкой населения.
В 1969 году начальник управления КГБ Ивано-Франковской области докладывал в центр:
«Оперативная обстановка в области характеризуется наличием среди местного населения глубоких корней националистической идеологии… Вскрыта и пресечена идейно вредная и антисоветская деятельность нескольких группирований националистического характера, которые занимались националистической обработкой советских граждан, размножали и распространяли антисоветские документы и возводили клевету на национальную политику советского государства».
...Во Львове по обыкновению зашел в большой книжный магазин. На втором этаже замер, огорченный: какая жалость, что не владею литературным украинским! Полки забиты фолиантами украинских мыслителей, философов и социологов. Мемуарную книгу киевского политика или современную публицистику могу освоить, но научные труды, написанные на хорошем украинском, мне не под силу.
И вот вопрос: а кто-то в Москве все это читал — как положено, с карандашом в руках? А ведь западноукраинские интеллектуальные искания — лишь часть многосложного духовного пространства очень немаленькой страны.
Принято считать, что Запад Украины — «против» России, а Восток — «за». Но многие украинцы на Востоке не могут забыть страшного голода, называют его преступлением московской власти, которая зверски выкачивала хлеб с Украины.
«В 1933 году многие земляки умерли от голода, — вспоминал Федор Моргун, первый секретарь Полтавского обкома и Герой Социалистического Труда. — Погибла моя младшая сестра. Родственники помогли тяжелобольной матери определить нас в детдом. В 1933 году умирали и воспитанники детдома. Умерших хоронили в больших могилах, чаще навалом и голыми».
«Голод 1946 года как бы продолжал трагедию голодомора 1933 года, — вспоминал Александр Капто, секретарь ЦК компартии Украины по идеологии. — Умершие лежали у забора, у опустевшего магазина, просто во дворе. Многие высохли настолько, что тела, казалось, хватало только для заедавших вшей, другие опухли до неузнаваемости…»
Идеологическая чистка считалась в республике задачей номер один. Второе управление КГБ Украины — контрразведка (по традиции самое многочисленное и важное) насчитывало всего 80 офицеров. А самым крупным оперативным подразделением стало пятое управление (борьба с идеологической диверсией) — 155 оперативных работников, вдвое больше! Ни в одной другой республике такого не было.
И в семидесятые, и в начале восьмидесятых по всей Украине шли аресты диссидентов, реальных и мнимых. В ходу была мрачная шутка: «Когда в Москве стригут ногти, в Киеве рубят руки». В основном брали сторонников национальной идеи, мечтавших о самостоятельности. Многие из них после перестройки станут видными деятелями культуры, депутатами украинского парламента.
«С какой сатанинской силой уничтожалась Украина, — записал в дневнике классик украинской литературы Олесь Гончар. — По трагизму судьбы мы народ уникальный. Величайшие гении нации — Шевченко, Гоголь, Сковорода — всю жизнь были бездомными. Но сталинщина своими ужасами, государственным садизмом превзошла все. Геноцид истребил самые деятельные, самые одаренные силы народа. За какие же грехи нам выпала такая доля?»
Гончар — вовсе не диссидент, любимец советской власти, лауреат Сталинской и Ленинской премий. А вот у одного из министров нынешнего правительства в Киеве воззрения прямо противоположного свойства:
«Украинское государство — во многом историческая случайность, рожденная разломом цивилизаций, противоборством сверхдержав и экономических систем, сытым отупением советской безвольной номенклатуры… Украинцы вечно получают независимость как дар судьбы, как Божий промысел. Она падает на них нежданная, негаданная и, в общем-то, как оказывается через некоторое время, ненужная».
Какое сплетение мнений! Исторически обусловленное несовпадение настроений Запада и Востока — малая толика сложнейшей духовной жизни Украины. Сейчас ее делит не политическая география, а возрастные различия. Как никогда ощутима разница мироощущений разных поколений. Но кто-то в нашей стране старается в это вникнуть?
За два десятилетия существования современной Украины так и не появилось академического института, изучающего ближайшую и важнейшую для нас страну. С учетом нынешнего состояния РАН и рассчитывать на это не приходится. Не знаю ни одного сколько-нибудь серьезного научного центра, посвятившего себя анализу украинских проблем. Пребываем в уверенности, что прекрасно разбираемся в делах соседей, что они, собственно, такие же, как мы, а украинский — испорченный русский.
Конечно, мы десятилетиями жили в одном государстве. Но особенности истории различных частей Украины, разрывавшие ее конфликты, переплетение религиозных верований сформировали иной менталитет. Здесь свои символы веры, свои мифы и фобии. Не зная их, невозможно ни правильно оценить происходящее на Украине, ни спрогнозировать повороты настроений украинского общества.
Поэтому так важны старания профессионалов, компенсирующих слабость интеллектуального поля. Ашот Джазоян, секретарь Союза журналистов России, создал международный медиафорум «Диалог культур». На недавнюю встречу — и не где-нибудь, а в питерском Эрмитаже — собрал три сотни молодых журналистов! И наших, и гостей — из недавних советских республик, ближайших европейских стран. Говорили и спорили о том, как избежать конфликтов между культурами и конфессиями. Как разобраться, а не разодраться. Боишься и не любишь то, чего не понимаешь. «Диалог культур» учит анализировать ситуацию, внятно объяснять зрителю, читателю или слушателю, на какой почве возникают конфликты, кто их разжигает, чего добивается. Журналистов разных стран для такого же разумного диалога вновь и вновь собирает и Анатолий Лысенко, президент Международной академии телевидения и радио.
И тут нельзя не отметить ставшую заметной роль Федерального агентства по делам СНГ, соотечественников, проживающих за рубежом, и по международному гуманитарному сотрудничеству. И энергичный Джазоян, и многоопытный Лысенко, один из отцов отечественного телевидения, не обошлись бы без помощи руководителя агентства Константина Косачева. Какой нынче общественный диалог без Россотрудничества? Да никакого.
