...На меня надевают спортивный костюм, внутри которого разные датчики-проводочки. Заводят в комнату и ставят на широкую дорожку, имитирующую лыжную трассу. Включают приборы — и... поехали! Быстро меняющиеся картинки на экране, резкий ветер в лицо, разреженный воздух, как на большой высоте. Полнейшая имитация горнолыжной гонки!
В лаборатории говорят, что ничего подобного нигде в мире нет. И фишка не в том, что медики могут онлайн проверить, как работают все системы организма лыжника. Главное, что они могут понять, на каком этапе (спуск, подъем, поворот, вид опережающего соперника и т.д.), как часто у него сбивается дыхание. И где он дает слабину.
— Владимир Викторович, вы согласны, что сегодня возможности человеческого организма, по сути, исчерпаны и все рекорды побиты?
— В принципе так и есть. Методики тренировок, снаряды — все достигло своего совершенства. И сейчас выходит на первый план борьба технологий. Появились прорывные вещи в изготовлении полозьев санок, в одежде спортсменов, которая помогает быстрее бежать, плыть и т.д. Но больше половины в результатах спортсмена — медико-биологические технологии.
Мы отслеживаем конкретных иностранных спортсменов, целые сборные, которые вдруг «рождаются» ниоткуда. Вот пример: в стране, где ничем, кроме сельского хозяйства, никогда не занимались, вдруг массово поплыли-побежали-запрыгали. Да так, что сразу «золото» и «серебро» на мировом уровне стали брать. Очевидно, что это в том числе за счет использования биомедицинских технологий. Но что именно они сделали? Никто своих секретов просто так не отдает. Иногда некоторые вещи в Интернете лежат в открытом доступе. Иногда ученые выступают с докладами на международных конференциях по спортивной медицине. Но все это на самом деле тупиковые пути. И делается это с целью, чтоб страны ходили по кругу и потеряли лишний год-два. Этот «овес» мы тоже «поели».
— То есть нам явно не «фартит»?
— Наоборот, могу сказать с уверенностью, что сегодня мы вышли в лидирующие державы в этом направлении. Мы сделали упор на персональные программы. Что это значит? Сегодня уже никто не рассматривает команду как единое целое с точки зрения медико-биологического сопровождения. Каждый человек — особенность, и готовим его по-особенному. Мы изучили генетику спортсменов. Даже сделали генетические паспорта на топовую команду (это 200 человек в зиме, 300 — в лете) и начинаем делать на всех 8300 членов российской сборной.
— И о чем говорит вам генетический код спортсмена?
— К примеру, о том, что у конкретного спортсмена есть физиологический предел и он не будет чемпионом мира.
— Такое разве бывает?
— Не бывает, а есть. И мы говорим: «Он всегда будет приходить 20-м, может, в десятку войдет. Возможно, при колоссальных усилиях победит на чемпионатах России. Но нам же надо мировое лидерство!» Одновременно мы выявляем в этой же команде спортсмена второго дивизиона, на которого никто внимания особого не обращал. И мы говорим: «У него возможностей больше по генетике. Вы на него посмотрите, нагрузите его!».
— Что значит нагрузите?
— Мы недавно были у Владимира Путина, докладывали о подготовке к Олимпиаде. И там было сказано, что лыжник «первого дивизиона» (входит в число лидеров) должен пробежать 10 тысяч км за год. На что президент сказал: это же как от Москвы до Красноярска. Но цифра не просто так родилась. Она дает тот нужный для победы объем работы мышечной, сердечной и дыхательной систем. Так вот спортсмену второго дивизиона не дают такую нагрузку — он бежит только 5 тысяч км. А мы говорим — нагрузите и посмотрите на результат. И тренер нагружает, и лыжник показывает результаты с большими перспективами.
— Были случаи, когда вы брали анализ и говорили: этому спортсмену нужно плавать, а не бегать — и он менял профиль и становился мировым чемпионом?
— Пока нет. К сожалению, генетический анализ делаем только у взрослой сборной. А спортсмену в 25 лет трудно переквалифицироваться, если вообще возможно. Поэтому стратегически важно проводить генетический анализ ребятишек. Это будет правильнее. Ребенок обычно приходит в спорт по наитию. Может, ему тренер понравился. А мы сразу скажем — этому ребенку больше лыжи пойдут, а не штанга. Но это вопрос будущего. Сейчас наша основная задача — вывести взрослого спортсмена к Олимпиаде на пик формы. Вот карта (достает индивидуальные карты медико-биологического сопровождения будущих участников Олимпиады. — Прим. автора) нашего прославленного лыжника. Мы смотрим — у него соревнования 9 февраля 2014 года, затем 11-го, 16-го и 23-го. То есть мы должны обеспечить ему 4 пика.
— Правда, что каждый олимпиец получает особые, специально для него разработанные витамины?
— Мы видели, что наши соперники давно употребляют индивидуальные витаминные комплексы. Но они, конечно же, не раскрывали, что в составе таких «таблеток». Там очень сложная система на самом деле. Берется анализ крови и мочи, определяется проблема и делается корреляция физиологических нормативов. Ну например: у спортсмена, по анализам, сдвинут белковый (или аминокислотный, минеральный и т. д.) обмен. Внешне это незаметно. Спортсмен здоров, пашет с утра до вечера. Но прорыва нет. Это потому что организм сначала тратит огромные силы на то, чтобы компенсировать сдвиг, а уже потом на то, чтобы улучшить результат. И важный момент — скорректировать нужно именно до нормы конкретно этого спортсмена, которая вычисляется с помощью генетического анализа. У всех ведь разные нормы. И когда у меня спрашивают: «Холестерин 6 — это плохо или хорошо?» — я говорю: «Не знаю, как для вас». Мне на это: «Как же так? Вы доктор наук, профессор!». Это устаревшее отношение к людям, как к машинам одной марки.
— Комплекс химический?
— Наоборот. Мы не берем синтезированные вещества (синтез практически всегда на грани фола). Если это ферменты — то они естественные, если аминокислоты — то незаменимые.
— А как же питание?
— Оно у наших спортсменов особое. До сих пор был общий подход в этом деле. Грубо говоря, тяжелоатлету надо есть мясо, гимнасту — только фрукты. Но на самом деле все очень индивидуально. Уже составлена карта питания для каждого спортсмена-олимпийца.
— У китайцев наверняка к тому времени появятся еще более эффективные препараты...
— Наверняка. Но постоянно гоняться за чужими секретами — это тупиковый путь. Потому мы смотрим, что делают наши «коллеги», но параллельно разрабатываем свое. И главный наш принцип — не эксплуатировать человека «в ноль», как это делают некоторые азиатские страны. Мы пропагандируем спортивное долголетие. К тому же у нас около 10 тысяч спортсменов, у китайцев 100 тысяч. У нас нет столько молодых, которые бы дышали в спину нынешним спортсменам и создали конкуренцию. Но даже если бы и были, неэтично делать «одноразовых» спортсменов, которые исчезают с Олимпа так же внезапно, как и появились.
— Может быть, мир придет к тому, что будут цениться только спортсмены, которые результаты свои повторили несколько раз?
— Вы глубоко копаете. Это очень важно, чтобы у спортсмена было как минимум три Олимпиады, чтобы он блистал как минимум лет 10. Тогда — да, это настоящий спортсмен. А разовый успех — сомнительный успех.
И чтобы подготовить тех, кто будет выигрывать раз за разом, мы делаем акцент на выявлении его «мертвых точек». На недоработках спортсмена, которые не видит тренер. Которые вообще человеческий глаз не улавливает.
...Я уже стою в обычной на первый взгляд комнате на резиновом помосте. Моя задача — метнуть предмет, пробежать. Пол подо мной «живой» — он показывает, с какой силой какая часть стопы работала. Сверху и сбоку все фиксируют около 60 камер. На выходе мне выдают результат, понять который может только тренер. В лаборатории говорят, что таким образом на днях у одного талантливого хоккеиста выявили дефект, о котором никто не подозревал: плохо развито боковое зрение.
— Ваш рассказ про генетику напомнил один фантастический фильм. Герой добился признания, хотя в детстве ему генетики поставили диагноз посредственность. И наоборот, его ровесник, идеальный по генам, плохо кончил, поскольку не был так целеустремлен.
— То, о чем вы говорите, — победа сознания над телом и природой. Конечно же, это есть и этого нельзя не признавать. И тут важна мотивация. Как раз над этим работают наши психологи. Их мало пока. Как правило, врач по спортивной медицине приживается в команде, а вот у психологов не так. Он может быть суперспециалистом, но не подобрать ключи к спортсмену. Или у них психологическая несовместимость. По принципу «будь ты хоть трижды красавица, но не люблю и ничего не получится». По сути, психолог — это индивидуальный специалист.
— Что он может сделать со спортсменом?
— Прорывную вещь. В Лондоне у нас один борец буквально порвал своего соперника, которому до этого всегда проигрывал. Вот как было: наш всегда побеждал, доходил до финала, но, если там был тот американец, обязательно ему проигрывал, если не было — выигрывал у любого. И в Лондоне, когда узнал, что тот соперник будет, наш сразу сказал: «Я ему проиграю». Тренеры нам заявили: «Наша работа закончилась, мы сделали все, он борется великолепно, но он сломан психологически». И два дня психолог, хрупкая девушка, с ним работала один на один. И он вышел и победил.
— На сочинской Олимпиаде психологи будут всегда рядом с нашими спортсменами?
— Конечно! Более того, у нас будет там мобильный передвижной центр (на базе автобуса), где один из модулей — психологический. Это можно использовать только в Олимпиаде, которая дома проводится. Автобус в Сан-Франциско, в Лондон не потащить, в том числе потому что местные начнут изучать, что там внутри. А у нас там есть кое-что, что показывать не хотелось бы.
— И что там?
— Так называемая система обратной связи. Работа на уровне подсознания. Убираются страхи, сомнения, негативные программы. Вот, казалось бы, бойцы — такие машины, которые ни боли, ничего не боятся. Но в реальности они пасуют перед какими-то соперниками. Может быть, из детства что-то, может быть, противник на кого-то похож... И все, спортсмен впадает в ступор. Но сам он не может понять, в чем причина, а мы, используя высший уровень обратной связи, выводим на осознанный уровень и корректируем.
...Меня усаживают на компьютер, у которого вместо клавиатуры разноцветные кнопки. Под ногами педали. Задача запоминать цвета и звуки, воспроизводить их. И одновременно жать при этом на левую или правую педаль. И так минут 15. Голова идет кругом уже после первых нескольких секунд, и многое делаешь просто автоматически, неосознанно. На то и расчет. После компьютер выдает полную характеристику стрессоустойчивости, прогноз поведения в кризисной ситуации, когда нужно мгновенно принять решение, скрытые страхи и т. д.
— Возвращусь к мотивации. Может ваш психолог для достижения результата запретить влюбляться или рекомендовать уйти на время из дома?
— Психолог может дать любые, в том числе и бытовые рекомендации. Но все индивидуально — одному влюбленность помогает достичь высот в спорте, другого она угнетает. Основная идея — чтобы спортсмен доверял психологу, потому как без этого ничего не получится. Скажет психолог «прыгай в пропасть!» — он должен прыгнуть. А если сомневается: «Так я же разобьюсь...», — то всё, психолог не для него, а он не для психолога.
— Медитации, какие-то древние практики используете в процессе подготовки спортсменов к Олимпиаде?
— Сложный вопрос. Все, что связано с Тибетом, с йогой, — этим может заниматься только человек, который сам достиг совершенства. Если он ремесленник, его нельзя допускать на тот уровень, где работаем мы. В спорте высших достижений только те техники, которые имеют безусловные показатели и о них точно известно, что не навредят. Президент поручил, чтобы все используемые методики были проверены. Представляете, что будет, если применишь технику, которая заблокирует спортсмена, и тот, вместо того чтобы раскрыться, уйдет в себя? Людей, которые могут преподавать медитации, в мире единицы, и нам они не попадались. А все, что нам предлагали — очень сомнительно.
— Но другие страны занимаются секретными психотехниками?
— Да, особенно это касается азиатских стран. Есть такие виды спорта, которые требуют максимальной собранности. Прыжки в воду, например. И обратите внимание, как некоторые спортсмены безукоризненно прыгают раз за разом. Явно зомбированы. У них ни одной эмоции на лице. У российских спортсменов всегда эмоции, и это правильно. И я считаю, что кроме допинговых фарм-схем нужны тесты на психологические допинги. Потому что это уже не спорт, когда спортсмен не личность, а робот.
— Если уж мы заговорили о допингах... Как думаете, в Сочи скандалов с участием наших спортсменов удастся избежать?
— Опасность все равно есть. Мы же не можем опекать спортсмена круглый год. И порой происходят вещи совершенно непредсказуемые. Вот он поехал в отпуск домой, загрипповал, при лихорадке вызвали «скорую», и врач вкатила какой-то укол. А там сильнодействующий препарат, который относится к допингам.
Все спортсмены уже сто раз предупреждены перед Сочи. И мы даже ввели медицинских комиссаров. Они круглосуточно на трубке у спортсмена. Что бы ни случилось, тот звонит ему и говорит. И уже сам комиссар связывается со «скорой», с какими-то конкретными медцентрами. Если необходимо, мы летим туда и забираем его. Нам это дешевле, чем потерять подготовленного спортсмена.
Вот отличный пример с нашей парой фигуристов, которая идет на «золото», — Александром Смирновым и Юко Кавагути. Смирнов ломается — рвет коленную связку. Раньше бы он попал в больницу, где ему сделали бы обычную операцию. А он позвонил комиссару, тут же приехала специализированная травматическая бригада. Провели консилиум врачей двух центров спортивной травмы. За сутки мы его своим бортом отвезли в Мюнхен. Когда такое бывало?!
— Почему Мюнхен?
— Там есть уникальный доктор-травматолог Баварии Питер Бибертайлер, который спас бобслеистку Скворцову, не дал ей ампутировать ногу. И мы ему сказали, что хотим к Сочи поставить Смирнова на коньки. Он ответил, что единственный выход — анкерная технология. И реабилитация после операции не через полгода, а через 4 недели. Но операцию надо делать в течение 48 часов, иначе не сработает. И мы успели.
— И все-таки скажите — ждать побед на Олимпиаде?
— Безусловно. Они уже есть (в смысле, на Олимпиаде в Лондоне были). Никто просто не обращает внимания на какие-то вещи. Подумаешь, «бронзу» в эстафете взяли... Но специалисты восклицают, что предыдущее достижение у нас было 20 лет назад! И никто не догадывается, что, может, это стало возможно благодаря криосауне или еще какому-то ноу-хау. И ведь все это индивидуально делалось, не спишешь ни у кого. В Сочи мы повезем такой «портфель» новых технологий, какого нет, пожалуй, ни у кого. Но время покажет.
Из памятки по питанию олимпийца:
«— Сколько потратил, ровно столько верни организму! Энергетическая стоимость суточного рациона питания должна компенсировать энергозатраты в течение дня.
До 3000 ккл: все виды гимнастики (аэробная, шейпинг и т.д.), фигурное катание, прыжки в воду и др.; белки/жиры/угл = 13%: 29%: 58%
3000–5000 ккл: футбол и др. игровые виды, скоростно-силовые виды спорта; белки/жиры/угл = 12%: 28%: 60%
5000–6500 ккл: виды выносливости, силовые виды; белки/жиры/угл = 11%: 27%: 62%
— Не только животные белки! Для нормального усвоения белкового компонента необходимое для данного рациона количество белка должно состоять на 50% из животных белков и 50% растительных белков.
— Не отказывайся от жиров! Жиры в рационе спортивного питания содержат 75% растительных (ненасыщенных) жиров и 25% животных жиров.
— Ешь дробно по 4–5 раз в день. Завтрак, ланч, полдник, обед, «ночной колпак» (используйте субстратные добавки для промежуточных приемов пищи)».
