За сценой раздаются стройное многоголосье: это распеваются актеры, хотя до спектакля еще полтора часа. «Да они распеваются и разминаются перед каждым спектаклем, — говорит мне переводчик экстракласса Ирина Тростникова. — И более того, видишь вон ту невысокую женщину? Это педагог по сценической речи, которая ездит с труппой на все гастроли. Вчера, например, в течение спектакля она сидела в зале в разных точках, а потом делала актерам технические замечания: «Тебя здесь хуже слышно, тебя — лучше, а ты — прибавь». В общем, корректировала точность голосовой подачи.
Слышать это — все равно что читать фантастический роман: педагог по сценической речи у нас не то что на гастроли не ездит, он и на спектаклях-то не присутствует. А что говорят актеры со сцены — не всегда разберешь. Поэтому публика позволяет себе нетактичные выкрики: «Громче!!!» Но не будем о грустном в нашей театральной действительности, а продолжим экскурс в московский тур Шекспировского Королевского театра.
В комнате перед сценой сидят актеры — все темнокожие, и это концепция спектакля: действие времен Римской империи перенесено в современную Африку.
Сережа-монтировщик рассказывает, что декорации у «Цезаря» большие, но не сложные по своему устройству. Пригнали в Москву через Францию четыре фуры: две со светом и звуком, а еще две — собственно с декорациями. Они представляют собой смесь римского Форума и современной стройки. Как говорит монтировщик, декорация собирается без единого гвоздя: светлые, как будто мраморные ступени и обнаженная арматура. Тут-то и развернется через полчаса действие пьесы Шекспира «Юлий Цезарь».
И вот начинается первый акт. Впрочем, он начался до того, как в зале погас свет. Увертюра по сути похожа на африканские народные гуляния, когда все в ритме поют и танцуют. Настолько это заводит, что некоторые зрители, последними входившие в зал, пританцовывали. Причем поюще-танцующая толпа на сцене одета более чем демократично, как на сегодняшней улице — в том же Камергерском переулке: джинсы, рваные майки, сланцы. Африканский колорит подчеркивает ритуальный танец вымазанного белой краской человека — прорицателя. Публика не понимает, начался спектакль или нет, — может, так развлекают? А на самом деле — начался: всеобщее веселье прерывает Цезарь, который появляется на сцене в окружении.
Он элегантен, в цивильном светлом костюме. На его людях тоже дорогой прикид. Удивительно, что выражение лиц у них точно такое же, как у современных лидеров, олигархов, — то есть мало имеющее отношение к этой жизни: у них своя жизнь, своя одежда, свои манеры...
Спектакль идет по Шекспиру, почти без купюр: первый акт — заговор. Постановка имеет вполне традиционный вид, но традиция здесь — в хорошем смысле слова и выражена в хорошей сценической речи, в подаче текста, партнерстве...
Маленькое отступление: артисты, представляющие Королевский Шекспировский театр, как мне рассказали за кулисами, с самого первого дня испытывают буквально священный трепет, играя на сцене театра, основанного 113 лет назад г-ном Станиславским. И на следующий же день после приезда первое, куда они отправились, — на могилу Константина Сергеевича на Новодевичьем кладбище. Акт поклонения, не организованный, а порыв души и сердца.
«Юлий Цезарь» — идеальная формула захвата власти и последствий переворота, выведенная в самой большой пьесе Шекспира. Кто хочет развести огонь — ищет солому. Кто хочет завести толпу — красиво говорит. Кто путем предательства приходит к власти — сам плохо кончает. Этот спектакль можно было бы рекомендовать для просмотра особо важным государственным персонам. Увы, не они в эти дни заполняли зал МХТ им. Чехова. Театралы и простая публика кричали «браво!» темнокожим артистам. Их невероятно красивому английскому (когда каждая буква слышна на последнем ряду балкона), их истовости…
Москва для «Юлия Цезаря» стала последней точкой в гастрольном туре по миру Королевского Шекспировского театра. Хотелось бы увидеть и другую продукцию этого легендарного театра, с английскими артистами.