ЛЮБОВЬ НЕ ВИДНО. И НЕ СЛЫШНО

Пример того, как антреприза подмяла под себя элитарное зрелище, доказав несовместимость театра с частным бизнесом, явила премьера "Старосветская любовь" с Лией Ахеджаковой и звездой украинской сцены Богданом Ступкой. Постановка Валерия Фокина. Премьеру играли в Театре им. Пушкина — в большом зале, известном своими неудобствами. Поэтому "Старосветскую любовь", поставленную по гоголевским "Старосветским помещикам", было бы правильно рассматривать с двух точек зрения: с первого по десятый ряд и с десятого по... далее везде. Так вот, тем, кто на последние триста рэ приобрел места в 12-й ряд, ничего не оставалось другого, как возмущаться и требовать после премьеры вернуть деньги назад, присовокупив к ним 15 рэ за программку. Большинство мизансцен выстроено так: Пульхерия Ивановна и Афанасий Иванович лежат или сидят. Соответственно, с дальних рядов даже партера зрители могли видеть лишь тень, отбрасываемую Гоголем, да фрагменты рук и ног милых помещиков, рассуждающих о редиске, пошедшей в стрелку, о плодожорках, долгоносиках и пр. земных радостях. Оставалось наслаждаться текстом Гоголя в достаточно остроумной интерпретации драматурга Николая Коляды. Впрочем, оценить ее можно было только в исполнении Лии Ахеджаковой, так как ее партнер — министр культуры Украины — первую половину спектакля был явно не в ладах с русским. Невыносимая зависимость восприятия спектакля от дислокации в зале вносила в публику только раздражение. Кому же повезло приобрести дорогие билеты или пройти по дармовым пригласительным, могли полнее рассмотреть и оценить замысел режиссера и игру актеров. Тем более что особой сложностью ни то ни другое не отличалось. На заднем плане горел огонь, Гоголь был безумен, что лишний раз доказывали неестественные корчи артиста Игоря Ясуловича. Гоголь жег рукопись, и в его безумном воображении рождалась история о закате любви милейшего Афанасия Ивановича и его дражайшей супруги. Шел текст, в него аккуратно и точно попадал звук, так же аккуратно покрываемый треском огня, на который именно в нужную минуту ложилось шумное потягивание прислуги. Фирменный знак режиссера Валерия Фокина — организационная стильность — на сей раз лишил постановку свободы и воздуха. Во всяком случае, создавалось ощущение, что и Гоголю душно и тесно. А артистам трудно существовать в непривычной для них эстетике. И уж совсем вызвал недоумение финал. Режиссер, известный своей сильной знаковой системой, не на шутку пуганул публику тем, что на сцену выволокли два креста умерших — Пульхерии Ивановны и любезнейшего супруга. Кресты выносила девочка, игравшая в спектакле мальчика. P.S. Вполне возможно, что, если бы "Старосветскую любовь" играли в зале не более чем на 400 мест, ее судьба в столице оказалась бы совсем иной.