МК АвтоВзгляд Охотники.ру WomanHit.ru

Полуголая правда театра

Театральный художник Виктория Севрюкова: “Нижнее белье — это то, что мы есть”

Виктория Севрюкова, театральный художник
Пока теоретики спорят до хрипоты, что влияет на игру актеров, что способствует успеху спектакля, некоторые практики имеют на этот счет твердое мнение. Весьма неожиданное и дерзкое. Известный театральный художник Виктория Севрюкова утверждает, что кальсоны и панталоны зачастую “работают” лучше любого режиссера. Она как никто знает историю театрального костюма и обладает уникальной коллекцией нижнего белья всех времен и народов. Виктория Севрюкова приоткрыла “МК” тайные страсти исподнего.

ИЗ ДОСЬЕ "МК"

Виктория Севрюкова — выпускница школы-студии МХАТ. Работала с режиссерами Виктюком, Ереминым, Бородиным, Райхельгаузом, Херманисом. Ее костюмы украсили такие спектакли, как “Сирано де Бержерак”, “Красное и черное”, “Мадам Бовари”, “Чайка”, “Рассказы Шукшина” и многие другие. У нее самая большая коллекция нижнего белья.

Тайны старого корсета

— Вита, у тебя уникальная коллекция нижнего белья. Какого года самая ранняя вещь? 

— Панталоны 1860 года.  

— Вот это да! Чехов только родился, а Ульянова-Ленина еще и в проекте не было.  

— Не представляешь, как ты попала: основатель моей коллекции именно Чехов. Я сделала за свою жизнь 14 “Чаек” — почему-то только их режиссеры мне и предлагают. Причем на “Чайке” у всех режиссеров обязательно случается роман с актрисой, играющей Нину Заречную. Не Аркадину, не Машу, а именно Заречную. Поэтому она всегда окружена особым вниманием режиссера — видимо, без этого “Чайку” никак нельзя сделать.  

Но вот самый первый костюм Аркадиной у меня-то как раз не получался. Кстати, Аркадины у меня были совершенно замечательные — Яковлева, Терехова, Алферова, Доронина, Васильева. И вот когда первый костюм не получался, я поняла почему: Аркадиной не хватало панталон.  

— Вот с этого момента, Вита, поподробнее. Во-первых, зачем панталоны? А во-вторых, зрителю, прости, нижнее белье не видно.  

— Панталоны надобны всем — для ощущений. Ведь панталоны во времена Чехова носили с раскрытым внутренним швом. Это то, что происходило в “Мулен Руж”: т.е. канкан даже трудно назвать эротикой — это откровенная порнография. Когда танцовщицы задирали ноги, анатомически было видно все. И, собственно, за этим мужчины и ходили в “Мулен Руж”.  

Когда женщина наглухо застегнута, вся в черном, а внутри у нее белоснежные панталоны в кружевах да еще с раскрытым швом, то, мне кажется, это так остро по ощущениям женского начала. И, главное, всем женщинам подходит, особенно чеховским героиням.  

— Прости за дремучесть, но в чем фишка открытого внутреннего шва?  

— Это очень удобно, чтобы проделывать все интимные вещи — туалет, близость. Вот у Бунина необычайно быстрые сексы — потому что благодаря открытому шву все было доступно: только руку протяни. Ну и, конечно, корсет, который любой актрисе позволяет искренне верить, что она в свои 40 лет — “как девочка, как цыпочка”.  

Первый корсет у меня как раз появился на самой первой моей “Чайке”, и с ним связана совершенно мистическая история. Его продавал на Тишинском рынке какой-то алкаш. Я спросила: “Сколько?” — “3,62”, — ответил он мрачно. Я вытащила все, что у меня было в кошельке, пересчитала — 3,60. Протягиваю ему, а он тупо: “Говорю, 3,62. Где я тебе буду искать две копейки?” А корсет был потрясающий, модель “ласточка” (их начали выпускать во времена Островского). Красавец, на китовом усе, аккурат под мужскую ладонь. И мистика — я повернулась, сделала два шага в сторону и тут же на земле нашла эти две драгоценные копейки. У меня потом в этом корсете кто только не работал — и Гурченко, и Полищук…  

— Представляю, сколько волшебных тайн хранит этот корсетик. Если бы он мог говорить…  

— Монолог этой рабочей лошадки был бы потрясающим, уверяю тебя. У него была такая бурная жизнь со мной, он столько раз выходил на сцену, что приобрел удивительную способность — он кардинально меняет личную жизнь всех, кто его надевает. Во всяком случае, у всех после примерки начинались бурные романы. Так что практически с его помощью я могу менять судьбы. Единственная актриса, которую пришлось уламывать на корсет, была Оля Остроумова. В нем же она позже сыграла мадам Бовари. Так она не снимала его даже в антракте, хотя он не давал ей возможности перекусить — сосиска не проходила внутрь. Ну и самое главное, после этого она вышла замуж за Гафта. Все это мой корсет.  

— Если Аркадиной и, положим, Раневской из “Вишневого сада” требуется корсет, то у чеховских мужчин как с нижним бельем, например, с кальсонами?  

— Кальсоны — это то, что очень помогает актеру.  

— Это ты пошутила так?  

— Вовсе нет. Сама посуди — современный мужчина облачен в узкие джинсы и ощущает себя эдаким мачо с подчеркнутыми половыми органами. В этом, извини, дядю Ваню не сыграешь, в этом его понять невозможно. А кальсоны — это такая струящаяся легкая субстанция, похожая на устриц, точно желе, и, когда актер надевает кальсоны, у него другое ощущение самого себя.  

— Выходит, успешный беллетрист Тригорин был в кальсонах? Какая проза.  

— Да, и прекрасно себя чувствовал, уверяю тебя. Никакой агрессии. Пойми, то, что снаружи, — это то, какими мы хотим быть. А внутри — какие на самом деле есть. Если нас всех раздеть и посмотреть на наше белье, многое станет понятно.

Кто победил Джигарханяна

— Художник и актер — это трагедия или комедия?  

— Ой… Тут не все можно рассказывать. В этих взаимоотношениях есть важный нюанс, на который почему-то не очень любят обращать внимание. Я имею в виду момент примерки. Вот мне жаль, что их никто не видит, кроме меня. Ведь примерка, скажем, Инны Михайловны Чуриковой — такой отдельный спектакль.  

— ???  

— Ну она меняется буквально во всем в этот момент: у нее удлиняются ноги, талия. И это совсем не то, как если бы она мерила вещи в бутике.  

А как Немирович-Данченко принимал костюмы? При всей любви к Книппер-Чеховой он пытался убрать из костюма Маши излишнюю красивость — рюшечки, кружева… И когда я делала с Татьяной Дорониной “Три сестры”, у меня было четкое ощущение, что за моей спиной стоит Немирович и спрашивает: “И что это за складочки? Это все неживое”.  

— Мы все про артисток. А как с мужским населением театра — артистами?  

— Некоторые мужчины по капризности хуже, чем артистки, тут проблема с самоидентификацией. Но, скажу честно, у меня лишь один раз был конфликт.  

— И с кем?

— С Арменом Борисовичем Джигарханяном. Я готовилась делать ему фрак с такой о-о-чень узкой талией для фильма “А был ли Каротин?” Талии у него не было никогда, даже в юные годы. Но не это главное. Джигарханян сказал мне: “А времени у меня на примерки нет. Вообще”. Я поняла, что это вызов, расстроилась и позвонила старому мосфильмовскому закройщику. Пришел Джигарханян, и дальше их общение выглядело так. Закройщик: “Дайте мизинец”. Джигарханян ошалел, а закройщик стал индифферентно так измерять ему мизинец: “22, 13, 16 — все. Вы свободны”. — “А мерить?”— “Вы же говорите, что у вас времени нет”. В общем, шок был у всех, а закройщик потом мне сказал: “Я глазами-то все увидел”. Когда Джигарханян померил фрак, то сказал: “Вот победил. Победил!”

Продавщица-артистка-ханжа

— Вита, ты как никто знаешь историю театрального костюма. Как он изменился?  

— Все было по-другому. Надо знать, что во МХАТе — еще при Станиславском — он и Немирович занимались актерами как на сцене, так и за кулисами. Ведь в Художественном существовал очень строгий кодекс поведения. Актрисам, например, нельзя было даже пудриться в жизни…  

— Ничего не путаешь? Именно в жизни?  

— Да-да, в жизни. А также красить губы и носить шляпки. Есть замечательная история, связанная с актрисой Лидией Корнеевой. Ее Немирович нашел в магазине, где она работала продавщицей — торговала в отделе косметики, и так игриво это делала, что он предложил ей прийти попробовать себя во МХАТе.  

— Это невозможно.  

— Представь себе — хорошенькую продавщицу взял и привел в Камергерский, чем вызвал шок у актрис: какая-то продавщица, так чудно намазанная, гламурная, да еще и задирает юбки, чтобы всем продемонстрировать кружева. В общем, гризетка. Ее приняли. Но вот, что интересно, к концу жизни она стала абсолютной ханжой: “Почему вы носите это? Это неприлично”, — говорила она молодым. Вот что с ней сделал Художественный театр. “Вы служите в храме”, — повторяли артистки вслед за Станиславским.  

А костюм в русском театре — это вообще был журнал мод. Все барышни ходили на спектакли не только с биноклями, но и с блокнотиками и срисовывали с артисток фасончики. Актрисы понимали, что своим костюмом они должны были потрясти, сразить зрителя. Вот почему до сих пор они не хотят быть на сцене некрасивыми, старыми, толстыми.

Сила конского волоса

— Вита, а ты помнишь свой самый первый спектакль?  

— Это был студенческий “Король Лир”. Тогда я предложила режиссеру взять для Шекспира, для его мужских персонажей, только гульфики, только обнаженные торсы. Те самые, что делают мужчину в собственных глазах мужчиной. Это такое серьезное укрупнение в районе гениталий, которое, между прочим, в обществе имело свой регламент: граф не имел права на больший гульфик, чем король, а барон — чем граф.  

— Прости, ты подкладывала в штаны заячью лапку?  

— Нет. Это у балетных лапка. А здесь в трубу, сложенную из ткани, набивали туго конский волос, чтобы было ощущение секса, который демонстрировал не только власть, но и положение в мужском сообществе. Так вот, в нашем дипломном спектакле конского волоса у нас не было, и поэтому мы тканью обтягивали пластиковые трубы. Когда актер произносил шекспировский текст (а текст силы невероятной), то у него вибрировали все мышцы, в том числе дрожала труба. А зрители считали, что мы подкладывали туда специальные батарейки, только туда и смотрели. Был эффект дрожащей тетивы, перед которой все бессильно.  

— А как ты относишься к режиссерам, которые игнорируют театральный костюм и предпочитают покупать одежду для спектаклей в магазинах, а в последнее время и самим ее делать?

— Если так, то для меня кубик Рубика этого режиссера состоит всего из двух граней. Ведь можно договориться, что на сцене будет от костюма ощущение вещей, купленных в магазине. Только они будут ручной работы.  

Как писал Милорад Павич: “Нельзя быть умнее своих книг”. И я не могу быть умнее своих костюмов — костюм должен быть умнее меня. И костюм, я убеждена, должен быть сделан всеми (режиссером, мною, актерами), а не выглядеть результатом искусственного зачатия. Поэтому, когда режиссер сам делает или покупает костюмы в магазинах, он лишается многих красок и к тому же обрекает себя на внутренний конфликт: кто он, режиссер или художник?  

Ведь режиссер — это, как правило, медиум, с помощью которого мы вызываем призраков. Иначе в театре нет смысла работать. Вот я 340 спектаклей сделала за свою жизнь и только четырех режиссеров из всех могу назвать медиумами.  

— Попрошу огласить список.  

— Первым таким был Козьменко-Делинде. Следующий — Виктюк. Когда мы с ним делали “Старую актрису на роль Достоевского”, он даже пугал меня своей мечтой превратить реальный мир в потусторонний. Он работал с Бурковым так, что в какие-то моменты волосы дыбом вставали. Сейчас у Виктюка все поменялось, сейчас он больше играет, а тогда… Ну, скажем, на репетиции цветаевской “Федры” он приводил экстрасенсов, чтобы те вызывали дух Марины Ивановны Цветаевой.  

— А Татьяна Доронина, руководитель женского МХАТа, т.е. МХАТа им. Горького, медиум?  

— Безусловно. Она оставила мне ощущение, что я работала с гением.  

— Ой, осторожно. Это очень опасное слово.  

— Она — гений, потому что, когда она играла свою лучшую роль — Машу в “Трех сестрах”, в зале не было слышно ни одного бронхита. А когда она говорила тише, зал вообще переставал дышать. Ее женский посыл был потрясающим. Или вот на репетициях “Макбета” я наблюдала, как она с партнером, потрясающим артистом из Армении Хореном Абрамяном, носились по сцене, как два диких животных, как два бизона, которые порвали бы любого, кто встал бы на их пути. Ни до, ни после я ничего подобного в театре не видела. Даже осветители перестали работать.

Ужас фибрового чемоданчика

— Сколько экспонатов сейчас насчитывает твоя уникальная коллекция?  

— 5000 предметов. Храню их везде, но, если б в нашей большой стране наконец открылся музей моды, я с радостью отдала бы их. У меня есть белье, которое доставляет радость, а есть белье, которое давит.  

— Что ты имеешь в виду?  

— Это белье ГУЛАГа. У меня практически собраны все лагеря — четыре осталось. И, замечу, я не приложила к этому никаких усилий — они сами ко мне приплывали. Это белье шилось по определенному ГОСТу, но была в нем одна страшная вещь. ГОСТом директивно предписывалось делать не ровные швы, а с углублениями. Знаешь для чего? Чтобы в них гниды заводились и размножались. Вот поэтому заключенные чистили, то есть обирали, белье от вшей.  

— Какой из экспонатов для тебя самый неожиданный?

— Как всякий театральный художник, я собираю вещи, необходимые для спектакля. Тут приходит человек и приносит кружева, я покупаю. А еще он ставит передо мной чемоданчик. На вопрос “что там?” не отвечает, уходит. Я открываю — шок: белье жены Тухачевского. Ее увезли на Лубянку, и она с собой взяла этот чемоданчик. А там — две пары потрясающих шелковых трусов, фантастически расшитых брюссельскими кружевами, и ночная рубашка с розочками разного цвета. Я прикоснулась не вообще к истории, а к конкретной истории своей страны. Этот фибровый чемоданчик был наполнен ужасом. Я до сих пор не понимаю, почему она, уезжая на Лубянку, в тюрьму, захватила с собой не теплые вещи, не носки, а именно шелковое белье.  

Скажу тебе честно: советское белье — это всегда печально, это мало счастья у людей. Редко попадается счастливая жизнь. В нем память хранится, как в плащанице.  

— Вот и история в трусах — такого еще не было.  

— Да, у меня есть история России в трусах. Как и история СССР в трусах тоже. Глядя на это белье, я понимаю, что это две совершенно разные страны. Что ту Россию убили, и появилась новая страна и новый человек с измененным полом. Вот сейчас, например, я не могу найти панталоны с начесом, которые выпускали до 53-го года. Да, я собираю “этих уродов” — штопаных-перештопаных — с такой любовью… Да все кружева XIX века заводят меня меньше, чем эти мутированные отпечатки человеческих тел и судеб.

Получайте вечернюю рассылку лучшего в «МК» - подпишитесь на наш Telegram

Самое интересное

Фотогалерея

Что еще почитать

Видео

В регионах