Не так давно мне пришлось заниматься защитой российских патентов на немецком рынке. Наше устройство было практически готово к выпуску, но юристы предложили не рисковать и обеспечить защиту интеллектуальной собственности, поскольку в последние годы в мире ведется ожесточенная «патентная» война.
Я согласился, выделив время для подготовки документов. Работа предстояла очень трудоемкая. Требовалось проанализировать массу информации на разных языках и составить юридически правильную формулу изобретения, которое конкуренты не смогли бы использовать без разрешения.
Для работы выбрал тихое живописное место в Баварии, недалеко от Мюнхена, у озера, окруженного невысокими горами, покрытыми густыми зелеными лесами, заказав номер в пятизвездочном отеле, получившем в 2010 году «бриллиантовый» приз лучшего СПА отеля Германии.
Алкоголь я не употребляю, не курю и веду здоровый образ жизни, поэтому распорядок наметил себе достаточно простой. Подъем в 6 утра. Десятикилометровая пробежка в невысоком темпе, бассейн, завтрак и работа до 12 часов. Потом небольшой отдых и вновь до вечера работа над патентом.
Так я и провел первый день. Все было хорошо, за исключением погоды. Жара в конце августа стояла совсем не европейская. Днем на улице термометр показывал 35 градусов, а вечером температура не опускалась ниже 25-ти. Да и в номере, несмотря на работавший кондиционер, было невыносимо жарко.
Позже мне рассказали, что во время строительства систему охлаждения отеля монтировали очень «расчетливо», и теперь при высокой температуре центральный кондиционер давал сбои. Конечно, можно понять экономных немцев. Зачем проектировать дорогостоящую систему кондиционирования? Германия - не африканская и не арабская страна. Высокие температуры здесь бывают редко. И инженеры не учли самую малость - глобального изменения климата. Привыкший верить легендам про немецкую педантичность, не учел это и я.
Даже несмотря на зной, накрывший Баварию следующим утром, решил все же не отступать от ранее намеченного плана и в полдень после напряженной работы посетить «лучшие в Германии СПА-процедуры», предлагавшие посетителям отеля релаксационный массаж…
В СПА-кабинете очень милая немецкая фрау на хорошем английском объяснила, после массажа желательно сделать еще и 45-минутное обертывание, помогающее выводить шлаки из организма. По ее мнению, из-за употребления некачественных продуктов питания обертывание особо полезно россиянам, в чьих телах скапливается огромное количество ядов, стремительно разрушающих весь организм и неизбежно приводящих к многочисленным заболеваниям. А местный СПА-отель располагает уникальными средствами, позволяющими всего за несколько процедур почти полностью очистить русский организм.
В подтверждение своих рассуждений немка показала красочные брошюры и еще раз похвастала – СПА-процедуры в их отеле – лучшие в Германии!
Несомненно, этот довод оказался самым убедительным. Всем же известно, немецкая медицина занимает лидирующее место в мире. Во всяком случае, так утверждают российские СМИ. В результате, дама уговорила меня в дополнение к массажу раскошелиться еще и на оздоровительное обертывание. Ах, если бы я знал, чем закончится чудо-процедура…
Уже во время массажа обратил внимание, что жара в СПА ощущалась сильнее, даже чем в отеле. Когда на английском языке поведал об этом массажистке, она, вздохнув, рассказала в ответ трогательную историю о захватившем Европу экономическом кризисе, всеобщей экономии и попросила проникнуться сочувствием к владельцам отеля, не имеющим сейчас возможности тратить деньги на переделку центрального кондиционера, поскольку это очень дорого!
Пожалев поначалу местных бюргеров, страдающих от жестокого экономического кризиса, я в следующий момент подумал о себе. Ведь по российскому опыту знал, что при обертывании часто применяют еще и подогрев тела, а в такую погоду это могло оказаться настоящей пыткой. Поэтому, когда дело дошло до процедуры, свою очередную целительницу первым делом попросил по-английски не включать обогрев.
Девушка, как потом узнал, из Албании, мило улыбнувшись, ответила: «Нихт Ферштейн»... Я попытался вновь, на этот раз жестами, объяснить мол, не надо включать обогрев тела, жарко! Судя по тому, как уверенно девушка закивала головой, мне показалось, она все поняла.
Очевидно, я был слишком самоуверен в своих способностях жестами объяснять иностранцам даже самые элементарные просьбы. В этом пришлось убедиться, спустя несколько минут, когда очаровательная албанка, плотно обернув меня прозрачной пленкой, щелкнула под креслом каким-то тумблером и, проворковав по-немецки непонятные мне слова, вышла из процедурного кабинета.
Стало ясно: девушка сделала все наоборот, посчитав, что клиент хочет сбросить больше веса, включила подогрев на максимум!
Дело принимало серьезный оборот. В помещении стояла жуткая духота. Снизу кушетку сильно припекало, а все тело было намазано суперсовременным швейцарским гелем детоксином и туго завернуто в толстую полностью непроницаемую для воздуха пленку. Такого безжалостного воздействия на свой организм я не ожидал.
С детства люблю баню и каждую неделю парюсь в парной. Но что там русская баня! «Баня» в лучшем германском отеле оказалась похлеще турецкой, финской и русской бань, вместе взятых. Не знаю, сколько потов с меня сошло. Видимо, очень много, так как брюки после «оздоровительной» процедуры явно спадали.
Я еле дошел до комнаты. На улице становилось все жарче и, соответственно, в номере тоже. В надежде вызвать техника для ремонта кондиционера в очередной раз позвонил администратору.
К тому времени моя комната из номера в пятизвездочном отеле превратилась в «душегубку», и в ней было невыносимо жарко!
Сочувственно выслушав претензии, дежурный администратор ответил, что ничем помочь мне не может, любезно предложив подождать до понедельника. Оказалось, в субботу технические специалисты отдыхают, а вызывать их на работу в выходные дни по немецкими законами нельзя.
Странная сложилась ситуация. Я жил в одном из лучших отелей Германии, а обслуживание находилось на уровне средних советских гостиниц.
Делать нечего. Вернулся в номер и продолжил заниматься патентами. К вечеру я почувствовал себя очень плохо. Духота стала невыносимой. Бесспорно, на мое самочувствие повлияла и экстремальная «оздоровительная» процедура.
Измерил давление, пульс. Они были выше нормы. Чуть позже самочувствие ухудшилось. Что делать? Поскольку не был уверен, что без знания немецкого языка смогу правильно объяснить местному эскулапу свое состояние, решил позвонить своему доктору в Москву. Он посоветовал вызвать «Скорую», если к двенадцати часам ночи не полегчает. И затем позвонить ему вновь.
К полуночи лучше не стало...
Парамедик прибыл довольно быстро, измерив давление и пульс, предложил госпитализироваться. Выбора не было. Надо лечиться. Взял паспорт, страховой полис, зубную щетку и поехал в госпиталь.
Довезли быстро, поместили в приемный покой. Оставалось дождаться местного доктора и исполнить просьбу своего врача связаться с ним по телефону. Но в больнице по неизвестной причине мобильник категорически отказывался ловить сеть, хотя денег на счету было достаточно.
…Вскоре пришла очень молодая докторша, оказалось, родом из Румынии, подключив меня к кардиографу, стала брать кровь для анализов. Странно, но кровь она взяла из вены на запястье руки, а не как обычно, и без перчаток. К счастью, девушка немного говорила по-английски, и мне удалось ей объяснить, что, когда делают анализы, врачи обычно надевают стерилизованные перчатки. Набрав крови, румынка заверила, что немедленно отдаст ее в лабораторию и очень скоро мы узнаем результаты. На вопрос, почему не работает мобильный телефон, она спокойно сообщила, во всем госпитале уже давно большие проблемы со связью.
После такого ответа сразу вспомнились фраза из знаменитой кинокомедии, где Иван Грозный не по своей воле очутившийся в СССР не смог даже открыть дверь в обычном советском лифте: «Замуровали, демоны!». В 21 веке в самом технологическом регионе Германии, в передовой клинике я оказался в аналогичной ситуации!
Спустя полчаса доктор вернулась, приободрив хорошей новостью: результаты анализа крови нормальные, но необходимо сделать инъекцию в вену для снижения частоты пульса. Не волнуйтесь, медицина у нас хорошая, скоро вернетесь домой!
Пришлось полностью довериться докторше из Румынии. Сделав в вену инъекцию какого-то лекарства, она стала ждать, когда пульс и давление нормализуются. К сожалению, пульс не снижался. То ли доктор не ту дозу ввела, то ли не тот препарат… Правда, сильно по этому поводу она не расстроилась, бодро сообщив, что отправляет меня в палату, а завтра придут другие доктора и разберутся с моим самочувствием.
К огромному изумлению, меня разместили в палате с очень пожилой женщиной. Но необычное соседство было только половиной беды. В комнате стояла жуткая духота.
Представляете мое положение? Один в Германии, мобильный телефон не работает, лежу в комнате со страшно храпящей старушкой, пульс бешеный – и нечем дышать. Чем же все это закончится? Нажал на кнопку пульта экстренного вызова врача. Через некоторое время появилась арабской внешности медсестра. На английском языке попытался ей объяснить, госпожа, мне нужен доктор! В ответ, отрицательно покрутив головой, госпожа произнесла: «Нихт Ферштейн» и вышла из палаты. Несмотря на иностранное окружение я оказался в до боли знакомой ситуации, часто встречавшейся в советских больницах…
Оставался последний шанс, выражавшийся в принципе: спасение утопающих, дело рук самих утопающих! Промучившись до двух часов ночи, решил самостоятельно найти в госпитале англоговорящего доктора и выпросить у него таблетку, чтобы снизить пульс и спокойно заснуть. Встал с кровати, оделся и побрел искать… Оказалось, госпиталь был очень большой. Минут через сорок плутаний по лабиринтам пустых коридоров, встретил чернокожего мужчину, как потом оказалось, гражданина Зимбабве. В отличие от меня, он мастерски владел языком жестов. Скоро стало понятно, что он ищет, где в госпитале можно попить пива. Цели у нас оказались разные, зато зимбабвиец великолепно владел техникой жестов. В баварском госпитале, где персонал мало знал иностранные языки, кроме немецкого, для меня это был уже очень серьезный шаг к спасению.
С трудом уговорил ночного незнакомца забыть на время про пиво и помочь разыскать доктора. Согласился парень, лишь услышав магическое слово «водка».
Естественно, в палате у меня водки не было, но в обмен за помощь в поиске врача я пообещал ему потом привезти ее из отеля. Еще через полчаса мы нашли медсестру. С помощью медсестры через пятнадцать минут мы нашли заспанного доктора. Это был поляк, знавший несколько слов по-английски.
В конце концов, доктор принес мне таблетку. Какую именно, я так и не понял: описание было на немецком языке. Поэтому решил не рисковать и принять ее в своей кровати, а там будь что будет…
С зажатым в руке лекарством еле добрался до палаты. Учащенный пульс в сердце и жара в госпитале давали о себе знать. Духота стояла неимоверная, старушка храпела с великолепным посвистыванием. Мне ничего не оставалось, как попытаться открыть окно и проветрить палату. Не тут-то было: окно не поддавалось. То ли оно заело, то ли после ночного марафона по больнице силы у меня совсем иссякли. В отчаянии я залез на подоконник и начал дергать створку. Окно сильно затрещало, пожилая женщина проснулась, увидела на подоконнике незнакомого мужчину и в испуге громко закричала. Я по-русски сказал ей, что ничего плохого делать не буду, просто хочу открыть окно, очень душно!
Очевидно, старушка меня совершенно не поняла. Она закричала еще громче и начала нажимать кнопки на пульте экстренного вызова. Прибежала медсестра, увидев, как я, стоя на подоконнике, пробую открыть окно, даже присела от удивления, будто пыталась рассмотреть что-то снизу. Может, искала моего сообщника или подумала, я решил покончить жизнь самоубийством спрыгнув с третьего этажа?
Медсестра стремглав выбежала в коридор вернувшись со здоровенными санитарами. По их речи я сразу понял: ребята из Украины. Надо же! Больше часа никого не мог найти, а тут за пару минут сбежалось сразу столько народа! Медсестра что-то сказала санитарам по-немецки, они стащили меня с подоконника, уложили на матрас, крепко прижав руки к поручням кровати. По-русски я тщетно пытался объяснить им ситуацию, но братья славяне почему-то дружно отвечали: «Нихт Ферштейн». Неожиданно в палату вошел врач. Не говоря ни слова, он сделал мне укол в живот и я тут же провалился в крепкий сон…
Проснулся рано утром. Чувствовал себя отлично. Окно было открыто. Наверное, свежий воздух и стал целительной силой, восстановившей мои силы. Где-то около восьми часов принесли завтрак: два маленьких кусочка сыра, ломтик хлеба и кружку кофе. В девять часов вместе с женщиной, представителем отеля, в котором я проживал, пришел врач. И через нее сообщил: у меня уже все в порядке, я могу выписываться из госпиталя.
Это была замечательная весть! Быстро собрав вещи в пакет, я вдруг заметил в нем ампулу с кровью. Получается, румынская докторша, взяв у меня кровь, забыла отдать ее на анализ?
С недоумением продемонстрировал ампулу присутствующим, не меньше моего удивившимся эдакому отношению к анализам пациента. Честно говоря, до сих пор теряюсь в догадках, на основании какого же анализа крови в германской клинике делали заключение о моем здоровье?
Выходя из палаты, на английском языке попрощался с пожилой фрау пожелав ей скорейшего выздоровления. При дневном свете старушка оказалась очень милой и интеллигентной женщиной. На мои пожелания она сказала что-то по-немецки.
Не поняв ничего, произнес в ответ магическую фразу, преследовавшую меня всю кошмарную ночь: «Нихт Ферштейн!»
Но приключения в немецком госпитале на этом не закончились. Следовало рассчитаться за оказанные медицинские услуги.
Спустя час в бухгалтерии госпиталя мне выдали счет на три тысячи евро!
С собой была только тысяча. А занимать деньги у сопровождавшей представительницы отеля в мои планы не входило. Но главное, я никак не мог понять, за какие же услуги выставили такой большущий счет?
Вероятно, ведущая в мире немецкая медицина имеет множество современных способов понижения давления и лечения аритмии сердца. Вероятно, размещение пациентов в одной палате с пожилыми пациентками было одним из них? Размышляя подобным образом, мне не оставалось ничего другого, как потребовать у администратора бухгалтерии уточнить расценки на указанные в счете медицинские услуги. Но на все просьбы излагаемые на английском языке администраторша отвечала лишь до боли знакомым «Нихт Ферштейн». Наблюдая мои лингвистические страдания и затянувшуюся эпопею освобождения из клиники, мне на помощь поспешила сопровождающая из отеля. Но и ей не удалось получить четкого объяснения. Выяснилось лишь, что в выходные в госпитале никого нет, а администратор бухгалтерии, иммигрантка из Болгарии, недавно устроилась сюда на работу и счет на такую большую сумму выставила произвольно из своих собственных вычислений, предупредив, правда, что он предварительный и на следующей неделе надо будет вновь приехать и пересчитать все расходы.
Судя по всему, новичок в бухгалтерии госпиталя решила перестраховаться и выставила счет за ночь с «юной девой» по максимуму! Единственно, радовало, что рядом находилась представительница отеля, все видевшая своими глазами и имевшая возможность подтвердить любому бухгалтеру: в палате все же находилась пожилая дама, а мой анализ крови так и не попал в лабораторию.
В конце концов, после всех мытарств клиника выставила счет на 670 евро. На эту простейшую операцию пришлось потратить еще около трех часов. При перерасчете компьютерная система бухгалтерии госпиталя внезапно дала сбой...
Когда мы возвращались в отель, моя спутница призналась, что подобные инциденты в Германии уже не редкость. Стремясь сэкономить на социальных нуждах, местные власти недавно закрыли три ближайшие госпиталя, а врачей и обслуживающий медицинский персонал в основном набрали из других стран. Им можно платить меньше, чем немецкому медперсоналу. О профессионализме же никто и не думал. Главное, сократили бюджет! Как это нам знакомо...
Вернувшись в номер, я обнаружил в нем сюрприз: стоявший на полу передвижной кондиционер! Но я рано обрадовался. Спустя пару часов чудо техники работать перестало.
Позвонив «обслуге» по этажу, в ответ услышал привычное «Нихт Ферштейн».
… От злости я пнул ногой это чудо на колесиках - и кондиционер внезапно заработал! Точь в точь, как в старые добрые советские времена, когда телевизор начинал работать, если сильно ударить по нему рукой. То же самое случилось и с моим кондиционером. Его тоже приходилось периодически пинать ногой и встряхивать, чтобы заработал.
Кондиционер был известной европейской марки, но при более тщательном изучении выяснилось, что собирали его в одной из стран Юго-Восточной Азии. Уже давно многие европейские компании продают свои известнейшие бренды богатым владельцам стран Юго-Восточной Азии. Из-за этого очень часто качество продукции значительно ухудшается, так как там действует жесткий принцип снижения себестоимости продукции любыми средствами...
Глядя, в каком направлении развивается Европа, невольно вспоминаешь последние десятилетия существования СССР. Социальное обслуживание советского народа, в том числе медицинское, и выпуск товаров народного потребления финансировались по остаточному принципу, за счет средств, остававшихся после трат на оборону страны и выплату зарплат многочисленной «армии» партийных и государственных чиновников. Соответственно, люди, работавшие в социальной сфере, в том числе врачи, имели мизерные зарплаты, а товаров народного потребления было настолько мало, что советские граждане моментально раскупали их, несмотря на крайне низкое качество.
Но советские люди, в отличие от «западных», были необыкновенно изобретательными и могли из всякой бытовой дряни, выпускавшейся советской промышленностью, сделать отличную вещь.
Совершенно очевидно, современная объединенная Европа стремительно идет по советскому пути развития: сворачивается производство высокоинтеллектуальной техники, значительно ухудшается качество социального обслуживания населения.
Например, Греция так и не оправилась после проведения Олимпийских игр в Афинах в 2004 году. Тамошние коррупционеры украли столько денег, что весь Евросоюз уже несколько лет не может вытащить страну из долговой ямы. Рядом, в Италии и Испании, полыхают громкие коррупционные скандалы, связанные с хищением бюджетных средств. Несомненно, происходящие в Европейском Союзе события приведут к сокращению производства, увеличению безработицы и обострению социальной напряженности.
Если так пойдет дальше, думаю, скоро ЕС и его немецкий локомотив вплотную приблизятся к кризису, случившемуся в СССР в августе 1991 года. А из стен Европарламента прозвучит уже всем привычное: «Нихт Ферштейн!»
Интересно, а что скажет в ответ Россия?
