...Гоша во всем необычен. Решил выступить на композиторских курсах в академии Domaine Forget. Там исполняют его экспозицию-VII (сочинение, в котором в парадоксальном образе представлена концертная ситуация) и в рамках открытой репетиции сыграли Остров Назино...
— Это своего рода мемориал людям, депортированным и погибшим от голода и людоедства на острове в годы сталинских репрессий, — рассказывает Дорохов «МК», — что же касается работы над ближайшим проектом — в сентябре во Франции дают сочинение, написанное по заказу ensemble Linea из Страсбурга. Эта вещь для инструментального состава одного из опусов Ксенакиса (он прозвучит в том же концерте). Но вообще-то предпочитаю говорить о том, что уже сделано.
— Нашумевший опус «Русское бедное»...
— Ну да, был создан к открытию одноименной выставки в Музее современного искусства в Перми. Кстати, писалось специально для Натальи Пшеничниковой и ансамбля Марка Пекарского. Очень благодарен им: нашли потом возможность сыграть «РБ» еще раз на открытии «Московской осени».
Был опус к открытию филиала ГЦСИ в арсенале нижегородского кремля; еще из крупных — совместный проект с режиссером-акционистом Денисом Мустафиным «Электроавтоматика-2» для звуковых объектов (в данном случае — это дрели, молотки, пенопласт и шарики) длительностью около часа...
— Дрели! Разламывание табуреток стало твоей визитной карточкой.
— Табуретки как раз не пилил, ты имеешь в виду «Манифест-2» для стульев, которые нужно было разламывать? Насчет визитной карточки — не знаю, со стороны виднее. Но я, естественно, не только ломаю скрипки и стулья, ты в курсе? Знаешь, самоирония — хорошая, в принципе, вещь. С одной стороны — самокритика, с другой — самозащита.
— Что не нравится в современных музыкантах? Они не хотят учить авангарда... может, за волосы дернуть?
— Не все лучезарно, но лично мне почти всегда с исполнителями везло. Что касается композиторского круга, так он довольно узкий, почти все друг друга знают. Впрочем, есть в этом и отрицательные моменты. На счет «дергать за волосы» — не уверен, но зарекаться не буду. Дело-то не в радикализме, а в возможности реализации. Например, хотелось бы написать опус для 90 туб, но где, черт возьми, их столько найти?!
— Есть звуки, которые тебя раздражают?
— Неприемлемы лишь те, которые мешают работать и спать. Я неоднократно использовал в своих сочинениях свою любимую электродрель, но если включить ее через стенку — могу мысленно и вслух такое пожелать сверлящим, что сам потом удивляюсь. Та же реакция, если включат что-то непотребное в магнитофоне...
— У тебя есть вторая половинка?
— Да, композитор Вероника Затула. У нас много общего при многих различиях. Но главное, друг другу интересны.
— А деньги возбуждают? Или ты бессребреник?
— В пародии Чехова на Жюль Верна есть примечание как бы переводчика про кислород: «Химиками выдуманный дух. Говорят, что без него жить невозможно. Пустяки. Без денег только жить невозможно». Думаю, это не так далеко от истины...
— Что есть музыка для тебя?
— Это не наказание. И не груз. Даже при всем том, что занятие, следует признать, забирает очень много сил и энергии. Но если какое-то время я ничего не делаю — сразу начинаю чувствовать сильное недовольство собой.
* * *
Пока Гоша выстреливает незамысловатой русской историей, которая, как известно, имеет свойство повторяться, Наталья Пшеничникова готовится к фестивалю Аркус Темпорум в венгерском католическом монастыре Паннонхалма. Это — кто не знает — один из ярчайших очагов современной музыки на планете. «Главный» в этом году там — Хельмут Эринг, два сочинения которого Наташа и «споет».
— Хелмут Эринг — сын глухонемых родителей, в 16 лет самоучкой стал писать музыку, сейчас уже «культовый», один из самых исполняемых, — рассказывает нам г-жа Пшеничникова, — у него, кстати, большие требования к вокалистам: необходимо обладать минимум тремя октавами и уметь быстро переключаться с одного типа пения на другой. Темы его сочинений всегда взяты из жизни, все вертится вокруг героя — его фантазий, преступлений, мужества и поражения. И тут постоянно надо выходить за пределы собственных возможностей.
— Так в каком качестве вы предстаете чаще всего: певицы, флейтистки или идеолога арт-акций?
— Я — все вышеперечисленное и много еще чего. Смею только заметить, что арт-акции в отличие от акций политических делают не идеологи, а авторы. Сейчас в основном пою, но не знаю, что будет завтра. В детстве же интересовало очень многое — психология, нейрология, социология. Консерваторию окончила в качестве флейтистки, причем с отличием...
— Но в оркестр не сели...
— Нет, вместо этого стала заниматься аутентичным исполнением барочной музыки, что тогда, в
— И какими качествами, если обобщать, должен обладать современный музыкант? Бунтарскими в том числе?
— Гениальный русский пианист Генрих Нейгауз сформулировал так: «Талант — это страсть плюс интеллект». Я бы добавила, что сегодня музыканту необходимы высокие когнитивные способности. То есть умение быстро схватывать графическое изображение, обычно каждый раз новое, характерное для того или иного композитора. Иметь высокую технику перевода графики в моторику — ведь все звуки создаются работой тех или иных групп мускулов. Современный музыкант должен обладать гибким сознанием и творческим мужеством. Бунт необходим, если нас пытаются поставить в какие-то «рамки», ограничить свободу.
— Смотрите, арт-группа «Война» откликается на действительность яркими акциями, попадающими в топ произведений десятилетия. Должна ли музыка столь же ярко реагировать на действительность?
— Музыка в отличие от других видов искусства обладает сопротивлением к политизации. Впрочем, есть композиторы, которые успешно работают и с политическими темами, например американец Кристиан Вольф. Или умершие уже итальянец Луиджи Ноно и немец Бернд Алоис Циммерманн. А также живущий в Берлине Хельмут Эринг, музыку которого я исполняла в Санкт-Петербурге и собираюсь исполнить в проекте Сергея Невского «Платформа» на «Винзаводе» в апреле 2012 года.
— Но их позиция проявляется в названиях, используемых текстах или в посвящениях.
— Верно, сама же музыка остается абстрактной, и, слушая ее, нельзя сказать — это про тяжелое положение рабочего класса, про жесткость тоталитарных систем или про несчастную любовь... Для того чтобы музыка была «про что-то», необходимо присутствие текста в той или иной форме. Впрочем, даже при всей своей абстрактности музыка часто становится предметом скандала и преследований. Например, симфония Пярта, посвященная Ходорковскому, уже послужила чуть не поводом для увольнения музыкантов, ее исполнивших или даже только заказавших ноты для исполнения...
— А где грань между музыкой и хулиганством?
— Тут я могу отослать к яркому послевоенному течению Флюксус. Некоторые их акции — разбивание скрипки или забивание гвоздей в фортепиано — вызывают скандал до сих пор. Конечно, зритель не думает, что для исполнения берутся старые неработающие инструменты. И чувство шока должно вызвать размышления о системе ценностей в культуре. Я думаю, что разницу с хулиганством, когда кто-нибудь решит подойти к музыканту и разбить его инструмент, не нужно объяснять.
— Как вы лично для себя трактуете музыку?
— Никто не может жить без музыки, хотя бы просто потому, что она естественным образом сопровождает человека со дня рождения до момента смерти. Несет в себе сгущенную информацию о различных мыслительных и эмоциональных процессах человека, может способствовать росту растений и увеличению удоев молока у коров... Я просто счастливый человек, что могу заниматься музыкой «изнутри». Она реально изменяет мир. Но человек также имеет право на тишину (без которой, кстати, музыки бы не существовало вовсе). Когда я слышу словосочетание «обязательное удовольствие», у меня сразу возникает ассоциация с печально известными пытками музыкой в тюрьме Гуантанамо. Да, музыку тоже можно использовать во вред.
— То есть музыка и добро — не обязательно синонимы?
— Музыка сама по себе не несет добра или зла. Она усиливает многие процессы, происходящие в человеке, способна его изменить. Но в какую сторону — зависит от вас.
— Что вас бесит в российской музыкальной действительности?
— В любой действительности раздражают две вещи — непрофессионализм и злоупотребление властью. В Германии, по счастью, есть действенные структуры, которые снижают возможность возникновения как первого, так и второго практически до нуля. В России сейчас многое находится в фазе становления. Появляется все больше молодых музыкантов, интересующихся современной музыкой. А что касается композиторов, то тут Россия вообще на первом месте. И это меня, естественно, привлекает: в сентябре буду исполнять замечательное сочинение Алексея Сысоева «Над Лунами» на фестивале «Территория». В декабре — новое сочинение петербуржца Владимира Раннева в проекте «Платформа» в Москве. Мне неприятны лишь нетворческие люди, которые свою интеллектуальную лень и неспособность к творчеству прикрывают позицией неприятия современной музыки, в которую до сих пор попадают последние 111 лет развития музыкальной истории!
— А вы сами в какую эпоху хотели бы жить?
— В своем времени я дома, но если пофантазировать — обязательно бы отправилась уточнить некоторые детали, начиная с античности, особенно музыку элевсинских мистерий. Потом «прошлась бы» по песнопениям первых христиан, потом
