Женщины обожали за щедрость и добрый нрав
Мамочка, с которым я познакомилась 15 лет назад, был задиристым, веселым и считал себя вполне состоявшейся личностью. Тогда он жил на Сенной площади в коммунальной квартире с молодой женой Олесей и двумя детьми. Это последняя супруга «беспризорника» (моложе на 24 года) на старости лет оставила его без угла.
Всего у актера было 7 жен и 6 детей от разных браков. Такая влюбчивость отражалась на долгосрочности отношений: однажды Мамочка, как сам рассказывал, улетел от очередной супруги в Москву на съемки, а через месяц вернулся и предложил расстаться: мол, встретил другую.
Впрочем, все женщины, с которыми у актера были романы и браки, претензий к нему не имели. Любили за добрый нрав и невероятную щедрость. Старший сын до последнего поддерживал отношения с непутевым отцом: он единственный ему и помогал при жизни. Но хоронить 62-летнего Кавалерова пришлось на общественные деньги: сам с небольшой пенсии на «гробовые» он не скопил.
Да и умер Мамочка в Александровской больнице, клинике «для бедных», куда по ночам свозят подобранных на улицах города бездомных. По большому счету, Кавалеров так и остался беспризорником, поэтому песня «По приютам я с детства скитался, не имея родного угла…» была одним из гвоздей в его концертном репертуаре.
Седьмая жена оставила на улице
С последней женой он расстался из-за молодого конкурента. Обнаружил в гостях у супруги мужчину, не вовремя нагрянув домой. Это было уже тогда, когда коммунальную квартиру актера расселили, и он получил хорошую «трешку» на окраине. Однажды Олеся попросила Кавалерова выписаться из квартиры, объяснив это тем, что плата за коммунальные услуги (довольно приличная по тем временам) в разы уменьшится. И наивный Александр согласился.
В итоге после развода в 2008 году он потерял жилплощадь и не смог восстановить прописку даже через суд: ночевал по приятелям, а то и в подъездах. В то время я пару раз встречала его в подземном переходе на Невском проспекте, где Мамочка дымил «Беломором» и пел «сиротские песни», сшибая на еду и бутылку. Судя по красному лицу, пил он крепко. Но не оставлял надежды выкарабкаться — пробивал себе творческие вечера и концерты в провинции, где остановка в уютной гостинице была для него счастьем. Лишь незадолго до смерти актер получил муниципальную комнату в Невском районе, чему был безумно рад. Друзья-актеры выхлопотали ее для коллеги по цеху.
В больницу попал с инсультом
Кавалеров сам признавался, что от отчаяния не раз хотел наложить на себя руки. Не дали друзья — Виктор Перевалов, Нина Усатова, Иван Краско. Особо верующим он не был, поэтому совершить грех самоубийства не боялся. Боялся другого: что чего-то в жизни не сделал. В последние годы Мамочка изменил мнение о своем творчестве, он не хотел, чтобы его воспринимали актером «одной роли», и очень переживал по этому поводу.
Моральных терзаний, скитаний и пьянства организм актера не выдержал, Мамочка попал в больницу с инсультом, какое-то время он даже не мог говорить и лежал в реанимации. Как рассказали «МК» врачи клиники, никто не предполагал трагического финала. Александру стало лучше, он перевелся в общую палату, балагурил, развлекал больных песнями под гитару, но неожиданно больному резко стало плохо. 16 июня Мамочка перестал узнавать даже близких друзей. На следующий день, 17 июня, его не стало.
Соседи по палате вспоминают, что чаще всего он пел «А у кошки четыре ноги» и мог бесконечно рассказывать о том, как снимался в «Республике ШКИД» у Геннадия Полоки. Вспоминал, какими были его друзья — Василий Шукшин, Владимир Высоцкий, какими он застал «великих стариков» уже давно ушедшей киноэпохи.
Нежеланный дистрофик
— В школе все меня обзывали Дистрофиком, — однажды рассказывал мне актер, — я действительно болел дистрофией, когда был маленьким. Потому что рос без отца да еще в послевоенное время. Я «недопитый» ребенок. В молоке моей матери не хватало глюкозы. Мне очень нравилось то, что продавалось в магазине, но не всегда получалось это попробовать. Но главная трагедия — нежелание иметь меня на этом свете по той простой причине, что моя мама не была замужем.
Видимо, из-за сложных отношений с матерью, у Кавалерова были и проблемы с женщинами: мужчиной он стал, по собственным словам, в 17 лет, а в 18 уже первый раз женился. Череда семей, любовниц и детей, разбросанных по разным городам, в итоге же — полное одиночество. Мамочка винил во всем жену, у Оксаны была своя версия — супруг достал ее пьяными выходками, хотя много раз обещал завязать.
Кстати, пил он с малолетства. Портвейн попробовал еще в третьем классе, вместе с дворовыми пацанами. Мамочка когда-то состоял на учете в детской комнате милиции, но и там ухитрялся хулиганить — громко пел весь репертуар Робертино Лоретти. Он был бесшабашным и не очень собранным человеком. Даже не закончил театральный вуз, хотя педагоги ВГИКа его знали и любили. В юности было некогда, сплошные съемки. Режиссеры приглашали его один за другим, эксплуатируя образ неблагополучного подростка. Когда актер повзрослел, роли закончились. Вместо главных героев ему предлагали эпизоды в не всегда качественных сериалах.
«Шукшин любил, как я пою русские песни»
Выручали творческие встречи, Кавалеров ездил в «горячие точки», тюрьмы и колонии для несовершеннолетних. Александр выступал с песнями Высоцкого и рассказывал о звездах советского кино, с которыми общался на съемках. Но, несмотря на талант и жизненную активность, «Мамочке» не очень-то везло. Кто-то считает, что актера сгубила любовь к алкоголю, кто-то — его семь браков.
Последним крушением надежд стал провал попытки снять фильм по рассказу Василия Шукшина «До третьих петухов», Александр не договорился с Лидией Федосеевой-Шукшиной, которой принадлежали права на произведение. Шукшина Мамочка боготворил. У него не было отца, и актера всегда тянуло к старшим товарищам.
— Слово «дружба» странно звучит при нашей огромной разнице в возрасте, – рассказывал про Шукшина Александр. — После «Республики ШКИД» меня все считали чуть ли не сыном полка. Меня тянуло к старшим: Владимиру Семеновичу Высоцкому, к Василию Макаровичу Шукшину, к другу Высоцкого — писателю Артуру Макарову. Это все была одна компания, Василий Макарович водил меня по разным гостям, где я пел русские народные песни. Ему это очень нравилось. Я пел а капелла, потому что не умел еще играть на гитаре. Это уж потом, в 1968 году, Ян Абрамович Френкель показал несколько аккордов. Так и пошло. Все понемногу меня учили, и 30 лет я с гитарой не расстаюсь. С Шукшиным мы пробовались на одну картину. Я жил в гостинице «Турист», и после проб спустился в холл. Там стоял Василий Макарович, подозвал меня: «Парень, сходи, возьми коньяка…». Потом он меня узнал и пригласил к себе домой. Он тогда еще даже женат не был. Я говорю: «Не могу, меня ребята ждут!». «Да ладно тебе, поехали!». Самая основная жизнь проистекала не дома: мы жутко любили ходить в баню. Появлялись там в 11 утра, а уходили в час ночи. Тогда в Сандуны мог пойти каждый, большие затраты не требовались. Бани нас сближали, а к вечеру мы плавно перемещались в знаменитый ресторан «Арагви», который любил Владимир Семенович. Эти посиделки, песни, было невероятно счастливое время!
***
… Был в жизни Мамочки один эпизод, характеризующий его как человека. Как-то он вышел к метро купить «Беломор». И увидел голодных ребят, что стояли у ларька. Актер пригласил их поесть. Один из них оказался сыном бандита. На следующий день его папа приставил к горлу Александра нож и вынес из квартиры все.
«Но ничего, я не перестал общаться с уличными ребятами. Они, кстати, очень ранимые, — рассказывал мне тогда Кавалеров, — ребята ко мне приходят, и если есть возможность их во что-то одеть, я обязательно это делаю. У меня много военной формы, теплой и крепкой. Однажды, когда мы снимали документальное кино, я познакомился с девочкой Соней. Она сейчас ушла с улицы, не общается с родителями-алкоголиками. Я приезжаю к ней в гости в приют с подарками, она звонит мне. Я не видел, чтобы эти дети нюхали клей и наркоманили, они изо всех сил хотят быть нормальными».
