Программа концерта составлена, кстати, при жизни танцовщицы и при её непосредственном участии. В программке даже воспроизведена фотокопия составленного Майей Михайловной «порядка номеров», чтоб никто не подумал, что завершающее I акт выступление ансамбля «Тодес» - самодеятельность режиссера вечера Андриса Лиепы. В отличии от юбилея 10 летней давности вечер включал все знаковые для балерины партии. Но череда следовавших как на конкурсе одна за другой вариаций из «Дон Кихота», «Раймонды», «Щелкунчика», «Бахчисарайского фонтана», «Лауренсии», «Спящей красавицы» и «Лебединого озера» проходивших в основном в исполнении прим Большого театра навевала откровенную скуку… Нет, все было исполнено вполне себе академично, технично и стабильно, но достаточно было сравнить эти дистиллированные танцы, с тем как танцевала эти же вариации сама виновница торжества (благо, что видеоряд был представлен в изобилии, создавая ощущение, незримого присутствия на концерте самой Майи Михайловны), чтобы воочию был очевиден масштаб потери. Что ж, в этой ситуации танцовщицам Большого театра можно только посочувствовать.
Танец Майи это всегда полыхающий огонь готовый вот-вот стать пожаром… Это азарт, агрессия, секс, а сама она фигура масштаба скорее эпохи Возрождения, как и личности, что её окружали… Ролан Пети создавший для неё свой пластический шедевр «Гибель розы» или Морис Бежар, «Болеро» которого она танцевала так, будто балет задумывался специально на неё. Кстати, после исполнения именно этого балета, (причем разрешение показывать его советской публике давал лично генсек Л. И. Брежнев) академик Капица сказал Плисецкой: «В средние века вас бы сожгли на костре как ведьму за такие танцы»… И это она считала высшей похвалой.
Понятно, что ничего даже отдаленно похожего в истории балета не было, да и теперь уже точно не будет… Так, что попытка трёх самых выдающихся балерин уже наших дней участвовавших в концерте (Ульяны Лопаткиной, Дианы Вишневой и Светланы Захаровой), примерить её знаковые роли на себя - была задачей трудновыполнимой и вряд ли решаемой в принципе. Однако Лопаткина показавшая свое прочтение «Гибели розы» (этот балет она исполняет давно и готовила его в свое время с самим маэстро Пети), свободным дыханием, кантиленой, потрясающими льющимися линиями, оказалась вполне адекватна гениальной хореографии. Чего не скажешь о её партнере Андрее Ермакове. Однако не будем судить танцовщика слишком строго: вступать в заочное соревнования с Руди Брианом – первым исполнителем этой партии, говорят не совсем удавалось даже Александру Годунову.
Помимо Лопаткиной, в другом знаковом для Плисецкой балете - «Болеро» Мориса Бежара во втором отделении выступила и Диана Вишнева, так что не мудрено, что именно это отделение стало апофеозом трехчастного вечера. Конечно, по сравнению с Плисецкой, танцовщице в этой партии не хватает масштаба, да и энергетика совсем не та, но Мелодии - Вишневой, очень помогли танцовщики бежаровской труппы, взявшие на себя функцию равелевского Ритма. Насколько важна эта кордебалетная поддержка поймут те, кто посмотрел показанный в эти же дни по каналу «Культура» фильм, в котором Плисецкой в роли Ритма аккомпанировали танцовщики кордебалета Большого театра – навсегда испортившие эту драгоценную запись. С помощью артистов «Бежар Балет Лозанны» Вишнева сумела достигнуть приличного результата, выглядела в этой партии вполне убедительно (хотя и уступала Жюльену Фавро, танцевавшему «Болеро» в недавнем «Кремлин Гала»), и словно мантру повторяя бежаровский «священный текст» и раскрывая его сакральный смысл была чем то даже похожа на вещую весталку исполняющую некий тайный обряд.
Столь же исключительно важным в актерской судьбе Майи Михайловны был и балет «Кармен-сюита» исполненный на мемориальном вечере артистами Большого театра в третьем отделении. Тут придется констатировать, тот, всем уже и без того известный факт, что великолепной приме Большого Светлане Захаровой партия Кармен вряд ли подходит (но нельзя не оценить и тот большой прогресс, который проделала артистка за годы исполнения этой партии на сцене). Тем не менее, балет 1967 года увлекал, и, как и прежде, демонстрировал свою жизнеспособность и современность. Но достойной высокой оценки в «Кармен-сюите» была работа отнюдь не Захаровой, разыгрывающей на сцене Большого со своим Хозе – Денисом Родькиным кукольные страсти, которым ни на грош не веришь, и которых нисколько не чувствуешь. Хотя Родькин был красив, танцевал технично, но это пожалуй все, что о нем можно сказать. По-настоящему в «Кармен-сюите блистал Виталий Биктимиров (Коррехидор), танцовщик в Большом театре сильно недооцененный, а кроме того Михаил Лобухин (Тореро). Как не старался последний стушевать свою игру, чтобы соответствовать своей как лед холодной партнерше, все равно выдавал на сцене (порой даже с сильным перебором) изрядную долю несокрушимого темперамента.
Для финала вечера его режиссер Андрис Лиепа придумал ход, который иначе как гениальным не назовешь…На кроваво-красном столе во весь рост танцевала свое «Болеро» сама Майя Михайловна. При этом совсем не чувствовалось, что только стол в этой композиции настоящий… Казалось, что гениальная балерина сошла к нам на этот стол с киноэкрана, чтоб станцевать перед своим зрителем в последний раз – такая от этого видеоизображения шла энергия и жизнь… И никак нельзя было примирится с мыслью, что великой Майи больше нет с нами.
