Online-мероприятия создают атмосферу присутствия. Зрители попадают в дом, в котором при других обстоятельствах никогда бы не оказались. Илья сидел на фоне книжных полок, иногда курил (некоторые запреты обстоятельствами места и времени теперь сняты). Библиотека за его спиной состоит из где-то лежавших и полузабытых книг дедушки и бабушки, которые извлечены на свет пару недель назад, когда Илья приехал из Киева, где работает над проектом «Бабий Яр», в Москву. В эти сложные дни он захотел быть поближе к родителям. Сейчас Хржановский читает в основном литературу, связанную с проектом «Бабий Яр», «Черную книгу» Василия Гроссмана и Ильи Эренбурга. Формат разговора был задан смелый: стоишь на мавзолее и говоришь перед всем советским народом.
Мы живем в опасное и неожиданное время, когда непонятно, что будет с миром и кинематографом. В тот вечер, пока мы слушали Илью и задавали ему вопросы, пришло сообщение о том, что одна из киносетей России (а потом и другая), чтобы окончательно не погибнуть и поддержать сотрудников, запустила доставку еды. Илья Хржановский тоже порадовал «сидельцев»: вскоре DAU увидят в Сети. Почти два года дирекция Московского международного кинофестиваля безуспешно пыталась решить проблему его показа в России на большом экране. Теперь пандемия все расставила по местам.
Мировая премьера 700-часового и наделавшего шума арт-проекта о советском физике и лауреате Нобелевской премии Льве Ландау (Дау, как его называли), роль которого сыграл греческий дирижёр Теодор Курентзис, состоялась больше года назад в Париже. А в феврале на Берлинском кинофестивале представили два фильма из 16-ти. С них и начнется показ. Это две из четырех картин, которым Министерство культуры РФ отказало в выдаче прокатного удостоверения - «DAU. Наташа» и «DAU. Дегенерация». Затем покажут все фильмы и сериал, 700 часов отснятого материала, по которому можно будет путешествовать, как это было в Париже. Но если там мы смотрели рабочий материал, то теперь зрители увидят его в законченном виде.
Поскольку действие происходит в замкнутом пространстве на территории секретного института, специально построенного на харьковском стадионе, то все это окажется близко зрителю, как никогда. «Сейчас мы находимся в условиях несвободы, заперты в своих домах. Мир сел под домашний арест» - сказал Хржановский. Как в таких условиях спасаться? Его рецепт - жить полной насыщенной жизнью и в радости, давать что-то другим, не погружаться в дегустацию депрессии. Оказаться в воронке мрачнейшего ощущения от мира легко. Илья процитировал слова театрального режиссера Анатолия Васильева, сыгравшего роль директора секретного института Крупицы (в реальности – Капицы), о том, как тяжело быть в радости, когда вокруг горе.
Пока критики и первые зрители рассуждали весь год о фатальном насилии в этом проекте, исходившем от режиссера, он, оказывается, создавал «историю про счастье». «Меня интересовала возможность человека быть счастливым» - рассказал Илья. У него была возможность выбора – снимать DAU или экранизировать «Райский сад» Хемингуэя, герои которого поженились и отправились в путешествие по югу Франции, но их счастье закончилось адом. Был ли Дау счастливым человеком? Судя по фильму – скорее нет. По мнению Хржановского – да. Но он пошел дальше в попытке понять, что делать, если у тебя все есть? Именно это и интересовало автора на старте проекта, как и феномен советского человека. Теперь он рассуждает о том, не исчезло ли этот тип как класс. Самого себя Илья к нему причисляет. И не только себя. Он рассказал о ближнем круге: «Моему сыну – 21 год, и он – советский человек. Моей дочери – пять лет. Она родилась в Лондоне, но тоже советский человек, потому что я и ее мама – советские люди». Все вместе мы забыли о катастрофе как ежедневной реальности, хотя в мире постоянно происходят чудовищные события. Но наши страдания не идут в сравнение с теми, что выпали на долю старшего поколения. Не зря Илья привел в пример дедушку и бабушку, которые жили в состоянии повседневной катастрофы. Война, голод, террор…Такое было время.
Что же касается обвинений в деспотизме, исходящих, прежде всего от феминисток, российских в том числе (они написали жалобу в дирекцию Берлинале), а также в том, что Хржановский возомнил себя богом, на них он спокойно ответил: «Я не творец миров. Я – творец художественного пространства. Мы все знаем, что умрем, исчезнем навсегда, но можем многое сделать. Я не думаю, что снимая о катастрофе, ты ее приближаешь. Ты ее предсказываешь».
Работая над проектом «Бабий Яр» Хржановский понял, что люди не готовы говорить о катастрофе. Они гонят ее от себя. «Как кинематографист знаю, что никакого хорошего позитива без хорошего негатива не может быть. Содержательно жить сложно. Мы жили какое-то время в безудержном веселье, но назвать это радостью нельзя. Радость – внутреннее состояние. Мне нравится время, которое случилось в мире. Это актуализация древних и вечных смыслов. Нам подарок выдан» - смело заявил он. А потом добил окончательно, хотя подобные размышления приходили, наверное, в голову каждому: «Человеку, как таковому, дан адский дар пандемии. Современность подарила нам возможность посмотреть на себя. Пушкин никогда себя не видел». Действительно, мы сидим перед экранами компьютеров, выходим в online, и нас (тех, кто интересен) бесконечно транслируют. Физические тела – курящие, говорящие, записываемые и потом воспроизводимые - становится бесконечным автопортретом каждого из нас. Духовное путешествие только разворачивается. По словам Хржановского, человек начинает понимать, кто он такой, и это может стать для него катастрофой. То есть мы пришли к новому типу связи с собой. Закрытость пространства создала новый уровень свободы, актуализировав важные смыслы.
15-летняя работа над DAU дала Хржановскому, как он считает, право заниматься проектом «Бабий яр». За это время с ним многое произошло: стал больше любить людей, перестал их судить, стал мягче. Что-то случилось с душой, и пришло другое понимания мира. Ушли люди, с которыми работал. Не дожил до парижской премьеры Владимир Ажиппо, сыгравший представителя комитета госбезопасности, склонявший буфетчицу Наташу к сотрудничеству. До берлинских показов скончался живший в Лондоне медиа- художник и друг режиссера Алексей Блинов. Не стало еще одной участницы - мамы единственной профессиональной актрисы проекта Радмилы Щеголевой.
Работая над Бабьим Яром, Илья думал о тех мальчиках, как он выразился, совершавших адские поступки, расстреливавших людей, и не находил ответа на некоторые вопросы. Хотя сам жил в Германии, хорошо знает немецкий язык и культуру. «Бабий Яр» в его понимании – это история про холокост, но в гораздо большей степени про людей. Хржановский вспомнил о законах античной трагедии и проклятии рода Кеннеди. Отец будущего президента США Джона Ф. Кеннеди, будучи послом, не пропустил корабли с евреями, не дал им шанса на спасение, и над кланом нависло проклятие. Очередная трагедия, как мы знаем, случилась в апреле.
Вокруг проекта «Бабий яр» продолжается полемика. Жесткую позицию занимает Украинский институт национальной памяти. Киевская пресса сообщает, что финансируется проект российскими олигархами, хотя не только ими. Но для Хржановского Украина – место, с которым он связан. Его мама родилась в Виннице, откуда отец ее отправил в Ташкент, когда началась война. «Если бы не трагедия холокоста, я бы не родился» - говорит Хржановский. Под Винницей он проводил много времени, хотя родился и вырос в Москве, где давно уже не живет. Предложение взяться за «Бабий Яр» - из разряда тех, от которых невозможно отказаться. Свою задачу Илья Хржановский видит не в том, чтобы поставить памятник, который тут же забудут. Важно создать место, где человек мог бы почувствовать обстоятельства жизни. «Это проклятое место, и проклятие надо снять. В этом моя задача. Бабий Яр – глобальная катастрофа. Это кристалл, отражающий множество событий, случившихся в мире» - сказал он. Посмотри, что получится. В любом случае придется отвечать не за художественную удачу или неудачу, как с DAU, а за совсем другого масштаба смыслы.
