В Юрьевце, где прошли детские годы Тарковского, и где располагался только штаб фестиваля «Зеркало», а все остальные присутствовали виртуально, под финал отправили Тарковского в zoom. Представили себе, какой была бы его жизнь сегодня. При этом, ни слова за Тарковского не придумано, использованы его слова из дневников, но изменился антураж, тембр жизни, так что верится в возможность такого переселения души с трудом.
Затея - весьма оригинальная, но совсем не смешная, как уверяли организаторы. Придумана и разработана она сценаристом Еленой Ваниной и режиссером Алексеем Фисуном. Получился screenlife на основе «Мартиролога» Тарковского, заседаний худсоветов, фантазия на тему того, как Тарковский снимал бы сегодня «Зеркало». На экране в чате идет переписка: «Сын не может быть бестактным» - «Я уверен, что только Терехова» - «Давайте, плиз, договоримся, не брать подружек» - «Фильм по-прежнему, понятен только тебе». Тарковского спрашивают о референсах, а кадр с парящей Маргаритой Тереховой неважно стыкуется с современной аранжировкой. В голосовом сообщении звучат слова: «Sorry, пока еще не все good», «Завтра, короче, будет понятно. Пока грузить не буду. Завтра созвон». Нет-нет, да и сообщают молодые кинематографисты в соцсетях, что миф Тарковского раздут, смотреть его фильмы скучно. В свете таких самонадеянных разговоров диалог Тарковского в screenlife, его внедрение в современную жизнь, звучит угнетающе. Объяснение того, кем он был, можно найти в словах монтажера «Жертвоприношения» Михала Лещиловского.
Он стал виртуальным гостем «Зеркала», его лауреатом, получив награду «За вклад в кинематограф». Поляк, живущий в Стокгольме, неожиданно для всех был приглашен Тарковским в качестве режиссера монтажа на картину «Жертвоприношение». Вместе с Андреем Тарковским-младшим, с которым познакомился в 1985 году, сделал картину о его великом отце «Кино как молитва». Михал рассказал нам о работе над «Жертвоприношением»: «Тарковский был поэтом. Как и другие поэты, он помогает мне понять жизнь. Я всегда буду ему должен в этом смысле. Случайно получил к нему доступ. Моя бабушка по папиной линии была русской, но я не успел с ней встретиться в этом мире. Она умерла еще до начала Второй мировой войны. Мой отец хорошо говорил по-русски, а я изучал его в школе, но, как и все, не хотел этого делать. Узнав, что Тарковский приедет в Швецию, за два года до этого записался на курсы русского языка, чтобы его освежить. Лет 15 им не пользовался. Тарковский очень простым языком выражал сложные мысли. Мой второй язык – шведский, и я пишу на нем рассказ о событиях Второй мировой, о Сибири. Проблема не в словах, а в мыслях».
До встречи с Тарковским Михал работал на телевидении. Теперь он вспомнил польскую поговорку: «Случайностей не бывает, бывают только знаки». «Когда я узнал о его приезде, то сказал: «Монтажером буду я». Надо мной посмеялись, но потом смеялся я. Мы оба - эмигранты. Я Андрею понравился, и он в обход продюсеров нанял меня монтажером. «Монтажером будет Миша» - сказал он тогда. Когда Андрей узнал, что болен, у нас был разговор: «Оставляю тебе фильм для завершения. Я уезжаю во Флоренцию и не вернусь». То есть он оставил меня с фильмом, который нужно было закончить. И я сказал себе: «Я не свое кино делаю, а его, и должен это сделать, пока он жив».
Андрей Тарковский не смог присутствовать на Каннском кинофестивале в 1986 году, награду за него получал сын.
