При входе в Мультимедиа Арт Музей в глаза бросается фраза, написанная на сером фоне, — «Сразу видно». Однако это обманка, потому что творчество Валерия Чтака как раз о том, что ничего не видно — ни сразу, ни потом. На первом этаже музея его работы возвышаются в несколько рядов, их соединяют черные линии на стенах, которые вроде бы должны создавать некие связи между картинами. Но нет. Если связи и есть, то они неявные. Это многоуровневые ребусы, написанные почти монохромными красками (белой, серой, черной, приглушенным синим), где вспышки понимания сменяются провалами непонимания. Отдельные фразы и образы кажутся понятными и близкими, но они не складываются в четкий месседж. Так, ключевая фраза выставки «Могло быть гораздо хуже» начертана рядом с силуэтом черной кошки, которая смотрит на такую же черную кошку. Слова «Это не все, но многое» написаны рядом с планом некого помещения, напоминающего больше геометрическую абстракцию. На некоторых картинах и вовсе слова на неизвестных языках. Но в этом и суть. «Что это значит? Да ничего не значит! Вы когда-нибудь слышали, что есть произведения искусства, которые могут ничего не значить специально? Они сделаны так, чтобы вы, увидев пустоту — на картине, на выставке, — увидели пустоту в себе, в своей голове и начали ее понимать», — говорит автор. «Я знаю, что ничего не знаю», — сказал Сократ, и эта мысль о непостижимости мира как никогда актуальна сегодня, об этом и говорит художник Валерий Чтак. Непонимание стало приметой времени, ее нервом и алогичным принципом — никакой логики в реальности нет…
Это подтверждает документально следующий проект, представляющий репортажи француза Мэтра Паскаля. Перед нами фото, сделанные в странах третьего мира. Когда смотришь на них, понятие «логика» теряет всякий смысл. Возможно ли в современном мире отрубать людям руки, чтобы лишить их права голосовать и работать? А вот возможно. Такое происходило в Сьерра-Леоне, когда движение «Объединенный революционный фронт», начинавшее с борьбы за свободу, дошло до невероятной жестокости: повстанцы отрезали руки тысячам людей… На фото Паскаля один из пострадавших — Жус Жарк, который стал первым жителем Сьерра-Леоне, получившим возможность голосовать без прохождения процедуры сдачи отпечатков пальцев для подтверждения личности. Другой кадр, уже из Афганистана, на грани абсурда: мужчина сажает своих жен и детей в багажник во время поездки на такси. Еще один сильный гротеск — девушка в блестящем золотом платье на фоне нищей деревни: Шиллук получила его в качестве гуманитарной помощи; она, как и еще 500 тысяч беженцев, жила тогда (фото 1995 г.) в лагере близ столицы Судана. Рядом фото двух очень разных свадеб. На первом кадре — богато одетая и ярко накрашенная подружка невесты, дочери лаосского банкира, на втором — двое молодоженов в джунглях Колумбии обмениваются автоматами вместо обручальных колец. Каждый кадр здесь потрясает…
«Еще не конец!» — эти слова на картине Константина Звездочетова, написанные золотыми буквами на синем фоне, открывают следующий проект МАММ. Он получил поэтичное название: «Тень души, но заостренней чуть» (цитата из поэмы «Деньги» Алексея Парщикова). Выставка, занявшая два этажа, стала исследованием того, что мы пережили за прошедший пандемический год. Экспозиция насыщена образами и символами. Причем многие из них созданы десятилетия назад, как, например, серия рисунков Ильи Кабакова «Окно», где в проеме «наружу» от кадра к кадру появляются ангельские крылья, которые сначала все больше закрывают пространство, а потом пропадают вовсе... Но в первую очередь бросается в глаза инсталляция, созданная Марией Сафроновой и Антоном Кузнецовым в 2020-м. Из стены над нами выплывает ветхая лодка с пассажирами в костюмах защиты и противогазах. Один гребет, второй держит младенца, облаченного в ту же экипировку, третий смотрит в айфон. Навстречу троице из другой стены выплывает вторая лодка с двумя пассажирами в противогазах и костюмах. Кажется, это боги смерти, Хароны нашего времени, а все актуальные картины и инсталляции, смыслы и образы под ними — река первобытного ужаса и страха Стикс.
Следующая выставка фотографа-документалиста Александра Стринадко переносит в Донецк 1983–1984 годов. На черно-белых кадрах — вязкая будничность города. В меру чистый, но не слишком устроенный Донецк тогда был тихим и по-советски скучным местом со своими радостями провинциальной жизни. Пока не случилось… все. Уместно вспомнить, что еще в 1991 году здесь собирались провести референдум о предоставлении Донецкой области статуса автономии, а осенью того же года на Донбассе развернулось жесткое противостояние выступавших за федерализм и против него. Ну а последние новости из Донецка мы знаем… Так вот, выставка Стринадко — своего рода предстояние будущим событиям, запечатлевшее пустоту, которая образовалась в повседневности горожан на месте идеологии. Бессмысленную и беспощадную пустоту, которая, однажды возникнув, затем обязательно чем-то наполнится...
После этого документального проекта следует яркая и перенасыщенная деталями выставка американской художницы Сэнси Скогланд. «Между воображением и реальностью» – это постановочная фотография в стиле сюрреализма уровня мастер. Сэнди создает «стерильные» оптические иллюзии: выкладывает зеленый горошек на тарелке так, что он становится частью орнамента скатерти. Или помещает персонажа в яркий интерьер, которые рябит мелкими деталями. Вот, например, фотография «Микробы повсюду»: женщина в салатовом платье сидит в кресте такого же цвета на фоне стен, покрашенных в салатовый, а повсюду расклеены пережеванные жвачки. Сэнди «рисует» постапокалиптические сцены: создает однотонную обстановку, с которой контрастируют десятки животных – лис, собак или кошек – неестественных цветов. «Роль людей в новом мире остается неясной, а их будущее – неопределенным», – говорит Скогланд.
В финале этого многоуровневого нарратива мы находим «Откровение чудесного пруда» Паруйра Давтяна. Это медитативный проект из трех частей. Две из них заполнены гербариями, где, поверх стекол, закрывающих высушенные цветы, нарисованы разные образы – от инопланетян до лошадок в разноцветных бахилах. А между этими залами – пруд из холстов, напоминающих «Кувшинки» Моне. На каждом стоит несколько белых ваз. Каждый гербарий и сам «пруд откровений» насыщены ссылками на художников прошлого, которые считываются ровно так же, как в первом проекте Валерия Чтака. Мы вроде улавливаем знакомые культурные коды, но вместе они складываются в образность, где нет и не может быть понятной логики. Так вкупе выставки превращаются в визуальный памфлет на реальность сего дня.
