Каждый краевед, кто берется писать путеводитель по Москве, читает предшественников. Юрий Федосюк, автор классической книги «Москва в кольце Садовых», касаясь необычного дома 14 на Покровском бульваре, называет архитектора Василия Мартыновича, практиковавшего главным образом в Петербурге. В Москве его имя связано с двумя зданиями на Покровском бульваре. На нечетной стороне была Таганская телефонная станция, недавно разрушенная ради строительства на ее месте жилого дома. На четной стороне под номером 14 неколебим «Дом ВСНХ», датируемый 1930 годом. Называется так по имени заказчика — Высшего совета народного хозяйства, упраздненного два года спустя.
В этом путеводителе помянут единственный жилец дома: «В 1937–1941 годах здесь жил и работал ученик И.Е.Репина художник В.Н.Пчелин, известный своими историко-революционными полотнами. В 1964 году в его квартире открыт музей».
У Ильи Репина в Академии художеств в Петербурге он пребывал недолго после Училища живописи, ваяния и зодчества. За дипломную картину «Проигрался» аттестован «классным художником». Картину «Молодые у тестя» купил Павел Третьяков, а это для молодого живописца служило и наградой, и знаком признания таланта.
Картины Пчелина в стиле критического реализма «У трактира праздник», «Письмо с фронта», Первой мировой войны экспонировались на выставках передвижников. Все бы так продолжалось и дальше.
«Но вот наступил 1917 год, — вспоминал художник. — Я понял, что мне не хватает для бурного творчества. Я стал брать сюжеты сильные, историко-революционные». После чего последовали сюжеты: «Покушение на В.И.Ленина»», «Казнь революционеров-народников». «Казнь Степана Разина»…
До борьбы вождей за власть в Кремле написал портреты Троцкого, Зиновьева; наркома Луначарского; под названием «Джугашвили» нарисовал молодого Сталина.
В числе первых получил звание заслуженного художника РСФСР. В школьных учебниках истории репродуцировались картины «Казнь Александра Ульянова», «Всесоюзный съезд колхозников в гостях у Красной Армии».
По случаю десятилетия Октября по идее наркома внутренних дел РСФСР Белобородова, бывшего главы Уральского совета, получил государственный заказ на картину «Передача членов семьи Романовых членам Уралсовета». Заказ выполнил. Фон картины: суровый пейзаж, станция Екатеринбург-товарная, охрана, поезд, доставивший обреченных из Сибири на Урал, — все реально. Николай II, его семья и противостоящие им члены Уралсовета во главе с Белобородовым точно такие, какими были. Но сама сцена — правда художественная. Акт о передачи подписали в вагоне поезда.
Картину купил и выставлял музей Свердловска до тех пор, пока Уралсовет во главе с Белобородовым не расстреляли в 1938 году.
Картину на полвека предали забвению. В годы перестройки ее нашли, реставрировали и показывают с тех пор в городе, где произошла «передача семьи Романовых».
В «Вечерней Москве» 15 января 1941 года появилось сообщение: «Умер художник В.Н.Пчелин за работой с кистью в руках».
Одну из опустевших квартир в 1937 году в «Доме ВСНХ» предоставили Владимиру Пчелину. После его кончины, четверть века спустя, в двух комнатах бывшей мастерской открылся музей-квартира, часть которой занимала семья художника.
В пятиэтажном «Доме ВСНХ» с поликлиникой на первом этаже, не выходя на улицу, могли лечиться высокопоставленные жильцы, Дмитрий Иосифович Бондаренко дал мне справки на 19 наиболее известных деятелей, у 11 из них дата смерти — 1937–1938 гг. По данным «Мемориала», в этом доме расстреляли 26 человек.
В числе первых получил квартиру в «Доме ВСНХ» председатель Центросоюза СССР Алексей Бадаев с героическим прошлым. Крестьянин Орловской области с начальным образованием в 20 лет в Петербурге поступает чернорабочим на завод. Стал токарем и слесарем, вступил в РСДРП.
В союзе с такими рабочими марксисты стремились, согласно Марксу, установить диктатуру пролетариата. В числе шести рабочих-большевиков Бадаева избирают в Государственную думу, где он озвучивает в прениях написанные для него речи Ленина. Бадаева вводят в состав ЦК партии, он выезжал за границу на совещания большевиков, встречается с Лениным, предложившим ему стать издателем газеты «Правда», где погоду в редакции делали вожди партии.
Единственная фракция большевиков в Государственной думе проголосовала против войны. Бадаева выслали на вечное поселение в Туруханский край. После свержения самодержавия испытанного революционера избирают в Петроградскую городскую думу. Благодаря ему большевики добились в ней феноменального успеха на очередных выборах: имея 67 мандатов, получили 188 из 200. Что побудило Ленина при такой поддержке Петрограда свернуть Временное правительство и взять власть в столице.
До назначения главой Центросоюза и после него старый большевик занимался снабжением продовольствием Ленинграда и Москвы. Именем Бадаева назвали Трехгорный пивной завод в Москве и Расторгуевские склады в Ленинграде. Его назначают наркомом пищевой промышленности РСФСР. Выдвигают председателем Президиума Верховного Совета РСФСР и по должности — заместителем председателя Президиума Верховного Совета СССР.
Упал в вершины власти Алексей Егорович Бадаев в 1943 году, в дни поездки во главе делегации СССР на праздники в Монголию и Туву, бывшую тогда независимым государством, Что там случилось с ним, дает представление выписка из решения ЦК партии:
«ЦК ВКП(б) стали известны факты безобразного поведения т. Бадаева во время пребывания его в качестве председателя делегации СССР на празднествах в Монгольской Народной Республике и в Тувинской Народной Республике, порочащие его как председателя Президиума Верховного Совета РСФСР и члена ЦК ВКП(б). Бадаев во время пребывания в Монгольской и Тувинской народных республиках беспробудно пьянствовал. Бадаев, будучи пьяным, терял чувство всякого личного достоинства и в своем антиморальном поведении опускался до того, что неоднократно приставал к женщинам и просил, чтобы «доставили ему баб для разврата».
Бадаева пощадили, на покой не отправили, но решили в Кремле не без злорадства: раз ты так любишь выпить, будь управляющим трестом «Главпиво». В этой должности развенчанный старый большевик прожил в доме на Покровском бульваре до конца дней.
Самым высокопоставленным руководителем, переехавшим на Покровский бульвар из Офицерского корпуса Кремля в 1930 году, был Сергей Сырцов, когда кресло под ним закачалось. Под своим именем он выведен в романе Михаила Шолохова «Тихий Дон», где описывается восстание казаков, жестоко подавленное большевиками с его участием.
Когда Шолохов сочинял роман, Сырцов находился далеко от Дона и Москвы, возглавлял Сибирский крайком партии. Во время НЭПа призывал крестьян: «Накопляйте в добрый час», вызвав неудовольствие Сталина. До Сибири руководил Агитпропом ЦК, ведавшим агитацией и пропагандой.
Когда решалась судьба третей книги «Тихого Дона», стоял во главе СНК РСФСР и являлся кандидатом в члены Политбюро. С близкого расстояния увидев Сталина, открыто выступил против жестокости вождя, предложил переместить его с поста Генерального секретаря, назвал «тупоголовым человеком, ведущим страну к гибели».
Участь его была решена в 1937 году. Перед арестом некогда глава правительства РСФСР руководил химическим заводом под Москвой.
Жителями «Дома ВСНХ» в 1930 году стали, как тогда говорили, «руководящие работники»: Иван Герасимов, заместитель прокурора РСФСР; Алексей Киселев, секретарь ВЦИК; Рувим Левин, заместитель наркома финансов СССР; Георгий Никольский, прокурор РСФСР, Владимир Усиевич, управделами СНК РСФСР. Все пятеро и шестеро не названных мной руководителей прожили на Петровском бульваре 7–8 лет.
Получивший квартиру в новом доме нарком земледелия РСФСР Александр Муралов носил одну из самых известных фамилий в стране. Он был родным братом Николая Муралова, героя Гражданской войны, командовавшим при Ленине Московским военным округом. Бойцы о нем говорили: «Нам не нужно генералов, есть у нас солдат Муралов». Троцкий назвал его «бесстрашным маршалом революционной борьбы». На похоронах Ленина Муралов командовал почетным военным караулом. О чем Маяковский помянул в поэме «Хорошо!»:
И вот издалека, оттуда, из алого
В мороз, в караул, умолкнувший наш,
Чей-то голос, как будто Муралова,
Скомандовал: «Шагом марш».
Сталин не пощадил ни бывшего командующего МВО, ни его родного брата наркома земледелия Николая Муралова. ни их семей.
В 51-м томе Полного собрания сочинений Ленина опубликовано письмо, отправленное 20 ноября 1919 года в Уфу «Тов. Вячеславу Александровичу Кугушеву» с такой просьбой: «Прошу Вас очень принять все меры, чтобы помочь Л.А. Фотиевой устроиться, лечиться и кормиться на убой. Тов. А.Д. Цюрупа сказал мне, что Вы Л.А. Фотиеву знаете и не откажетесь помочь ей. Заранее благодарю Вас, прошу мне черкнуть с оказией (военной, например) о получении этого письма. С товарищеским приветом!»
Товарищеский привет передавал Ленин далеко не каждому. В данном случае — князю, владельцу имений, ссужавшему безвозмездно не раз социал-демократов, сидельцу царской тюрьмы, жившему заграницей, выполнявшему поручения ЦК партии, члену Государственного совета, кадету. И мужу сестры наркома продовольствия Цюрупы, того самого, что упал на заседании в обморок от недоедания.
Когда Ленин отправил это письмо, Кугушев состоял членом Помгола, Комитета помощи голодающим, он же являлся ранее уполномоченным ВЦИК по освобождению большевиков-заложников, взятых армией Колчака. При советской власти служил бывший князь во Всероссийском кооперативном банке. В 1930 году ушел на покой, получив персональную пенсию. И квартиру на Покровском бульваре. Нет правил без исключений. Таким исключением в сталинской карательной системе оказался Вячеслав Александрович Кугушев.
Жительницей «Дома ВСНХ» — его также называли «Вторым домом Совнаркома» — в октябре 1940 года оказалась Марина Цветаева. Она не могла жить на даче под Москвой, где арестовали мужа и дочь. Как ей удалось стать соседкой руководящих работников? Квартиру она искала мучительно долго с помощью Литфонда. Написала письмо Фадееву, генеральному секретарю Союза писателей СССР. Ответил: помочь не может.
В письме объявившейся в живых дочери, осужденной на 8 лет, написала: «…Лето мы прожили в Москве, в Университете, искали комнату — все с той же помощью Литфонда. И, наконец, — после бесконечных мытарств, лачуг, задворков, ненормальных хозяев — (неописуемо!) — нашли — ту самую, где тебе пишу: 12/2 метров, 7 этаж, лифт, газ, электричество и даже свой кусок балкона (но вылезать надо из окна п.ч. дверь — у соседей), на два года с договором, безумно дорогую. Но пока выручили писатели: мне такая сумма и во сне не снилась».
Всё дочери не рассказала, «выручили писатели», после того как в отчаянии пошла на почту с сыном и отправила телеграмму Сталину: «Помогите мне, я в отчаянном положении. Писательница Марина Цветаева». Ее пригласили в ЦК партии на Старую площадь, при ней позвонили в Союз писателей. После чего в «Вечерней Москве» появилось объявление о нужной квартире. На две комнаты денег не нашлось. Но и одной за 4 тысячи в год обрадовалась.
Так удалось с сыном поселиться в центре Москвы в квартире со всеми удобствами. Дом 14/5, квартира 62, — последний московский адрес Марины Цветаевой. В ней прожила до 8 августа 1941 года
Сдавший комнату «руководящий работник» на два года по договору уехал с семьей в Заполярье. В квартире осталась его дочь-старшеклассница. Комнату Марина Цветаева оплатила за год вперед. В день, когда впервые заночевала в ней, записала: «Сегодня, 26-е сентября по-старому (Иоанн Богослов), мне 48 лет. Поздравляю себя: 1) (тьфу, тьфу, тьфу!) с у целением, 2) (а может быть) с 48-ю годами непрерывной души».
Старшеклассница, став почти на год соседкой Цветаевой, вспоминала много лет спустя: «Марина Ивановна вздрагивала от каждого звонка. Конечно же, она каждый день ждала ареста, беспокоилась о сыне. Когда в квартиру неожиданно явился управдом с дежурными, Марина Ивановна побледнела, окаменела. На нее страшно было смотреть. (При аресте и обысках тогда всегда брали понятыми управдомов и дворников.) Оказалось, все проще — одно из окон наших было плохо зашторено (в городе уже соблюдалось затемнение).
Марина Цветаева об этих днях в Москве признавалась: «Боюсь — всего. Глаз, черноты, шага, а больше всего — себя, своей головы — если это голова — так преданно мне служившая в тетради и так убивающая меня — в жизни. Никто не видит — не знает, — что я год уже (приблизительно) ищу глазами — крюк, но его нет, потому что везде электричество. Никаких «люстр»… Я год примеряю — смерть».
В квартире на Покровском бульваре Мария Цветаева крюк не нашла. Уехала с сыном из Москвы 8 августа и нашла, что долго искала.
В списке жильцов дома я прочел фамилию Ровинского Николая Ивановича. И вспомнил, что в 1950 году он был директором Московского финансового института на Церковной горке, на Ярославском шоссе, когда я, не пройдя по конкурсу в МГУ, в него поступил. После начала лекций слышал, как за стеной в соседней аудитории поднимали и с грохотом опускали крышки парт. Там вставали и дружно приветствовали: «Здравия желаем!»» — входящих преподавателей офицеры, слушатели военного факультета. То был и тогда замечательный институт с лучшими профессорами, авторами учебников, ставший ныне Финансовой академией.
