— Это “МК”? У меня имеется продолжение знаменитой пушкинской “Русалки”!
Так огорошил нас на днях бывший директор издательства “Просвещение” москвич Дмитрий Зуев. Оказывается, в 1836 году прапрадед главного советского начальника по учебникам слышал полный текст знаменитой неоконченной драмы от самого Александра Сергеевича… Он, конечно, изложил недостающие сцены по памяти, но поверил в них по большому счету лишь один исследователь, академик РАН, профессор московского университета Федор Корш. В 1899 году этот ученый с большой буквы выступил за признание строк, переданных Зуевым, истинно пушкинскими. Все последующие исследователи выражали лишь скепсис по этому поводу, обвиняя Зуева в мошенничестве и графоманстве. И вот теперь с подачи “МК” эта история получила удивительное продолжение.
“…Откуда ты, прелестное дитя?..” Эту фразу, на которой обрывается неоконченная пушкинская драма “Русалка” помнят многие. И многие не раз пытались представить себе, чем же должна была закончиться трагическая история несчастной любви богатого Князя и дочери Мельника? Отправился ли влюбленный вслед за утопленницей в реку или устоял и благополучно зажил с другой?
Вечер на память
Я держу в руках старинный журнал “Русский архив” 1876 года выпуска. Это первое издание, где стихотворение “Русалка” было единожды опубликовано в полном виде, то есть с дополнениями, переданными по памяти Дмитрием Павловичем Зуевым.
— Как же предок ваш мог запомнить слово в слово три сцены пушкинской драмы? — задаю я вопрос Дмитрию Зуеву, праправнуку фаната Пушкина.
— Он с детства был одарен такой способностью. Род наш берет начало от Харитона Лукича Зуева — губернатора Пскова, хорошего друга Екатерины II. Дмитрий Павлович был его внуком и славился удивительной памятью — он на слух с первого раза запоминал целые тексты, что очень помогало ему в государственной службе.
И вот однажды, как повествует аннотация к журналу “Русский архив”, Дмитрий Зуев попал на поэтический вечер к Эдуарду Губеру, переводчику знаменитого “Фауста” Гете. Это было в ноябре 1836 года, там был сам Александр Сергеевич и читал свою “Русалку” полностью. Отроку Зуеву шел тогда лишь 15-й год. “Преисполненный поклонением гению великого поэта”, он жадно впитывал каждое слово из “Русалки”, а когда поэт закончил, набрался храбрости и попросил… повторить. Пушкин, как следует из журнала и семейной истории Зуевых, не отказал…
Официальная версия пушкинской “Русалки” увидела свет в журнале “Современник” в 1837 году, вскоре после гибели поэта. Но, к удивлению Зуева, — в неполном виде. Как и во всех последующих собраниях сочинений поэта, в ней было всего пять сцен и 17 стихов шестой. Как получилось, что последние сцены драмы потерялись после гибели поэта, непонятно. Что же касается Дмитрия Павловича Зуева, он хранил запись окончания пушкинского произведения более полувека, а когда состарился, решился все-таки передать его лучшему другу Борису Чичерину, а тот уже с его согласия — в “Русский архив”.
Пришел Жуковский и все испортил?
Итак, с 1876 года среди ученых-пушкинистов начался спор: одни говорили, что напечатанное в “Русском архиве” окончание принадлежит Пушкину, другие обвиняли госслужащего при дворе его императорского величества Дмитрия Зуева — мол, выдумщик и заправский графоман, который сам дописал драму, подделав стиль и содержание последних сцен “под Пушкина”.
— Если вы думаете, что я жажду какой-то сенсации и непременного подтверждения подлинности окончания “Русалки”, то вы ошибаетесь, — говорит 82-летний праправнук одаренного Зуева. — Мне много лет, я прожил замечательную жизнь и до сих пор работаю. Просто мне очень интересно узнать, кто же все-таки был прав тогда сто лет назад — академик Корш или его главный оппонент журналист Алексей Суворин. Последний сразу объявил окончание “Русалки” подделкой. “Почему “одаренный юноша” сразу не сообщил о своем ценном “кладе”? Чего ждал?” — писал он в своем опусе. Да в том-то и дело, что он был еще юношей, а созрев, решился. Ну сами посудите, для чего было бы генералу, преподавателю военной академии, коим уже в солидном возрасте стал Дмитрий Павлович Зуев, на старости лет мошенничать?
Кстати, академик Корш, опубликовавший в 1899 году труд “Разбор вопроса о подлинности окончания пушкинской “Русалки”, не стал гадать. Он просто взял и провел профессиональный лингвистический анализ текста, переданного общественности Зуевым. “За исключением очевидных погрешностей, проскользнувших в записи по запамятованию, и некоторых неудачных выражений, естественных в первом наброске, текст г. Зуева не содержит в себе почти ни одного оборота, которых не оказалось бы в бесспорных произведениях Пушкина. То же можно сказать и о риторической и метрической стороне этого текста…” — пишет профессор.
А какого мнения придерживаются современные пушкинисты? Один из известных исследователей творчества поэта, руководитель Пушкинского театрального центра Владимир Рецептер, считает, что Зуев — лишь один из тех, кто оказался соблазненным неоконченностью трагедии Пушкина. “И до него находились отчаянные самозванцы, пытавшиеся дописать за Пушкина…” — пишет он в своей книге “Возвращение пушкинской “Русалки”. На самом деле, по мнению Рецептера, последние сцены “Русалки” надо и вовсе… просто поменять местами, следуя указаниям поэта в рукописях. Финальный замысел автора тогда станет ясен. “Дело в том, что над тремя последними сценами, меняя их местами, автор выставил три римские цифры… перемена мест самих сцен и связанные с ними сокращения, вставки и переносы и были той самой переработкой, которую не узнали издатели”.
Но почему не узнали? Как можно было не заметить их?
В первый раз, по словам Рецептера, трагедию печатали второпях, скоро после ошеломляющей смерти автора. Рукопись готовил в печать близкий друг поэта Жуковский. Он, по мнению исследователя, и наломал дров, не заметив тайных посланий Пушкина.
В общем, по “модернизированной” версии Рецептера, выходит, что князь в драме побывал на берегу Днепра всего один раз (а не два, как в классической версии), задумался о своей вине и бессмысленности жизни. После этого его сразу нашли посланные его молодой женой охотники и увели домой. В общем, с дочкой-русалочкой он не встречался и слов: “Откуда ты, прелестное дитя?” — не говорил.
По версии Зуева 1876 года, князь, побеседовав с русалочкой, полностью осознает свою вину и бросается в Днепр, к любимой. Затем от горя умирает и его молодая жена. То есть наступает возмездие.
Поэт онлайн
То ли хотел сказать Пушкин? Истина скрыта. Книги поэта переиздаются вновь и вновь со старым, оборванным вариантом, подготовленным когда-то к печати Василием Андреевичем Жуковским, Жуком, как называли его друзья. Что ж, может, так оно и лучше. Кто знает, кто был ближе к истине?
А может, вопрос об окончании “Русалки” дожидался развития науки и техники? По сути, Дмитрий Зуев-младший и обратился в “МК” после выхода у нас статьи о новой программе по изучению структуры текста, разработанной в стенах Института системного анализа РАН. Она в считаные минуты отличает хорошо завуалированный плагиат и определяет истинное авторство текста. Разработчики хотят внедрить программу в ГУВД, для того чтобы она помогала экспертам-криминалистам выявлять злостных анонимщиков или журналистов-клеветников.
— Может быть, и “Русалку”, дописанную по памяти моим прапрадедом, проверить при помощи новой программы? — спросил Зуев.
Отчего бы не попробовать? Мы перевели три “зуевские” сцены в электронный вид и отправили на суд машины.
Вот какой отчет мы получили от разработчиков буквально на следующий день.
— В рамках эксперимента системой были обработаны пушкинская (до 6-й сцены) и зуевская (от 6-й до 9-й сцен) части “Русалки”, — сообщил нам исследователь из Cognitive Technologies. — Результаты исследования текстов показали, что зуевская “Русалка” далековата от пушкинской драмы. Коэффициент этой близости составляет 0,65 (идеально - если коэффициент равен нулю).
У исследователей возникло ощущение, что текст явно не пушкинский, но было решено провести дополнительный эксперимент.
— Мы предположили, что Зуев вспомнил авторский (пушкинский) текст с рядом ошибок (машина указала, что в зуевском тексте встречаются слова и обороты, вообще никогда не использовавшиеся великим поэтом). В этом случае полностью исключать его реальную принадлежность Пушкину нельзя. Действительно, зуевское окончание “Русалки” довольно объемно, и какая бы у человека ни была память, вероятность того, что он после двух прочтений Пушкиным драмы запомнит все без единой ошибки, очень мала, если не сказать — равна нулю.
Итак, для проверки этой версии специалисты провели особый тест. Они сравнили пушкинский текст с зуевским окончанием, обработанным моделью случайной замены слов и оборотов. Таким образом, был проведен уникальнейший технический маневр. Компьютер вставил в зуевский текст верные, с его математической точки зрения, пушкинские слова и словообороты. При этом зуевская структура текста была сохранена. Близость получилась поистине пушкинская — 0,26! Таким образом, по мнению ученых-лингвистов, если предположить, что Зуев неверно вспомнил некоторое количество пушкинских оборотов (на это указывал и Корш), то его окончание действительно подходит под знаменитого автора.
Мы сделали лишь попытку приблизиться к истине. Академикам от литературы решать, как быть дальше. Ведь не исключено, что Пушкин намеренно “забыл” написать окончание последней своей драмы! Пусть, мол, поспорят еще лет 100—200. По-моему, жест, достойный великого поэта.
Продолжение пушкинской “Русалки” по версии Дмитрия Зуева.
Русалочка.
…Откуда?… Матушка послала. Знаешь,
Что в тереме прозрачном, в глубине
Днепра реки, Царицею русалок,
Все о себе кручинися живем,
С минуты той, как ты ее покинул.
Князь.
Дитя!…
Русалочка.
Постой, не то я позабуду,
Что велено тебе пересказать,
Напомню: как она тебя любила…
Как обманул… как дедушка во всем
Мирволил вам… Как ночкою сидели
Забывшися, до поздних петухов,
За мельницей… Еще про дуб какой-то,
Где в первый раз ее ты приласкал…
Еще… Еще? Запомнить не сумела…
Не гневайся! Прости, что позабыла,
И поцелуй! Тебя поцеловать
И приласкать она меня просила.
Пойдем же к ней в наш терем вод прозрачных.
Князь.
Но кто же ты?
Русалочка.
Не знаешь?… Дочь твоя,
Русалочка. Припомни, говорила
Прощаясь мать: “Нельзя чтобы на веке
Расстались вы; что шутку шутишь; что
Ребенок твой под сердцем шевельнулся”…
— Ах, в кустике там птенчик встрепенулся!…
— Но кинул ты, уехал, и она
В Днепр бросилась, русалкой вольной стала,
В Днепр меня, малютку, родила,
Сребристою волною спеленала,
Русалочкой, княжною, назвала
И за тебя любила и ласкала.
Князь.
Дочь! Боже, дочь русалка! Иль схожу
И я с ума, как старый, бедный мельник!
(Берет дочь на руки и целует).
Мельник.
Я здесь. Что надобно?… А, зять, здорово!
Зачем пришел?… Не ласкою ль обманной,
Как дочь мою, и внучку погубить
Замыслил?… Прочь! Будь проклят!… Прочь, оставь!
Не оскверняй невинных уст ребенка
Нечистых уст твоих нечистой лаской.
У ворона — я ворон — клюв остер,
И когти есть: он защитит сумеет:
Он крыльями могучими собьет
И острыми когтями сердце вырвет:
Он очи выклюет, княжия очи!
И дочери, на дно реки пошлет
Подарочек. Пусть тешится подарком!
(Бросается на князя. — Борьба).
СЦЕНА СЕДЬМАЯ.
Теже и дочь мельника
Русалочка.
Мама! Мама! Злой дедка обижает!…
Скорее, мама, помоги! (Дочь мельника появляется над водою)
Дочь мельника.
Уйди!
Дочь не берег, о внучке не печалься.
Прочь с глаз! Продавец дочери проклятый!
Мельник.
Дочь Прокляла!… Я проклят… бедный ворон!
(С криком, карканьем убегает в лес).
Дочь мельника. (Царица русалок про себя).
Печален он, и седина в кудрях:
Знать и ему не радостно жилося (Обращаясь к Князю).
Что скажешь, князь?… Как приглянулась дочь?
Красавица, красавцем зачатая —
Тобой! В тебя рожденная лицем.
И я, ты помнишь ли?… была когда-то
Румяная, что утро на заре;
Уста как жар пылали, ярче звезд
Блестели очи, страстью зажигаясь, —
Когда любились мы… Ах, страшно вспомнить!…
Румянец ты украл, покрыл позором;
От слез угасли очи, горьких слез!…
Уста поблекли, жаждой поцелуя
Палящею, ревнивою томясь,
И день и ночь прокляться повторяя.
И день и ночь так долго, много лет
Ждала тебя, безумно мстить хотела
За твой обман, за свой девичий стыд.
За ревности сердечныя страданья,
За ночи, князь, с разлучнией моей,
За ласки страстныя ея объятий!…
Увидела, забыла оскорбленья,
Замолкла месть поруганной любви…
Простила все! Не нагляжусь!… Как прежде,
Любовью жаркою и страстной сердце бьется,
И ждут уста твой поцелуй желанный,
Истомный, сладкий, прежний поцелуй!…
Но, поцелуй мой — смерть. Прощай, беги,
Будь счастлив, князь, с подругой молодою,
Меня и дочь на веки позабудь!…
Будь счастлив!… (Скрывается с Русалочкою под волнами).
Князь.
Нет, не разлучусь с тобою,
Жить без тебя, без нашего ребенка
Не в силах… Лучше смерть в твоих объятьях!…
(Бросается в Днепр).
СЦЕНА ВОСЬМАЯ.
Берег Днепра, близ опушки леса. Светает. Русалки выплывают над рекой.
Охотники, посланные для розыска Князя. Русалочка.
Хор русалок.
Туманной росою
Окрестность полна.
Смолк шум над землею,
Не ропщет волна…
Одна русалка.
Звезды меркнут, и бледнее
Светит месяц золотой…
Другая русалка.
Волны стали холоднее.
Ночь встречается с зарей…
Хор.
Огоньки зажглись, блуждают…
Ветерок пахнул свежей;
Соловьи зарю встречают
Песнью страстною своей.
Пред рассветными лучами
Нам привольнее играть,
Пену гребнем над волнами
Пылью радужной взбивать…
Одна русалка.
Слушать звуки пробужденья
Здесь, над нами, там — вдали…
Другая русалка.
Говор листьев, птичем пенье,
Шумы разные земли.
Одна русалка.
Тише, тише, за лесною
Чащей слышен звук рогов…
Другая русалка.
Пронесемтесь над рекою,
И чаруя красотою,
Песней страстной, огневою
Заманим к себе ловцов.
(Уплывают. Охотники выходят из опушки леса).
Старший охотник, любимец князя.
Княгиня вещим сердцем угадала,
Знать, княжую погибель: ни следа,
Ни голосу. Сказать, что в воду канул!
Один из охотников.
Не говори… Не в добрый час догадка.
О дочери, чай, мельника слыхал?
Красавица, каких и не бывало!
Слюбился князь, не праздною оставил,
Как под венец пошел с княжною…
Любимец князя.
…Ну?
Один из охотников.
А девушка с стыда, да с горя, в воду —
Погибла! А старик сошел с ума,
Покинул мельницу и страшный ходит,
Как ворон каркает и дочь зовет.
Любимец князя.
Сказки. Непраздною… погибла… важность!
По твоему чтож? Целый век любиться
С немилою голубкой должен князь?…
По моему, сама подговорилась:
Князь молод и горяч, красавец безотказный,
Богат и щедр. Должна быть рада дура!
Не конюх, князь ее бабенкой справил.
Вот ты не князь, а на своем веку
Чай не с одной девчоночкой спознался?…
Так и женись на всех!?… Быль не укор
Для молодца; охотой отдалася,
Не силой взял. Сам знаешь поговорку:
“Насильно мил не будешь”. И молчи,
И не болтай пустого, ты не баба!
(Из чащи леса подходят другие охотники).
Один из пришедших.
Ну что?
Первый охотник.
Ну, ничего. Ждать света надо.
Поможет Бог, при солнышке, найдем.
Где-ж ночью отыскать… Скажи спасибо,
Что сами на лицо, не затерялись.
Один из охотников.
Ну вот скажи! Быть должно не далече.
Послышался мне князий голос, с ним
Как голосок ребенка, ласковый, приветный,
То старческий со злобой угрожал,
То женский голос слышался неясно…
Я побежал на слух, но никого
Не видел. Знать, то леший хороводил
С русалками. Их час, теперь, как раз
Перед рассветом, тешиться гулянкой.
Другой охотник.
Идти хоть на реку купаться; сон
Так и томит… Водицей освежиться.
Любимец князя.
И то, пойдем… Чу! С нами Кресть Господень!…
Как страшно каркает проклятый ворон,
Не доброе пророчет злой вещун.
(Русалочка выходит на берег).
К реке! Скорей к реке! Глядите, братцы!
Сказать, малютка вышла из воды
И манит нас рученкою своею.
Чего робеть! Почти что рассвело.
Ужели нам ребенка испужаться?!…
Охотник (подбегает к Русалочке);
Зачем звала, малютка?
Русалочка.
Князь велел
Отдать кольцо венчальное княгине;
Сказать, что к ней он боле не вернется,
Что в тереме подводном будет жить
С царицею русалок, что вольна
Княгиня тем кольцом с другим венчаться,
Что слугам шет прощанье вековое
И о душе молиться просит их.
Но как молиться, я того не знаю…
Любимец князя.
Хватайте девочку!… Ребята, тут
Не с проста!… Господи, помилуй князя!…
(Охотники бросаются на Русалочку, она расплывается волною, исчезает).
Один из охотников.
Что делать?… Как княгине доложить?…
Знать, Божья воля!… Жаль всем сердцем князя.
Другой.
Пойдем! Чего стоять?… Коня поищем.
Дорогою поговорим, как быть.
Первый.
Сюда! Вот след коня; здесь где нибудь
Пасется он, беды своей не чуя,
Не чуя, что его хозяин добрый
На веки загубил крещеный образ!…
Что падаешь?… Споткнулся? Это что?…
Труп мельника!… Ну от часу не легче!
Скорей домой, чтоб с нами не стряслася
Беда. Скорей к княгине поспешим.
СЦЕНА ДЕВЯТАЯ.
Светлица терема.
Княгиня, мамка, охотник. Любимец князя
Княгиня.
Ах, матушка, мне страшно!… Вещий сон
Привиделся. Не даром сердце ноет…
Князь не придет. Погиб он смертью лютой!
Мамка.
Княгинюшка, напрасною тоской
Ты Бога не гневи; пошлет Он радость:
Вернется твой соколик дорогой,
Промешкался охотой не впервыя.
Княгиня.
Нет, мамушка, не слышать мне речей
Приветных милого; ни ласки нежной,
Ни поцелуев мне его не знать.
Не приголубить мне, в опочивальне,
Сердечного на трепетной груди!…
Не даром вся душа тоской изныла,
Не даром видела я страшный сон!
Мамка.
Христос с тобой! Спокойся, страшен сон,
Да милостив Господь! Не каждый в руку.
Ну расскажи… Помыслим, разгадаем…
Княгиня.
Мне снилося: я золото считала,
Низала жемчуг, в яхонты рядилась
Кровавые, блестящие, большие…
И, девичий венок булавкой черной
Над русою косою приколола.
Из водных струй сотканною фатой
Покрылась и, блистая красотой,
С улыбкою в храм Божий я вступила.
Хор певчих “со святыми упокой!”
Пропел и мне, и князю. В ноги нам
Не аксамит, а зеркало, как лед
Холодное, постлали перд налоем;
И свечи, воска белаго, с цветами
И золотом, зажгли и дали в руки;
Венцы надели, кольца обменяли,
Три раза вкруг налоя обвели
И пели: “Со святыми упокой
Работ твоих, Владыко, в царстве света!”
Замолкли… Вмиг в руках погасли свечи.
И там, внизу, на зеркале зажглись.
Я вижу: князь венчается с другою,
Красавицей, подводною жилицей…
Я вскрикнула!… проснулась…
Мамка.
Вещий сон!
Молись Христу, голубушка родная:
Он властен дать и радость и печаль.
Княгиня.
Шум на крыльце!… Охотники вернулись…
Одни! Где князь?!… Смерть, чует сердце смерть!…
(Охотник, любимец князя, быстро входит).
Охотник.
Князь повелел отдать тебе, княгиня.
(подает кольцо).
Княгиня.
Кольцо?… Кольцо!!… Ох сердце!!!
(Падает на руки мамки).
Мамка.
Умерла!
В сонм Ангелов прими ее, Всевышний!
