Труппа знаменитого хореографа Лин Хваймина не первый раз в Москве и в очередной раз доказала, что ее возглавляет философ. Во всяком случае, “Шепот цветов” 64-летнего мастера как раз из этой области. Вся сцена Театра Моссовета усыпана лепестками роз. Красота невозможная — розовое под ногами танцоров, взбивающих цветы как пену, розовые же лепестки летят из кулис. В этом цветочном вихре радостно существуют персонажи, которым нет названия, но все-таки зритель примеряет на них то Раневскую (актриса в зеленом платье), то Аню с Петей Трофимовым (она в желтом, он с голым торсом и в белых штанах). Однако о конкретном надо забыть. Цветочным балом правит нечто неуловимо-созерцательно-поэтическое. Столь поэтична и история возникновения спектакля.
Лин Хваймин:
— Мы гастролировали в Португалии. Вдруг пошел дождь. Он шел целый день. В парке я увидел огромные, с двухэтажный дом, деревья — камелии в цвету. И вся земля была усыпана их лепестками. Лепестки опали... и “вишневый сад” исчез.
Цветы с Тайваня шептали о расцвете человеческой жизни, который неизбежно сменяет глубокая темная ночь. А кто-то прочел в этом послании даже рай и ад.
— И Чехов часто об этом пишет, — считает хореограф. — Ведь Чехов не описывал все подряд. Многое остается за строчками, между которыми тоже надо читать. И я думаю, что танец — это и есть чтение между строк.
“Шепот цветов” танцуют под музыку Баха — шесть сюит для виолончели. Беззаботности первой части приходит конец, когда в финале вверх уплывает жесткий занавес, открывая зрителям зеркала. Но не танцкласса, а искривленные, выпукло-вогнутые зеркальные поверхности, в которых, как рыбы, плывут чеховские герои. Или просто люди.
Как выяснилось, лепестков на сцене аж 80 тысяч. Их специально заказывали в Китае, потому что на Тайване искусственных цветов уже не делают. Изготавливали их долго, пока не удалось подобрать правильный цвет. А главное — добиться, чтобы каждый лепесток был огнеупорным. Такая предусмотрительность оказалась как нельзя кстати: в 2008 году в тайбейской студии случился пожар, сгорело буквально все, и только лепестки остались невредимы. Картина, как говорится, маслом: черное пепелище, усыпанное красными лепестками.
Четыре дня они мягким ковром устилали моссоветовскую сцену. Впрочем, от великолепия первого акта не осталось и следа. Как будто выключили свет, и только искаженные тела, как нереальные существа с безобразно вытянутыми и вывернутыми конечностями, двигаются в них. И в какой-то момент ловишь себя на мысли, что за нереальными отражениями интереснее следить, чем за танцорами, которые сплетаются и расплетаются конечностями точно в Камасутре. Любитель визуальных эффектов Лин Хваймин выстроил из Чехова королевство кривых зеркал, в которые заглянул, как в омут: где радостно и страшно, где хочется и колется, где дальше — тишина.
