«Книга, ради которой объединились писатели, объединить которых невозможно» - так называется этот яркий, разноцветный томик. Улицкая и Лимонов, Сорокин и Войнович, Макс Фрай и Борис Акунин, Гришковец и Пелевин, Толстая и Петрушевская, Ерофеев, Рубина, Дуня Смирнова, Прилепин, Маканин, Юзефович… За свою прозу, отданную для этой книги, писатели не получили ни копейки. Зато в одном из московских хосписов на деньги, вырученные с нее, уже поставили новые окна.
Каждый из писателей, кто принял участие в благотворительной акции «Книга, ради которой…», сам по себе олицетворяет современную русскую литературу. А тут еще и потесниться пришлось рядом с другими мастодонтами. Иначе книгу можно было бы назвать «Современная русская литература. The best». Сначала организаторы просили написать их что-то специально, но не вышло. Писатели предоставили уже написанные вещи. И никто из тех, кому предложили, от акции не отказался.
Идея напечатать книгу, все средства от которой уйдут в хосписы, исходила от благотворительного фонда «Вера», в котором ежедневную самоотверженную войну ведут Татьяна Друбич, Ингеборга Дапкунайте, Людмила Улицкая, Владимир Войнович. На презентации «Книги, ради которой…» этот фонд представляла Татьяна Друбич.
- Просить деньги – это уже наша вторая профессия, - рассказывает Друбич, - очень тяжело, просить – особый дар. Меня спрашивают, почему? Если помогать, то детям, а не безнадежно больным. Но это мой сознательный выбор. Не разобравшись, что такое смерть, не поймешь, что такое жизнь.
А из писателей с удовольствием уселись за один стол Евгений Гришковец, Эдуард Лимонов, Александр Кабаков, Марина Москвина, Андрей Герасимов. Сидели все притихшие, сосредоточенные и серьезные. Евгений Гришковец:
- Когда ко мне обратились с просьбой что-то написать специально о смерти, я не смог. Нет слов, не знаю, что сказать. Отдал готовый рассказ. Вспомнил всех, кто ушел, кого я провожал. Слова найдутся, наверное. Но пока их нет.
Эдуард Лимонов задумчиво говорил о сострадании, но тема эта не очень вязалась с бритоголовыми амбалами, сурово стоящими вокруг него:
- Я был в молодости жестким человеком, даже жестоким. Но, наталкиваясь на человеческое страдание, открываешь сострадание. В 1975 году я работал в старческом доме в Нью-Йорке. Бедный дом на берегу грязного океана. Эти люди, которых я там видел в жалком положении, впервые поколебали мою скованную жестокость. А потом я жил дальше, попадал в места, где людям тоже плохо живется, - в тюрьму, например. Сострадание – это наш долг.
Александр Кабаков сказал, как он горд, что удалось принять участие в этом проекте. А Марина Москвина, всегда восторженная и запальчивая, сказала:
- А я не горда. Я вообще не придаю этому такое значение, ведь это так естественно. Все, что мы пишем, - все о жизни, о смерти, о любви.
Вера Миллионщикова, создатель Первого московского хосписа, рассказала, как же люди боятся этой темы. «Мы живем в стране, которая о стариках не думает. Формальное определение хосписа – медико-социальное учреждение, оказывающее помощь безнадежным больным, которым отказано в лечении. Одна моя пациентка написала: «Как я хочу умереть? Без грубости, боли и грязи». Это мы и делаем. Наша заповедь: если пациента нельзя вылечить, это не значит, что для него ничего нельзя сделать».
Издательство по договору уже предоставило хосписам три с половиной миллиона рублей. Еще одиннадцать тысяч евро принесла продажа этой книги в переплете ручной работы на благотворительном аукционе.
