Последствия фашизма будет расхлебывать еще не одно поколение во всем мире. Филипп Гримбер, французский писатель, психоаналитик, на самом деле не Гримбер, а Гринберг. Его родители избавились от еврейской фамилии, чтобы зачеркнуть искореженное нацизмом прошлое, забыть о погибших в концлагерях членах семьи. Так родилась страшная семейная тайна, которую планировалось скрывать всегда. Все это Гримбер описал в романе «Семейная тайна», уже переведенном на русский. Прилетев в Москву для презентации книги, Филипп Гримбер дал интервью «МК».
- В вашем романе жил-был мальчик Филипп. Он мечтал о брате. А потом он случайно узнал, что у него и правда был брат, только он погиб вместе с первой женой его отца Ханой в газовой камере Освенцима. Вы и есть этот мальчик Филипп, месье Гримбер.
- Все то, что я пишу, - это благодаря психоанализу. Если бы не он, я бы остался этим мальчишкой, которого вы видите на первых страницах моего романа и который выдумывает себе брата и идеальную семью. Именно моя семейная история привела меня к психоанализу. Неважно, каким образом я раскрыл эту тайну. Это было совсем не так по-книжному, как у меня описано: в романе мальчику обо всем рассказывает Луиза, подруга семьи и свидетельница этих событий. Обычно семейные тайны раскрываются по недосмотру кого-то из родственников: рот открыл, что-то сказал, а потом: «Ой!» Слово не воробей.
- Вы практикующий психоаналитик?
- Да. Работаю с детьми, у которых серьезные нарушения: аутизм, психозы. И со всеми людьми, которые испытывают сложности в жизни. Я использую школу Жака Лакана - после Фрейда для меня это самый авторитетный специалист. Надо верить в огромную силу бессознательного. Понимать, что это нас ведет по жизни и имеет гораздо большее значение, чем сознание. Психоаналитик должен понять объект. Раскрыть, какая часть подсознания пациента ведет его независимо от него самого.
- В книге это воплощается через мальчика, который бессознательно выдумывает себе старшего брата, не зная, что у него он на самом деле был. Так?
- Да. Таким образом я дал понять, что даже если от ребенка что-то скрывается, то он каким-то образом это воспринимает все равно. Информация находит выход не только через словесное выражение, она идет и другими путями – через движения, взгляды, нечто бессознательное. Этот ребенок как-то почувствовал, что от него что-то скрывают. И немедленно этот брат завладел его сознанием. Он воображает себе брата, и это заходит далеко: он дает имя (часть имени) настоящего брата своей игрушечной собачке, которая когда-то принадлежала брату, но мальчик об этом не знает.
- А как было бы правильно поступить? Рассказать дошкольнику, что он еврей и его сводный брат, о котором он так мечтает, умер в концлагере страшной смертью?
- Все сказать нельзя. Есть вещи, касающиеся только родителей. Но семейная история драматического содержания всегда как-то откликается в судьбе ребенка. Безопаснее сказать, чем замалчивать. Практика моя показала: если от ребенка скрывается какая-то семейная тайна, в его жизни возникает тенденция все это повторить. Бессознательно, конечно. Ребенок видит, что родители несчастны, так как что-то произошло. Но что, они ему не говорят, и он себе навообразит черт знает что. И первая мысль, которая возникает у ребенка, - что все это из-за него. А это тяжелая ноша.
- С какими еще страшными семейными тайнами вам приходилось сталкиваться в вашей практике?
- Эти тайны страшные только потому, что они тайны. Чаще всего они банальны и становятся взрывоопасны только потому, что скрываются. «Твой отец не твой отец» - самое популярное. Если бы ребенок с малых лет знал, что этот месье не его родной отец, а просто его воспитывает, ничего такого не произошло бы. А когда он узнает это в подростковом возрасте, когда вся его жизнь построена на отношениях с отцом, а он, оказывается, не его отец – это ужасно.
- Ваши родители – отец, переживший смерть первого сына и первой жены. Мать, которой пришлось на костях построить новую семью. Вы пишете, что они кончили жизнь вместе, рука об руку прыгнув с балкона. Это правда?
- Родители сами избрали этот путь – умереть вместе. Но не таким способом, как я описал. Все это правда и неправда.
