Вседозволенность и всевластие губят любовь. Это только кажется, что султан в своем гареме счастлив больше, чем скромный бухгалтер, который всю жизнь любит только одну женщину. Я вам расскажу такую историю, которую мне, в свою очередь, рассказал польский профессор психологии Тадеуш Ломисский, ученик Карла Густава Юнга. Услышал я ее впервые еще в те годы, когда сам психоанализ был под запретом в социалистическом лагере, и все с ним связанное вызывало нездоровое любопытство. История эта касается неизвестных сторон жизни Бенито Муссолини. Юнгу в свое время довелось наблюдать дуче в качестве пациента. Его врачебные записи считались уничтоженными самим доктором. И именно мой польский знакомый, бывший учеником гениального человека, смог сохранить уникальные отрывочные сведения из истории болезни дуче. То, что он мне рассказал, было похоже на уникальную сказку любви, из редкой категории страшных сказок с плохим концом. Сам Юнг публично не любил вспоминать про дуче. Он считал тайной то, что как психоаналитик пользовал многих высоких деятелей фашистской Италии. К нему обращались тогда, когда не совсем удобно было обращаться к Фрейду. Без сомнения, движущей энергией Муссолини было честолюбие. Юнг считал, что дуче был честолюбив более, чем обычный человек. Но одного этого явно недостаточно, чтоб объяснить его стремительный взлет на вершину власти. Когда Юнга пригласили присутствовать на военном параде — его место оказалось рядом с Муссолини. Именно в тот момент ему показалось, что он открыл секрет диктатора. "Муссолини действует, — напишет позднее Юнг, — не через экстаз духа, как Гитлер. Но как кузнец с молотом в руке, вгоняющий Италию в желаемую форму, почти так же, как его отец, ковавший подковы". Точно так же он вгонял себя в любовь, полагая, что настоящему итальянцу надо иметь много любовниц. В итоге он стал жертвой представления нации об искусстве любви — об обязательном шуме и гаме в семейной жизни, о бьющих через край эмоциях, о выкриках "Падре мио" — короче, во всей этой бытовухе, в которой, по мнению северян-европейцев, рядовой итальянец находит очарование. lll Его расстреляли все в той же длинной коричневой шинели, в которую он был одет лет двадцать назад, когда народ избрал его своим дуче. Рядом с ним валялось тело его подруги. Последние слова, которые он слышал, были вовсе не слова проклятия или ненависти — это были слова любви: "Не трогайте его, он наш дуче!", которые прокричала его Клара, прежде чем ее "прошила" автоматная очередь. По своей первой и единственной профессии Клара была портнихой и не знала, что искусство четко "строчить" свойственно не только швеям, но и военным автоматчикам. Она умерла как мученица, в длинном черном платье монахини, которое носила последние дни, надеясь, что таким образом сможет обмануть своих преследователей. По иронии судьбы, за свою недолгую жизнь она часто слышала себе в спину только злобное: "Проститутка". Их бросили там же, где они упали. Была только одна милость, которую оказали им партизаны. Они не стали расцеплять руки женщины, обвитые вокруг могучей шеи того, кого она называла "мой герцог" или "наш дуче". Даже в смерти от его распростертого тела веяло ощущением могучей силы. lll Он действовал в любви как разбойник. Его первой женщиной стала монахиня, которую он изнасиловал, когда ему было семнадцать лет. Бенито хитростью заманил ее к себе в дом, лепеча что-то про своего умирающего дядю, которого надо срочно исповедовать. Затащил в свою спальню, вытащил из-за пазухи стилет и, угрожая убить себя (а не ее!), заставил несчастную женщину сбросить длинное черное платье монахини, похожее на то, в котором через сорок лет умрет его последняя любовница... Р.S. Продолжение этого материала вы сможете прочитать в цветном воскресном выпуске "МК".
