Никакой он не Пиночет и не Андропов. Не надо так про Путина. Что за страсть — ярлыки вешать... Конечно, иногда он ведет себя очень странно, но это просто потому, что он растет. Растет каждый день, как растет ребенок. Когда моей сестре было три года, она ходила в детский сад. Вечно приносила оттуда домой какие-то стекляшечки, пуговички и прочие сорочьи сокровища. Потом вдруг у нее появилось колечко. Хорошее такое, золотое. Родители удивились. Пригляделись к ее сокровищам и обнаружили полноценные женские украшения. Серьги, брошки, цепочки. Но не мамины. Чужие. Сестру, разумеется, прижали к стенке, и она, ничуть не смущаясь, рассказала, что это они с подружкой Наташкой, оказывается, меняются. Увлечение у них такое. Сестра носит в детский сад украшения нашей мамы и меняется с Наташкой на украшения ее мамы. Вот и все. И она не понимает, отчего такой переполох в благородном семействе? Что это вы так все разволновались? Путин, под чьим личным контролем находился без вести обмененный журналист Бабицкий, — в точности моя трехлетняя сестра. Он тоже не понимает, отчего такой переполох. Взяли и отдали гражданина России бандитам и террористам. Ну и что такого? Сейчас Путина старшие товарищи будут немножко ругать. Объяснять, чем можно меняться, а чем — нельзя. Внушать, что журналистов на военнопленных не меняют, а террористам вообще никого нельзя отдавать. Никогда. Это такой общечеловеческий закон. Заруби его себе на носу, малыш. И он запомнит. Хотя сначала обидится, конечно. Поднимет ответную волну патриотического негодования. Верные ему средства массовой информации будут, захлебываясь, обвинять тех, кто посмел возмутиться обменом Бабицкого, в предательстве интересов Родины. Защищать шпиона, агента ЦРУ и продажного пособника в то время, как наши солдаты, наши мальчики, гибнут за неделимую Россию! Но тем не менее органам будет дано тихое указание — выяснить, что произошло. Найти Бабицкого и смягчить ситуацию. Но это будет очень трудно сделать. Гораздо труднее, чем позвонить Наташкиной маме и поменять обратно колечки и брошки. l l l Еще маленькие дети любят повторять за взрослыми всякие их суждения и рассуждения. Конечно, в голове у них все при этом путается. Мамино мешается с папиным и разбавляется бабушкиным. Получается смешно и мило, пока вдруг — как мешком по голове — из малыша не вываливается такая помойка, что родители немеют. "А это нянечка в садике так говорит", — объясняет ангел, невинно хлопая глазками. Когда Путин говорит про собственность на землю: мол, дело сложное, надо бы референдум по такому случаю провести, пускай народ сам решит — это у него мудрая бабушка в голове взяла верх. А когда он вдруг заявляет, что "тот, кто нас обидит, не проживет и трех дней" — это бодрый папа. Глотнул после работы правильного пива и в приподнятом состоянии духа объяснил мальцу, что никогда нельзя давать себя в обиду. Эклектика. Смешение времен и стилей. Одно выступление, со старанием отличника прочитанное с трибуны, противоречит другому. Тоже, разумеется, прочитанному с показным чувством и выражением. Он читает свои речи, в точности как лектор общества "Знание" читал бы лекцию в урюпинском Доме культуры. Вообще-то его специализация — лекции о космосе. Но если напарник заболел, он отлично прочитает за него лекцию о дружбе России и Индии. Невелика разница. Путин разговаривает формулами — идеально правильными и столь же бессмысленными. Как на экзамене по марксизму-ленинизму, который понять нельзя — надо просто взять и выучить. Конечно, истинно народный вождь так только и должен выражаться — привычными народу формулами. Иначе народ его просто не будет воспринимать. Но у всех прежних вождей, хоть они тоже старались разговаривать формулами, сквозь гипсовую скорлупу всегда просвечивало все же что-то свое — яркое, неожиданное, живое. А у Путина только бессмертное "мочить в сортире" и теперь еще эти "три дня не проживет". И все. l l l По своим политическим взглядам россияне обычно делятся строго на две неравные части. Одна часть — за, другая — против. Но иногда (впрочем, крайне редко) их охватывает трогательное единодушие. Последний раз это случилось в связи с президентом Ельциным. Примерно через год после того, как россияне его выбрали, они дружно пришли к выводу, что Ельцину надо уходить. Немедленно. Как только Ельцин ушел, единодушие закончилось. Прошло-то всего чуть больше месяца, а россияне снова разошлись четко по двум лагерям. Одна часть возмущенной общественности шлет из Петербургского университета подхалимски-гневные заявления: "Не сметь шельмовать с особым озлоблением и остервенением нашего кандидата в президенты В.В.Путина!" Другая часть тихо изумляется: "Боже, да ведь именно с таких заявлений и начинались "дела врачей" и "промпартий". Нет, если Путин станет президентом, надо уезжать". ...Почему люди такие разные? Почему там, где одни видят шельмование, другие усматривают угрозу свободе слова? При этом и те, и другие совершенно искренни. Они негодуют и доказывают друг другу свою правоту, но это разговор слепого с глухонемым. Им никогда не понять друг друга. Эту пропасть невозможно объяснить разницей в образовании, воспитании и культурном уровне, числом прочитанных книг или турпоездок, дворянскими корнями или рабоче-крестьянским происхождением. "Куклами" возмущены ректор, декан и профессор юрфака, а про "уезжать немедленно" говорит врач высочайшей квалификации, который политикой вообще раньше никогда не интересовался. И ректор, и врач — люди одного социального слоя. Почему ректор радостно приветствует дух времени, а врач бежит от него сломя голову? Какой ген, или атом ДНК, или клетка мозга отвечает за эту пропасть между людьми? l l l Подавляющая часть россиян стоит на той позиции, что интересы государства важнее интересов отдельной личности. В них это вбито семидесятилетним торжеством социализма. Семьдесят лет это было так, и это было хорошо, потому что Россию тогда боялись и уважали. Соответственно, сейчас они одобряют войну в Чечне и прочие жесткие действия, доказывающие, что Россия — сильное государство. Впрочем, если в жертву интересам государства приносят интересы именно их личностей, они начинают пересматривать приоритеты. "У Вали сын погиб в Чечне", — рассказывает женщина своей приятельнице. "Что же делать, — вздыхает подруга. — Война есть война". — "Так-то оно так, да уж очень Валю жалко". — "А какая Валя?" — любопытствует подруга. "Завскладом на комбинате". — "Да ты что! Да я же ее знаю, мы с ней вместе работали! Ой, беда-то какая! Ой, что же с ней теперь будет!" — подруга, представив хорошо знакомую и навеки теперь одинокую Валю, вложившую всю душу в сына, начинает прозревать. А стоит ли далекая Чечня с непонятными и ненавистными чеченцами горы Валиного горя? Комитеты солдатских матерей — первые и уже, наверное, последние ростки гражданского общества в России. Гражданское общество — это, кратко говоря, такое общество, где гражданин имеет возможность защитить себя. Защитить от произвола гаишников, задержки зарплаты, строительства бензоколонки в парке, изысканных издевательств ЖЭКа. От незаконного содержания под стражей и обмена на военнопленных. От обманного банкротства предприятия и воровства начальства. Для этого в обществе предусмотрены специальные механизмы: разнообразные общественные и государственные организации, профсоюзы, свободная пресса и, главное, законы, дающие этим механизмам большие права и возможности. В странах Запада есть гражданское общество. Это самое главное, чем они отличаются от нас. В России гражданского общества нет. Поэтому россияне — абсолютно беззащитны. С каждым можно сделать все что угодно. Но большинство россиян это обстоятельство ни капли не беспокоит. Они об этом вообще не думают, а уверенно голосуют "за сильное государство", пока лично их или их близких не придавит безжалостным молотом государственной машины. l l l "Правильным" для России президентом будет тот, кто даст людям механизмы самозащиты и начнет создавать гражданское общество. С этого надо начинать, потому что именно отсюда естественным образом вырастают и "сильная держава", и "национальные интересы", и современная экономика. Однако те, кто сейчас у власти, ничего подобного делать не собираются. Они, наоборот, используют беззащитность россиян в своих меркантильных целях и тянут страну назад. Они выигрывают выборы, пользуясь отсталостью россиян, обманывая их, как сельского дурачка. "Хочешь конфетку? Пляши". Дурачок самозабвенно пляшет, голосует за кого приказано, и ему кидают цветастую награду. Но конфетки-то там нет — пустой фантик, и дурачок злится и плачет. Что может быть гаже, чем обмануть слабоумного? ...А исполняющий обязанности президента тем временем растет. Вопрос: в кого он вырастет? Врач, намеревавшийся уезжать, интеллигентской душой своей продолжает надеяться, что, может, все еще будет хорошо. Может, Путин как раз окажется "правильным" президентом и не станет закручивать гайки и отделываться от неудобных журналистов, отправляя их к бандитам? И сын любой Вали будет точно так же защищен от превратностей судьбы, как дочки самого Путина, которые учатся в Германии. Но "ген пропасти" шепчет ему: "Не на-дей-ся. Ты же знаешь этих людей. В ближайшие сто лет здесь будет строиться сильное государство на костях отдельных личностей. А хору профессоров Петербургского университета доверят по воскресеньям петь президенту "многая лета".
