Зоопарк — место тихое, благостное. Зверюшки в клетках, детишки с мороженым... Однако было время, здесь такие бурные страсти кипели!
В 1884 году некий предприимчивый американец возил по Европе группу “кровожадных индейцев из штата Небраска” для публичной демонстрации их экзотического быта. На исходе осени добрался этот “караван” и до Белокаменной. Здесь отцы города не нашли ничего лучше, как разместить индейское племя... на территории Зоологического сада — по соседству со слонами, медведями, пеликанами...
Едва успели американские аборигены установить свои вигвамы на отведенном под их стойбище участке зоопарка, сюда началось настоящее паломничество любопытствующей московской публики. Люди платили за вход аж по целому рублю (весьма приличная по тем временам сумма!) в надежде увидеть нечто особенное. Однако их ожидало жестокое разочарование: дикари сидели вокруг костров, лениво бродили по лагерю и притом одеты были в обыкновенные штаны и куртки.
“А где же знаменитые наряды из перьев?!” — возмущались некоторые горожане. “Что вы, помилуйте, такой холод на дворе, какие уж тут перья?! Поморозятся!” — возражали более сердобольные зрители.
Впрочем, уже в скором времени все “технические” проблемы были улажены, и москвичи получили возможность любоваться индейцами во всей их красе: по нескольку раз в день заокеанские аборигены облачались в свои национальные костюмы и разыгрывали перед собравшейся публикой различные “бытовые картины” — со стрельбой из луков, метанием томагавков и ножей... Особенным успехом пользовалась сценка “Нападение на почтовый дилижанс” (на его пассажиров краснокожие кидались со страшными криками и якобы снимали с них скальпы). Однажды какой-то подвыпивший купчик, вдохновившись воинственным азартом дикарей, вдруг выхватил у вождя племени лук и успел-таки стрельнуть. К несчастью, стрела угодила в одну из зрительниц и ранила ее.
Почитатели воинского и охотничьего искусства индейцев неоднократно пытались вознаградить их общепринятым на Руси способом — угостить “огненной водой”. Подобные намерения, однако, решительно пресекались администрацией. Тогда несколько энергичных молодых людей (из числа “служащих по коммерческой части”) взялись за это дело всерьез — нельзя же допустить, чтобы краснокожие уехали из России, так и не отведав нашей знаменитой водки!
За развитием событий следил корреспондент московской газеты:
“В одну из темных ночей, в силу предварительного уговора (как известно, русский человек обладает изумительной способностью при посредстве знаков объясняться со всякими иностранцами, не зная даже ни единого слова на их языке), несколько человек индейцев перескочили через забор Зоологического сада на улицу, где их ждали коммерсанты в экипажах, и скрылись... Всю ночь происходил генеральный кутеж с ревизией всех более или менее известных трактиров и иных увеселительных заведений...”
После этой экскурсии краснокожие и выучили первые русские слова: “водка” и “трактир”. А вскоре их словарный запас пополнился и другими терминами — “городовой” и “кутузка”. Дело в том, что “опекуны” сумели-таки наладить тайком от охраны Зоологического сада доставку в лагерь индейцев бутылок с сорокаградусной. Случилось так, что индейцы, не рассчитав сил при употреблении спиртного и сильно захмелев, устроили в зоопарке уже не инсценированное, а настоящее побоище — размахивали топориками и ножами, крушили вигвамы, нападали друг на друга... Пришлось срочно вызывать полицию, которая изловила главных драчунов и отправила их в кутузку, чтобы немного очухались и успокоились.
(Было бы, однако, несправедливо считать, что в Москве американских аборигенов приобщали только к выпивке. Несколько раз их возили по городу, показывая его достопримечательности. Побывали необычные гости и в Кремле. Причем после этой экскурсии некоторые из дикарей утвердились в мысли, что русские люди поклоняются различным грозным богам, самые главные из которых называются... “Царь-пушка” и “Царь-колокол”!)
Индейские гастроли должны были продлиться в Москве несколько недель, однако хозяин-американец вынужден был “эвакуировать” своих подопечных досрочно: он всерьез начал опасаться, что все племя во главе с вождем окончательно сопьется благодаря настойчивым и всепроникающим заботам отзывчивой московской публики.
