Миновали времена, когда сотовый телефон казался предметом роскоши. Сейчас мобильники стали чем-то вполне обыденным. И совершенно незаменимым в быту. Это лишний раз показали события с захватом ДК на Дубровке. “Сотовики” сыграли в этой трагической эпопее важную роль.
По приблизительным подсчетам, в злополучном ДК на Дубровке было около 400 мобильных телефонов. “Пик” разговоров пришелся на вечер среды.
— В первый час после захвата здания террористами только наша аппаратура зарегистрировала в этом районе около 8000 абонентских вызовов. Это в 30 (!) раз больше обычного количества, — рассказывает Михаил Умаров, руководитель пресс-службы крупнейшей московской компании-оператора сотовой связи. — Потом количество звонков в окрестностях Театрального центра снизилось, но все равно значительно превышало “среднестатистические показатели”. Чтобы в сети не было сбоев, мы задействовали специально разработанную программу по оптимизации работы оборудования.
За эти три дня в компанию звонили люди из зала “Норд-Оста”. Они беспокоились, что на их абонентском счету заканчиваются деньги, и сотовый телефон может быть отключен. Но лишать заложников последней ниточки, связывающей их с родными, никто не собирался. Как рассказал Михаил Умаров, “телефонщики” решили, что их абоненты, попавшие в смертельно опасную передрягу, вообще не должны платить за те разговоры, которые они вели из захваченного ДК ГПЗ: “Мы не будем с них брать деньги, “набежавшие” по счету за эти три трагических дня”.
— На следующий после захвата здания день руководство связалось со штабом, руководившим операцией по освобождению заложников, и предложило помощь. Мы привезли туда 20 подключенных к сети мобильных телефонов, которые были использованы при организации милицейского оцепления.
По поводу прослушивания ведущихся из театрального центра телефонных разговоров, репортеру “МК” объяснили следующее: система кодировки, используемая для защиты звонков по мобильникам от посторонних ушей, действительно была в этом районе отключена. Подобное “рассекречивание” узаконено документами, касающимися системы оперативно-розыскных мероприятий. Как выяснилось, “особисты” даже не обязаны предупреждать операторов сотовой связи о “прослушке”.
— А могли вы “отрубить” разговоры, которые террористы вели со своими “шефами”? Могли полностью изолировать их от мира?
— Можно было просто отключить нашу станцию сотовой связи, обслуживающую район Дубровки. Но тогда “выключенными из внешнего мира” оказались бы и сотни “норд-остовских” заложников. А если говорить о блокировании отдельных звонков... Ничего технически сложного здесь нет, однако нужно знать конкретный номер абонента. Но ведь боевики могли пользоваться на выбор любым из телефонов, взятых у заложников. Поэтому отключение их междугородных и международных звонков можно было производить, лишь догадавшись по содержанию конкретного разговора, что его ведет кто-то из бандитов. От наших спецслужб мы подобных заданий не получали.
