Война, как известно, скверная штука. Вши, окопы, брюшной тиф... Но иногда и она дарила маленькие солдатские радости.
Так произошло с Алексеем Петровым из Балашихи. Ранней весной 45-го года на советский военный аэродром в Венгрии вдруг приземлился подбитый немцами американский бомбардировщик “Либрейтор” — его называли “летающей крепостью” за сильнейшее по тем временам вооружение. Петров поставил, так сказать, самолет союзников “на ноги”. А спустя почти 60 лет после войны отыскал американских летчиков с “Либрейтора”.
Пока для наших бойцов открытие “второго фронта” состояло в успешном поедании американских консервов, для авиатехника Петрова знакомство с союзниками началось с подбитого немцами американского бомбардировщика “Либрейтор”. Была чудесная весна 45-го года, и никто, конечно, не хотел умирать. Он остался один на один с 13 членами экипажа “летающей крепости”, как “Либрейтор” называли янки. Их окружали только горы, мадьяры и румыны.
Чтобы та встреча состоялась, Алексею Николаевичу пришлось продать все свои пожитки и купить... американский самолет “Бостон”!
— Наша эскадрилья из 15 бомбардировщиков “Бостон” в тот день перебазировалась с аэродрома Тиса Вижени в Сольнок, это Венгрия, — вспоминает 89-летний ветеран из Балашихи. — Меня оставили с экипажем “Либрейтора” и приказали отремонтировать их машину. Я был, как солдат Иван Чонкин. Только он сторожил советский самолет, а я ремонтировал американский. Без связи с “большой землей” и инструкций на нештатные ситуации...
Вообще, американцы понравились советскому авиатехнику. Днем он пытался запустить два поврежденных двигателя. А вечерами они резались в карты. Старшего лейтенанта Красной Армии янки обучили игре в преферанс. Учеба была столь успешной, что даже теперь, в 89 лет, Алексей Николаевич является заядлым преферансистом.
Ну, а тогда, в 45-м, его мучили две вещи. Отсутствие на аэродроме всяких запчастей (последняя улетевшая советская эскадрилья забрала все, даже лестницу-стремянку) и полное незнание английского языка.
Отчасти помогал воздушный стрелок “Либрейтора”, еврей по национальности, его фамилию Петров не помнит. Он свободно говорил на идиш, а этот язык похож на немецкий. За четыре года войны Алексей Николаевич кое-как “вякал” на немецком. И в перерывах между ремонтом самолета постигал великий и могучий английский язык.
До сих пор помнит, что девушка — girl; отвертка — screw-driver; молоток — hammer; гайка — nut; а гаечный ключ — key. Girls на их аэродроме Тиса Вижени не было никаких — ни молодых, ни старых. Война, понимаешь! Аэродром с единственным самолетом охраняли... румынские зенитчики. К тому времени легендарная румынская армия успешно вышла из гитлеровской коалиции и примкнула к антигитлеровской.
Очень скоро Алексей Николаевич сдружился со штурманом “Либрейтора” г-ном Пфайфером.
Выяснил, каким таким счастливым ветром американцев занесло на советский военный аэродром. Ведь когда “Либрейтор” закружился в небе, даже наши асы струхнули: машина незнакомая, думали, у немцев появилось новое грозное оружие. Но оказалось, что свои, т.е. американцы.
Г-н Пфайфер заверил: янки тоже счастливы, что все так хорошо закончилось. Когда их подбили немцы, экипаж “Либрейтора” вдруг увидел аэродром, а на нем 15 “Бостонов”. Свои! А оказалось — советские!
— Откуда у вас наши бомбардировщики? — удивился Пфайфер.
— Наш экипаж, — ответил авиатехник, — купил “Бостон” на свои деньги. Даже телеграмма от тов. Сталина есть.
Американец обалдел.
— Вы миллионеры?
Пришлось рассказывать всю историю. Как на Дальнем Востоке служили три товарища: Вася Ульянов, Гриша Булацкий и он, Леша Петров. Как, поддавшись на пропаганду, они из скромных офицерских сбережений решили купить самолет “ПО-2” и обратились лично к Сталину.
И хотя “сбережения” экипажа в общей нарицательной стоимости самолета были каплей в море, у добровольцев реквизировали все, что нажито непосильным офицерским трудом. Петров сдал велосипед, фотоаппарат, унты и мотоцикл. Щепетильная комиссия изъяла даже деньги на карманные расходы. Он остался гол, как сталинский сокол: гимнастерка, сапоги и пара портянок.
Неожиданно вместо “ПО-2” пришли американские штурмовики “Бостон”. Их переделали в бомбардировщики, а Петров с друзьями на спецкурсах обучился летать на “Бостоне”. Такая вот история. Все для фронта — все для победы.
* * *
Время летело быстро. Как-то с г-ном Пфайфером они случайно обнаружили склад оружия венгерской армии. Взяли себе по прекрасной мадьярской винтовке и ходили охотиться на зайцев. Там, в Альпах, их было видимо-невидимо.
Американцы почему-то очень не любили румын, и, когда охотники стали приносить дичь, начали готовить самостоятельно. (Раньше все питались на румынской полевой кухне.) Зайцев янки начиняли чесноком, зажаривали в духовке, и получалось сплошное объедение.
Однако простоватый на вид старлей сблизился со штурманом не только и не столько на почве охоты. В общем и целом американские штурманы в те годы имели очень слабую подготовку. Во-первых, их самолеты бомбили целые площади, а не отдельные военные объекты противника, как наши летчики. Сказывалась плохая ориентация в небе. Во-вторых, курс им определял самолет-разведчик. Вначале он пролетал над местом бомбометания и все записывал на кинопленку. А уже затем ее (пленку) вставляли в специальный аппарат бомбардировщика — прицел Нордин, который и вел самолет к цели.
Прибор тот был страшно секретным. И в случае опасности его нужно было обязательно взорвать.
А когда Петрова оставляли с американцами, особист строго-настрого приказал: глаз с ноу-хау не спускать. И при первой же возможности его нужно было открутить screw-driver (отверткой) и передать советскому военному командованию.
И так планировал похищение прицела Нордин Петров, и эдак... Но ничего не получалось. Оставалось одно: починить оба двигателя “Либрейтора”. И лететь с американским экипажем 14-м номером на аэродром Сольнок, куда перебазировался его родной авиаполк. А уже там пускай само советское военное командование решает, как быть с прицелом.
* * *
Причину отказа третьего двигателя Алексей Николаевич обнаружил через две недели. Там была пробита проводка к стартеру. Эту неисправность удалось устранить. И американцы решили возвращаться на свою авиабазу в Италию. Да не одни, а вместе со своим новым советским friendom. Т.е. не мы получали бы секретный прибор (как планировало наше командование), а американцы — советского офицера, за три месяца до исторической встречи на Эльбе!
Как человек, хорошо знающий технику, Петров стал с жаром отговаривать янки (на русском, немецком, идиш и английском языках) от столь безрассудного полета. Ведь лететь-то до американской базы предстояло больше трех часов. И не на четырех, а на трех двигателях!
— Пустяки! — сказал командир экипажа лейтенант Ллойд Бутц. — Мы легко взлетаем на трех двигателях. А четвертый запустится сам — от воздушных струй трех моторов.
Утром, по морозцу (“наверное, еще стоял февраль”, — говорит Петров), они отогнали “крепость” на самый край взлетно-посадочной полосы. В воздух, опробовать, так сказать, крылья, поднялись трое из экипажа: два летчика и штурман. Ну и наш герой. Ему предстояло “почувствовать” самолет в полете (в 1937 г. Алексей Николаевич заканчивал Иркутское летное училище и мог дать грамотное заключение, насколько надежна машина в воздухе). И при любом раскладе отговорить американцев лететь в Италию.
Действительно, на трех двигателях они спокойно оторвались от земли. Но четвертый, против ожидания, так и не запустился. По правде говоря, чувствовал себя “Либрейтор” уверенно, на нем, наверное, можно было и в Америку улететь. Только что Петров скажет советскому военному командованию?
Тут помог случай. Янки, истосковавшись по высоте, долго кружили над горами. А штурманская служба у них, как мы уже говорили, была не на высоте. Кончилось это тем, что экипаж вместе с советским борттехником заблудился. Бомбардировщик кружил над заснеженными горными вершинами, внизу виднелась еще не вскрытая ото льда Тиса, и... никакого аэродромчика! Горючее между тем было на исходе.
* * *
Вдруг мелькнул полевой аэродром со стоящими на нем самолетами “ПО-2” — “примусами”, как их называли. От наших летчиков Петров знал, что где-то в окрестностях их Тисы Вижени базируется женский авиаполк “Ночные ведьмы” — они относились к его родной 218-й авиадивизии. Чуть ли не половина “ведьм” к тому времени уже была Героями Советского Союза и спуску немцам не давала. Их они боялись еще больше, чем легендарного Покрышкина.
Еще Петров знал, что девушки эти были страшно отчаянными и гордыми, к ним на хромой кобыле (даже на “летающей крепости” с пушками под крыльями) не подъедешь. Но американцы захотели непременно познакомиться с замечательными русскими девчатами. Тем более что предлог был и впрямь веский: топлива в баках почти не осталось, не разбиваться же в горах в конце войны!
— Если на аэродром по каким-то причинам садиться нельзя, — вспоминает Алексей Николаевич, — выставлялся специальный сигнал, который с воздуха хорошо виден. Там такого сигнала не было, хотя он казался нам безжизненным. Ни движущихся людей, ни машин. Мы все-таки решили садиться...
Едва шасси коснулись земли, как стало понятно, что зря они это делают. После сильного дождя грунтовая ВПП совершенно раскисла, и “Либрейтор” стало кидать из стороны в сторону. Он пробежал несколько десятков метров, ткнулся “носом” и... сломал винт! Теперь-то они “сели” по-настоящему. Единственное, что утешало в той ситуации Петрова: ни до какой авиабазы в Италии, даже с полными баками горючего, американцы уже не долетят. Только до Сольнока, в расположение советского авиаполка!
Как и предполагал Петров, радушной встречи с “ведьмами” не получилось. Экипаж “Либрейтора” приняла командир авиаполка Герой Советского Союза Попова — такая же красивая, как и ее боевые подруги.
Пока американцы балдели от такого количества красивых женщин на одном аэродроме, Петров четко докладывал ситуацию Поповой. Что ему советское командование приказало помочь братскому американскому народу — члену антигитлеровской коалиции — отремонтировать подбитый немцами бомбардировщик. Он это приказание, разумеется, выполнил. Ну а в гости к легендарным женщинам залетели не корысти ради: нужна дозаправка, а теперь вот еще сломали и винт.
Попова была краткой:
— Вот как наши товарищи по оружию сломали винт, так пускай его и ремонтируют. И знаешь, — добавила она по-свойски, — у... отсюда побыстрее!
Побыстрее, конечно, не получилось. Во-первых, взлететь с полосы было невозможно, во-вторых, сломанный винт. Но топливом американский бомбардировщик заправился. Вскоре он уже благополучно приземлился на аэродром в Сольноке, куда, по замыслу советского командования, и должен был доставить Петров американских военных.
* * *
С экипажем “Либрейтора” Петров провел 35 дней. О которых в советские времена по известным причинам старался не вспоминать. И только в начале 90-х годов, когда Россия и США семимильными шагами пошли на сближение, он решил найти старых боевых товарищей.
Припомнить, как жили, как ели начиненных чесноком зайцев, как летали к “ведьмам”. Но он отлично понимал: легче найти иголку в стоге сена, чем тех американских летчиков.
Помнил только фамилию штурмана — Пфайфер. Но Пфайферов в Америке, как в России Ивановых и Петровых. В каком воздушном соединении он служил, уроженцем какого штата являлся — это была тайна, покрытая мраком.
Вдруг вспомнил, что пока чинил третий двигатель, американцы закрывались в радиорубке самолета (он был оснащен прекрасной мощной рацией), и оттуда доносились их голоса: “Итали! Итали! Файф бомбардамент!”
Все эти годы он “бомбил” письмами президента Ельцина, тогдашнего посла США в России Джеймса Коллинза, радиостанцию “Свобода”, в которых просил разыскать американских летчиков с позывными “5-й бомбардамент”. Отовсюду приходили ответы: сведений о 5-м бомбардаменте нет. (Как выяснилось в конце 90-х годов, американцы вызывали фоти файф бомбардамент — не 5-й, а 45-й бомбардамент! Подвел английский язык старлея!)
Озарение произошло внезапно. Он неожиданно вспомнил бортовой номер бомбардировщика: 124! За дело взялся внук Алексея Николаевича. “Воздушная крепость” “Либрейтор” под номером 124 в годы войны принадлежал бомбовой группе 45. Эти данные продвинутый внук без шума и пыли почерпнул в Интернете.
* * *
Выяснилось, что экипаж “Либрейтора” призывался на войну из штата Пенсильвания, что бывший штурман Пфайфер, с которым Петров съел не один пуд соли, уже умер.
А вот лейтенант Ллойд Бутц жив-здоров, коротает старость на своем ранчо и приглашает в гости бывшего советского борттехника. Сам к нему в Балашиху Бутц приехать не может: сильно сдало зрение. Зато русского друга и благодетеля примет по-королевски. Петрову нужно только оплатить билеты до Америки и обратно.
Ни в какую Америку Алексей Николаевич, конечно, не поехал. А летом 2001 г. в Балашихе встречал группу американских ветеранов 45-го бомбардамента. Программа была насыщенной: возложение цветов к Вечному огню, встреча с мэром Балашихи Владимиром Самоделовым, знакомство с предприятиями. Единственное, что не входило в планы американской делегации, — посещение дома (house) самого виновника торжества, Петрова.
При таких попытках заокеанских гостей ветеран и сопровождающие их балашихинские лица должны были дипломатично перевести разговор в другое русло. И предложить американцам посетить ДК, где работает кружок “Умелые руки” или фольклорный ансамбль.
Дело в том, что живет Алексей Николаевич... в коммунальной квартире. Весь город знает, что когда-то он отдал последние гроши на Победу, но вот очередь на жилье до него так и не доходит. Коммунисты обещали — не дали, два последних демократически избранных мэра обещали — и тоже не дали. Владимир Самоделов обещает, но пока, увы, и он ничего не дал.
Впрочем, ветеран не расстраивается. Ему ли не знать, как тяжело сейчас Родине? Даже стыдно хлопотать за свое личное, когда в опасности все общественное. Он надеется, что в 90 лет устроит свою персональную художественную выставку в городе (Алексей Николаевич — член Союза художников России). И накопит денег на билет до Америки — в гости к лейтенанту Бутцу, на его ранчо.
Им, фронтовикам, есть что вспомнить.
