Как из ничего делать театр — можно поучиться у немцев. На Чеховском фестивале большая команда из Штутгарта доказала, что великое искусство никогда не будет находиться в унизительной зависимости от презренного металла.
“Коробка” — так называется передвижной мобильный театр. Как называется, так и выглядит: металлическая избушка на курьих ножках у МХАТа им. Горького, куда под завязку набивается примерно 55 человек. Здесь играли “Вагину”, “Одновременно”, “Сладкого Гамлета”...
Много ли “Вагине” надо? Оказывается, всего десяток полосатых матрацев, положенных один на другой, — и спектакль готов. Причем авторов не смущает, что популярную во всем мире пьесу Ив Енеслер обычно играют 8—12 актрис. Немецкая версия обошлась тремя разновозрастными дамами.
“Сладкий Гамлет” пошел еще дальше “Вагины” и выставил вообще одного актера — Даниэля Валя. Он-то и рассказал нам все про принца Датского с помощью режиссера Себастьяна Нюблинга.
Ребята не мучились над масштабом трагедии и задействовали в моно-спектакле одну электрическую лампу под скромненьким абажуром, один радиоприемник ВЭФ, пачку сахарного песка и один пакетик чая. Причем последний выступал в роли... Офелии. Старик Фрейд квалифицировал бы это как негативное проявление сексуальной агрессии сильной половины человечества: женщина в руках мужчины — всего лишь жалкий пакетик для чая.
Гамлет, рассказывая в прозе, как было дело в Эльсиноре, и слегка пересыпая это рифмой (в переводе Пастернака), трепал бедный пакетик, шваркал его об стол. А когда дело дошло до самоубийства Офелии, то вообще порвал его и высыпал черный порошок на стол. С песенкой “гуд бай, май лав, гуд бай” весело рыл могилку, а сахарным песком из пачки посыпалось горе принца и заедалась его тоска. В сцене “Мышеловка”, когда Клавдий прокололся, сладкий порошок, высыпанный дорожкой на столе, нюхал, как наркоту.
Один час десять минут молодой артист Валь своей энергией и свободой обращения с текстом держал внимание публики, а легкостью и изяществом игры заслужил аплодисменты. Одно только осталось непонятным: отчего переводчик отказался переводить монолог Гамлета “Быть или не быть”. Никто не понял — это концепция или просто уверенность, что на родине Пастернака замечательный монолог все знают наизусть. Может, и знают, но как трактуют его в “Коробке” — не поняли.
