В принципе все можно пережить и перетерпеть — любые вредные и неприятные вещи. И глупость, и низость, и хулиганство, и хамство, и всяческие бытовые неудобства типа холода, тесноты, вони и отсутствия чистых простыней. Главное — чтоб всего этого было не слишком много. Чтоб оно не зашкаливало, не переходило определенную черту. Потому что когда его становится слишком много — терпеть тяжело. Больше скажу: невозможно терпеть. Необходимо принимать меры и загонять распухшее безобразие обратно в положенные ему рамки. Как загонять? Жесткими решительными действиями, конечно, как еще.
Например, автомобильные пробки. Ведь уже невозможно ездить по Москве стало, тихий ужас что творится! Больше стоишь, чем едешь. Вонь, угарный газ, нервы, многочасовые опоздания и очевидный коллапс системы общественного транспорта. А почему? Потому что слишком много машин.
Какой выход? Сокращать машины. Загонять их в соответствующие городским возможностям рамки.
Каким путем? Очень просто. Надо определенным категориям граждан запретить водить машину. К примеру, всяким наглым девчонкам, которых видимо-невидимо развелось на столичных улицах. Сидит за рулем заоблачной иномарки такая, понимаешь, юная блондинка вся из себя. Откуда у нее машина? Она школу-то только что закончила (если вообще закончила), когда она могла успеть заработать на “Ауди”? Честным трудом — не могла. Значит — все, запретить. Каждый сверчок знай свой шесток. Пусть ездит на троллейбусе, пока не поседеет и не растолстеет. Пока коленки у нее не распухнут от артрита, а руки не скрючит от ревматизма, и не станет она выглядеть так, как положено приличной женщине.
С юнцами еще проще. До двадцати восьми лет никому не позволяется управлять автомобилем, кроме тех, кто отслужил в армии. И пускай все эти папенькины сыночки свои взятки за заваленные экзамены отвозят в университет уже не на “Мерседесах”, а на такси. Таксистам польза — реальная поддержка малому бизнесу, и престиж армии поднимется.
Еще всяким бандитским рожам — им тоже надо запретить. Если голова бритая, шея, как у быка, и собачья цепь чистого золота — никакого личного транспорта. Вам в метро, дорогой товарищ. В метро и на завод, по гудку — гайки клепать, у мартеновской печи стоять, худеть, чернеть, кашлять и честно трудиться, пока не заработаете честным трудом две тысячи баксов на старую “девятку”. Только тогда наш справедливый закон позволит вам сесть за руль и промчаться с ветерком по столичным трассам.
Даже если только этих убрать — девок, сыночков и братков, — лишить их права владеть и пользоваться автомобилем, прикиньте, насколько сразу станет меньше машин в Москве. На треть — точно.
Что еще нам мешает жить? Кого слишком много на московских улицах? Беспризорников, конечно, много — но с ними президент, считается, уже разобрался, поэтому по отношению к нему сейчас неэтично будет давать рекомендации.
Еще пенсионеров многовато, но с ними власти тоже уже разбираются, причем довольно успешно. Размеры пенсий позволяют надеяться, что в ближайшие годы число пенсионеров значительно сократится путем естественного отбора, а последняя затея с пенсионными накоплениями, которые будут доверяться оч-ч-чень надежным банкам, внушает надежду на то, что лет через двадцать пенсионеры просто вымрут как мамонты. Поэтому пенсионеров пропускаем, с ними и без нас известно что делать. Переходим к следующему пункту: собаки.
Слишком много стало собак — и с хозяевами, и бесхозных. Соответственно, слишком много экскрементов разбросано сегодня по красавице Москве, то есть собачьего дерьма. Как бороться?
С хозяйскими собаками понятно как: заставить хозяев неукоснительно прибирать за своими любимцами. Пусть кладут совочком какашки в пакетик и несут домой спускать в унитаз, как и положено в нашем чистом городе поступать с экскрементами. Не прибрал — кобздец тебе. Комиссия уполномоченных ветеранов двора зорко следит за порядком содержания животных. Как где появилась какашка — сразу чу! Собрались ветераны на месте преступления, рассмотрели, идентифицировали продукт и понесли его нерадивому собаковладельцу на дом. И уже не уйдут, пока он какашку не съест под звуки государственного гимна. Вот так.
С бесхозными собаками сложнее. Тем более их развелось в Москве — астрономическое количество.
Раньше-то бродячих собак отлавливали и усыпляли, а теперь это считается “негуманным отношением к животным”. Вместо того чтоб выделять средства на убиение собак, московское правительство выделяет на стерилизацию сук и содержание приютов.
Разумеется, никто никого не стерилизует. Выделенные средства самым незатейливым образом расходятся по карманам ответственных исполнителей. Бюджетные приюты функционируют в том же режиме. Там для вида держат каких-то собачонок, чтоб не совсем уж внаглую деньги списывать, и слезно жалуются, что мало денег, ох, как же мало денег выделяется на бродячих животных в Москве!
Бытует мнение, что если снова начать усыплять собак, все наладится. Это иллюзия. Времена сейчас такие: на что деньги ни выдели — они все равно будут разворованы. Средства, выделенные на усыпление, окажутся там же, где средства на стерилизацию и приюты, так что это не решение проблемы.
Решение вот какое: как только возле местной помойки появляется бродячая собака, комитет уполномоченных ветеранов немедленно хватает ее и передает кому-то из жителей на ответственное содержание. Ветераны идут по списку, звонят в квартиру, невзирая на час дня или ночи, и как только дверь открывается, запускают туда бродячую собаку. “Постановлением комитета ветеранов вам вменяется в обязанность забота и попечительство над животным номер такой-то. Вот инструкция, чем кормить, как гулять. Несоблюдение пунктов влечет уголовную ответственность, три года общего режима”.
Далее уполномоченные ветераны пристально следят за тем, как содержится бродячая собака. Раз в неделю в осчастливленную квартиру заходит страшная старуха в засаленном байковом халате, нюхает миску, ковыряет желтым ногтем подстилку и осматривает животное на предмет синяков и ссадин. Если что не так — немедленно заявление в прокуратуру.
Разумеется, комитет ветеранов распределяет собак среди жителей в соответствии с их доходами, соблюдая социальную справедливость. Бедным — по одной собаке. У кого евроокна — тому поручают до трех собак. Олигархам их приводят сразу целыми стаями. Некоторые олигархи держат у себя на даче по десять-двенадцать собачьих стай — такая у них общественная нагрузка.
Помимо бродячих собак и пробок есть и другие проблемы, вызванные тем, что кого-то или чего-то стало слишком много. Нельзя, скажем, не вспомнить здесь о гостях столицы — когда речь заходит о “слишком много”, москвичи обычно вспоминают их в первую очередь и предлагают столь зверские пути решения проблемы, что писать о них в газете просто неприлично.
Вообще, принято думать, что городские власти должны “очищать” от гостей Москву, сокращая их до удобоваримого количества: ограничивать въезд, фильтровать, не разрешать работать. Однако здесь, как и в случае с бродячими собаками, не стоит уповать на власти. Во-первых, они никогда не станут ограничивать количество приезжих, а во-вторых, любые указания все равно разобьются о продажных чиновников, их выполняющих.
Нет, решение надо искать в другой плоскости. Например, так: избрать мэром столицы Ахмада Кадырова. Если уж он в Чечне способен навести порядок, то и с московскими проблемами, надо думать, как-нибудь справится. Во всяком случае, в Чечню пришлые люди не суются, и никаких гостей там нет. Да что там гостей, туда чеченцев-то никак не могут выпереть из Ингушетии. Хватаются за свои палатки беженцев как за соломинку. Хотя чего они так упираются — непонятно. В Чечне у них все свои, бизнес в руках исключительно коренного населения, на рынках торгует оно же, и нет ни одного начальника отделения милиции — азербайджанца. Отличный результат, которого, кстати, никогда не удавалось добиться Лужкову.
Чего еще у нас слишком много?
Пожалуй, многовато становится сторонников “Единой России”. Их жизнерадостное размножение пока хоть и не зашкаливает, но уже вызывает раздражение.
С ними следует поступить так: пусть рассчитаются на первый-второй, разделятся на пары и кормят друг друга с ложечки сладкой тягучей кашей. Кормят, кормят, кормят, пока не объедятся и не свалятся с расстройством желудка, коликами и внутричерепным давлением. А комитет уполномоченных ветеранов пусть зорко следит, чтоб никто кашку не выплевывал, проглатывал всю до капельки и раньше времени от стола не отваливался.
И еще слишком много вот чего — строительства элитного жилья. Столько его настроили, что уже вызывает раздражение. Ну куда, для кого все эти махины? Ведь ломают насиженные гнезда, занимают дорогие сердцу места, где мы всю жизнь гуляли, ходили на свидания, катали колясочки. Портят вид, ломают налаженный порядок, выгоняют людей из своих домов — а зачем, спрашивается? Кто живет в этих высокомерных претенциозных уродинах с зимними садами? Да никто. Те же гости столицы, у которых денег немерено, купят несколько квартир, а так махины эти стоят по большей части пустыми.
Стоят и на нервы действуют. Эвон настроили дворцов, чтоб ворованное богатство свое выпячивать, — так оно и прет, так и лезет в глаза.
Между тем сократить элитное жилье можно очень быстро и безболезненно. Надо заселить в него хронических алкоголиков, наркоманов, бомжей, граждан, освободившихся из мест лишения, рок-музыкантов, их фанатов, футбольных болельщиков, слесарей-сантехников, таджикских рабочих и свободных художников. Они мгновенно загадят любое элитное жилье, разрисуют стены половыми органами, сломают лифты, вывалятся из окон, утонут в бассейне, споят консьержку и распилят зимний сад на дрова для шашлыка.
И все, больше уже это элитное жилье никого не будет нервировать. Ни зависти оно не будет вызывать у местных жителей, ни ненависти. И будут они жить спокойно и счастливо до конца дней своих — чего и вам желаем.
