Вся жизнь—УГРО

Hедавно в архивах МВД нашелся один интересный документ — “Инструкция чинам сыскных отделений”, утвержденная министром внутренних дел в августе 1910 г. Там помимо прочего перечислены требования к “кадрам сыскных отделений”: политическая благонадежность, неподкупная честность, безусловная правдивость. Сыщикам предписывалось “вести нравственную трезвую жизнь, исполнять свои обязанности ревностно, выказывать на службе терпение, рассудительность, мужество, решительность”.

За 100 лет требования не изменились. Только теперь среди неподкупных “чинов сыскных отделений” появились продажные “оборотни в погонах”.

Понятно, что “продались” единицы. И все-таки юбилей, который вчера отмечал российский уголовный розыск — 85 лет со дня образования, — из-за недавних разоблачений в МУРе прошел без особой помпы и пафоса. Хотя, конечно, все старались говорить исключительно о достижениях сыщиков.

Первое, что бросается в глаза в кабинете Владимира Гордиенко, — отсутствие портрета президента, непременного атрибута чиновничьего подобострастия. Вместо этого на стене скромненько, в углу, висят две иконы — Владимирской Божией Матери и Георгия Победоносца.

— Владимир Васильевич, вы верующий человек?

— Да, я верующий. Видите ли, по роду деятельности нам приходится очень глубоко вникать во многие людские проблемы, особенно когда ищутся мотивы преступления. Встречаешься с людьми разных профессий, разного интеллектуального уровня, разных конфессий — и волей-неволей приходишь к каким-то выводам. Я теперь очень хорошо понимаю, что верующий человек — более законопослушный: в силу своих убеждений он не сможет украсть, убить, причинить кому-то вред. Вообще это тема очень тонкая... Мне кажется, если человек искренне верит, Бог ему помогает.

— Даже имея сильный характер, наверное, тяжело работать с клеймом: все в розыске — “оборотни”?

— Я не против того, чтобы пресса писала о негативных фактах в милиции. Но, во-первых, изобличение сотрудников, преступивших закон, — это по большому счету результат работы самих органов внутренних дел, в том числе и уголовного розыска. А во-вторых, зачем огульно обвинять всю службу? Я могу вам привести тысячи примеров, когда наши сотрудники работают честно, за копейки. Работают днем и ночью. Вы попробуйте их женам сказать, что в уголовном розыске все взяточники, — да язык у вас не повернется, когда вы увидите, в каких условиях они живут...

— И все-таки: сотрудников МУРа арестовали за дело?

— Тут я не могу давать оценку, потому что не видел материалов дела. Но по той информации, которой я располагаю, получается, что задержаны они обоснованно. Другой вопрос, что в конечном итоге будет им инкриминировано. А здесь — расследование по существу еще не началось, а уже пошла раздача ярлыков. Причем не только этим людям, а всему коллективу. Я вот вам приведу другие факты и цифры. В 2002 г. было убито 185 сотрудников милиции, в текущем — уже 75. Так что нельзя всех огульно оскорблять...

На столе генерала уже минуты три настойчиво звонит один из телефонов. После короткого разговора настроение Гордиенко заметно улучшается.

— Звонил мой заместитель, Савин Алексей Сергеевич. В начале сентября он вместе с группой сотрудников главка срочно вылетел в Дагестан: там был убит министр по национальной политике Гасанов, если помните. Преступники прикрепили взрывное устройство к крыше его автомобиля. Так вот, Савин доложил, что установлено 14 членов банды, причастной к этому преступлению, 8 уже арестовано. Они дали показания о подготовке убийств других должностных лиц республики...

И тут звонки посыпались один за другим. Минут 20 Гордиенко только и успевал на них отвечать: “Текущие проблемы, извините”. А я тем временем краем глаза читала сводку происшествий, лежащую на столе, с пометкой “особый контроль”.

“В Санкт-Петербурге на Воронежской улице совершено разбойное нападение на кассира и водителя Полярной академии. При выходе из машины около академии двое неизвестных, применив электрошокеры, завладели 1 млн. 300 тыс. руб... В Иркутской области — тройное убийство, вырезали семью... В Перми — убита мать и ее 2-летняя дочка...”

— Владимир Васильевич, что это за “особый контроль”?

— На контроле мы держим особо тяжкие и резонансные преступления. Как правило, до момента задержания подозреваемых. Когда дело сдвигается с мертвой точки, дальнейшее его сопровождение из главка передается в МВД—ГУВД регионов. Особое внимание, конечно, уделяется раскрытию убийств. С этой проблемой, к сожалению, уголовный розыск остался практически один на один. А ведь за последние 15 лет в России в 3 раза выросло число убийств. Какую поддержку мы получили от государства? Да никакой: ни материально-технической, ни законодательной. Розыск осуществляем теми же силами, только с помощью еще более устаревших компьютеров, на полуразвалившихся машинах и с некомплектом штатов. Тем не менее в сутки сыщики по всей стране раскрывают более 70 убийств.

— Чем-то раскрытым недавно “резонансным” можете похвастаться?

— Например, в Свердловской области мы раскрыли серию убийств, по которым работали 5 лет. Причем каждые три месяца о ходе раскрытия докладывали министру. Наши сотрудники месяцами находились там в командировках. В августе же убийцу задержали. С 1998 г. в Невьянском районе он зверски убил 8 девочек. Уже с первых эпизодов был виден почерк одного и того же человека. Только подозреваемых в причастности к этим зверствам было отработано больше тысячи человек! Анализировали, сравнивали, сопоставляли... В итоге арестован рабочий одного из “закрытых” предприятий. Мы нашли место, где он хоронил жертвы, следы крови в его машине, есть другие улики... Буквально вчера в Кабардино-Балкарии задержали подозреваемого в серии убийств таксистов: на его счету, предположительно, 8 жертв...

— Часто ли вам достается от начальства, к примеру, за низкую раскрываемость?

— В этом смысле нам, можно сказать, повезло: министр с пониманием относится к нашим возможностям, ведь не все от нас зависит. Мы можем очень добросовестно работать, не жалея себя, и при этом не иметь результата по конкретным преступлениям. Но мы постоянно докладываем министру о ходе расследования громких дел — так было, например, по убийству депутата Юшенкова. Главк возглавлял опергруппу, и каждые сутки мы подводили итоги на оперативном штабе. Каждые сутки! Анализировали, в чем мы продвинулись, какую информацию получили. За короткий промежуток времени мы отработали след по оружию — вышли на лиц, которые это оружие приобретали. Хотя номер был спилен, мы провели уникальную экспертизу и восстановили его. Потом вторая дорожка вывела на Удмуртию, где сотрудники угро вышли на исполнителя. Он был задержан за другое преступление, а когда его стали проверять более глубоко, оказалось, что он выезжал в Москву. Его дактилоскопировали, проверили по базе данных отпечатки пальцев — и они совпали.

— Вы лично контролируете все дела, которые у вас под грифом “особый контроль”?

— Ну не зря же они у меня лежат на столе... Конечно, я все изучаю. Вот, например, в Воронеже “поработали” вандалы на кладбище — разгромили надгробные плиты, в том числе одного из моряков “Курска”. Если взять юридическую сторону, тут ответственность административная, это уровень участкового. Но на контроле оно было в нашем главке — с учетом моральной стороны дела и общественного резонанса. Лица уже установлены. А 27 сентября в Москве на Гольяновском кладбище тоже несколько надгробных плит было повалено — из ГУВД Москвы сообщают, какие меры приняты.

Гордиенко перебирает еще несколько документов.

— В Перми 27 сентября в квартире были обнаружены два трупа — мать и ребенок. Матери 27 лет, ребенку два года... Были все основания предполагать, что она сама впустила убийцу. Сегодня мне докладывают, что задержаны трое лиц, один из них ранее судим — он знал мужа этой женщины. Его-то она и впустила. Гость потребовал денег, женщина ему отказала, и он ее убил. А потом пришли его друзья, вместе они ограбили квартиру и убили ребенка: побоялись, что он может кого-то опознать.

— Ему же всего два года!

— Это ведь нелюди... Раз подозреваемые задержаны, мы это дело с контроля снимаем. Такая наша повседневная работа. Конечно, результативность розыска была бы значительно выше, если бы сегодня мы имели программное обеспечение по выявлению серийности преступлений. Но нужны деньги на разработку программы — примерно 1,5 млн. руб. Сумма небольшая, но нам каждую копейку приходится клянчить. А эта система хорошо бы помогла, особенно по заказным убийствам, по вооруженным разбойным нападениям, по серийным сексуальным преступлениям...

— А “детектор лжи” помогает? Я знаю, вы активно пытались внедрить полиграф в сыскной работе, но доказательством по делу он не признается...

— Как доказательство он нигде в мире не признается. Здесь другие цели. Применение полиграфа дает уверенность, что следствие на верном пути, что человек действительно имеет какое-то отношение к преступлению. Или, наоборот, не имеет. По любому преступлению всегда есть несколько подозреваемых, иногда их даже сотни и тысячи. Применение полиграфа позволяет этот круг сузить иной раз до двух человек — даже до одного. И когда уже есть уверенность, подкрепленная “детектором лжи”, в отношении подозреваемого проводится целый комплекс мероприятий: более тщательно ищутся улики, отрабатывается его алиби, делается повторный обыск... Эффективность очень высокая. У нас, кстати, внедрение полиграфа в последнее время идет очень интенсивно. Среди европейских стран и стран СНГ Россия в этом смысле на первом месте.

— Преступления, связанные с трансплантацией человеческих органов, действительно широко распространены или, как уверяют врачи, эта проблема придумана милицией?

— Это, безусловно, новый вид криминального бизнеса, потому что появился спрос на человеческие органы. А проблемы возникают в силу того, что в законодательном плане не все урегулировано. Что значит забор человеческого органа? Орган берется на границе между жизнью и смертью: когда человек находится в клинической смерти. Вопрос: умер он естественной смертью или ему просто не стали оказывать помощь? Это очень сложный вопрос. Ситуация усугубляется еще и тем, что в России отсутствует государственный контроль за ввозом-вывозом, изъятием и использованием органов и тканей. Мы этой проблемой сейчас занимаемся.

— А чем закончилось дело с 20-й больницей, врачей которой обвинили в неоказании помощи больному?

— Оно еще расследуется, поэтому я не могу его комментировать.

— Российский сыск богат талантами, как раньше?

— Это вы очень горькую тему затронули. Что такое хороший сыщик? Это — помимо образования и задатков природы — еще и личный опыт. Чтобы его иметь, надо проработать как минимум пять лет после института. А чтобы стать опытным, маститым — еще лет пятнадцать. Только на личном опыте он научится раскрывать все виды преступлений, обезвреживать вооруженных бандитов, сидеть в засадах... Такой сыщик в любой ситуации найдет оптимальное решение. Этот личный опыт является главной профессиональной составляющей уголовного розыска... Я почему сегодня с такой болью об этом говорю — потому что у нас осталось всего 346 человек с опытом работы более 20 лет (это 0,7% от общей численности. — Авт.) и чуть более трех тыс. человек с опытом работы более 10 лет. Эти цифры — удручающие. Скажу больше. В этом году ни один выпускник 60 юридических факультетов вузов Москвы не пришел на работу в уголовный розыск.

— Даже не хочу спрашивать, почему...

— Потому что и так все ясно. Если в 20—30 лет молодой сотрудник уголовного розыска еще может себе позволить зарабатывать 2—3 тыс. руб. в месяц, надеясь, что это только начало, то после 10 лет работы, уже продвинувшись по службе и имея семью, он понимает, что никакие должности не спасут его от нищеты. При условии, конечно, что он не занимается чем-то незаконным. Но хапуги у нас не задерживаются — мы сами от них избавляемся.

— Так почему бы не повысить людям зарплату?..

— У меня нет собственных ресурсов. Все, что я могу, — только дать заявку. Вот направлю ее по инстанциям — и это равнозначно тому, что выброшу в форточку. Результат заранее известен. Да что там для службы... Я не могу добиться внесения поправок в Уголовно-процессуальный кодекс — в интересах граждан.

— Про новый УПК вообще говорят, что он “писан на нарах”, — в том смысле, что большей частью защищает права преступников...

— Вот именно. А кто будет защищать интересы их жертв?! Новый УПК полностью парализовал работу “по горячим следам”, потому что теперь надо согласовывать возбуждение уголовного дела с прокуратурой. Мне еще ни один юрист не смог привести аргументы, зачем это надо. Раньше было как: следователь выезжает, сразу возбуждает дело, сразу допрашивает подозреваемого и сразу принимает решение о задержании человека, которого поймали с поличным. А теперь? Он опрашивает всех кого можно, потом едет искать прокурора (эти поиски в Москве могут занять 3—4 часа, а на периферии — несколько дней), возвращается обратно и только после этого может проводить следственные действия. И где теперь искать подозреваемого? Он что, будет ждать следователя?.. Вот и получается, что у нас раскрытое преступление переходит в категорию нераскрытых. В результате в три раза сократилось число раскрытых преступлений “по горячим следам”. Это порядка 100 тыс. преступлений в год. Кроме того, это же огромные материальные затраты! Мы подсчитали, что следствие тратит на процедуру согласования более 9 млн. часов за год.

А возьмите розыск преступников. Человек скрывается, и если мы находим его в другом регионе, то ничего не можем сделать. Мы его не можем этапировать, потому что для этого нужна санкция на арест, а чтобы получить санкцию, необходимо личное присутствие подозреваемого или обвиняемого на судебном заседании по месту совершения преступления. Мы можем только обратиться к тому с просьбой: ты уж будь другом, сходи к следователю! Кто это придумал?! Защита прав обвиняемого — это хорошо, но она не должна осуществляться за счет ущемления прав потерпевшего. Но Госдума на наши предложения никак не реагирует.

— Почему?

— А сколько у нас среди депутатов юристов? Взять тот же американский сенат: там как раз в основном юристы. Это практика большинства стран. Ведь одной гражданской позиции недостаточно. Поэтому наши депутаты верят тому, у кого больше ораторских способностей, и принимают соответствующие законы.

— Не хочется иногда все бросить и уйти: преступность растет, начальство недовольно, пресса обзывает оборотнями?..

— Такие мысли возникают, особенно когда что-то стараешься сделать в интересах дела, а вокруг как будто красный свет горит. Меня всегда удивляло: почему у нас все, что на пользу государству и народу, — труднопробиваемое? И огромные перегрузки, конечно. Ведь многие люди живут совсем другой жизнью — располагают свободным временем для семьи, для отдыха, для хобби... А служба сыска — это и твое хобби, и твой отдых. В любой райотдел зайдите — сыщики работают допоздна. А по-другому невозможно. Чтобы иметь результат, надо отработать полторы-две смены. Теперь спросите: почему эти люди работают при такой зарплате? Наверное, у них высокое чувство долга. И это не пафос — это жизнь.

— В Москве задержан бывший глава “МММ” Сергей Мавроди. При нем оказались поддельные документы.

— В Санкт-Петербурге ликвидирована вооруженная банда, осуществлявшая контроль за ритуальными услугами на кладбищах города. Бандиты совершили ряд заказных убийств и других дерзких по исполнению преступлений. Задержано 8 жителей Ленинградской области, совершивших 5 убийств.

— В Москве в снимаемой квартире задержан некто Гусев, который еще в 1997 г. убил киллера №1 Александра Солоника и его подругу Светлану Котову в Афинах.

— В Москве задержаны организаторы убийства первого зампрефекта Зеленограда Леонида Облонского — Красовский и Зайцев. Мотивом совершения преступления стал конфликт по поводу закрытия рынка.

— В Свердловской области ликвидирована преступная группа, которая совершила три разбойных нападения, сопряженных с убийствами потерпевших. Позже получены данные о совершении ими еще 5 убийств граждан, которые числились без вести пропавшими.

— В Московской области задержаны Афанасьев (житель Калужской области) и Кожемякин (житель Оренбурга), которые в Чеховском районе совершили 6 убийств владельцев автомашин с целью грабежа.

— В Москве в Бирюлевском дендропарке задержан ранее судимый москвич Зиновьев за совершение на территории парка серии разбойных нападений на женщин, сопряженных с изнасилованием.

60% опрошенных сыщиков находятся буквально на грани голодания и считают повседневно необходимые вещи: одежду, обувь и т.д. — предметами роскоши.

31% хватает денег только на самое необходимое, а покупки, делающие жизнь уютнее: мебель, бытовую технику — они позволить себе не могут.

66% постоянно переживают конфликты со своими близкими по поводу зарплаты.

4% спокойно идут домой — их близкие, видимо, уже смирились с нищетой!

20% опрошенных работают по 41—50 часов в неделю.

39% — от 51 до 60 часов.

41% — свыше 60 часов.

Причем подавляющее большинство сыщиков никакой компенсации за переработку не получает.

Радиосвязь — 12

Специальная и видеотехника — 5

Оргтехника — 9

Вычислительная техника — 2

Автотранспорт — 20