— Эфес! Эфес! Я — Нога! Как у Матери с головой? — раздаются голоса в “утробе” монумента “Родина-мать” на Мамаевом кургане.
Такими переговорами по селекторной связи начинается рабочий день смотрителя этой скульптуры — инженера-механика Евгения Гаврилова. Заботится он о “матушке” с первого дня ее открытия в Волгограде, уже 35 лет, и знает о ней все. Причем не только снаружи, но и изнутри. Евгений Николаевич с такой любовью опекает железобетонную женщину-воительницу, словно она — его собственная родительница. “Стареешь, матушка, — вздыхает он иногда и проводит рукой по новой трещине. — Ничего, заделаем, залатаем...”
Фигура женщины-матери, поднимающей своих сыновей в последнюю для многих из них атаку, поражает своим размахом и величием. По сравнению с ростом обычного человека скульптура увеличена в 30 раз. Высота ее 52 метра, вместе с постаментом и мечом — аж 83. А вес монумента — 8 тыс. тонн!
Однако “Родина-мать” грандиозна не только снаружи, но и внутри. В статую совершенно самостоятельно, не считаясь с ее внешним обличием, вписывается конструкция из пересеченных под прямым углом вертикальных стенок. В “утробе матери” — железобетонный лабиринт, разделенный на ячейки 3Х3 метра, напоминающие комнаты. Рабочие даже подшучивают, что когда-нибудь сделают в скульптуре евроремонт и заживут в этом “небоскребе” со всеми удобствами.
Карабкаюсь по многочисленным бетонным ступенькам за инженером Гавриловым на высоту 52 метра. Можно даже сказать, что ползу — такие узкие местами проемы. Если честно, то дух захватывает, словно действительно путешествую по человеческому организму. Внутри “матери” — 99 железных тросов, которые, будто мышцы, сдерживают натяжение отдельных элементов скульптуры: руки, меча и т.д. Благодаря натяжению тросов монумент сохраняет устойчивость: по задумке конструктора, инженера Николая Никитина, “Родина-мать” не прикреплена к фундаменту и держится на земле только за счет собственной тяжести! (Этот же инженер воздвиг и Останкинскую башню, которая так же построена по принципу тросового натяжения, но в ней тросов не 99, а 144.)
— Перед самой сдачей скульптуры в эксплуатацию, в 1967 году, меч вдруг стал жутко завывать: гул был слышен за несколько километров, — отдышавшись, рассказывает сопровождающий меня Евгений Николаевич. — Амплитуда колебания меча достигала целых полметра, у подножия монумента было страшно стоять: казалось, что “Мать” им размахивает. Такую динамичную фигуру, которая словно движется, кроме того, с гигантской вытянутой рукой, да еще и с мечом, сделали впервые в мире. А тут такой казус. Это был смелый и дерзкий проект: ни один московский НИИ не брался за исполнение монумента. Ведь только длина меча из нержавеющей стали — 29 метров, а его вес — около 15 тонн! Лишь группа инженера Николая Никитина организовала собственное мини-конструкторское бюро и работала, как говорится, на свой страх и риск. Наверное, не смогли просчитать все нюансы. Не рассчитали, как махина поведет себя под напорами ветра и перепадами температур. В общем, в городе творилась небывалая суматоха. Местные жители стороной обходили монумент и писали письма в Москву с жалобами на “завывания” “Родины-матери”.
Евгений Николаевич с товарищем записали этот гул на магнитофонную пленку и отправили ее в комиссию Госстроя СССР. Тут же приехали специалисты из столицы, и им стало в буквальном смысле дурно от зловещего “звона” меча. Ведь на открытии скульптуры ожидался сам Леонид Ильич Брежнев. Однако времени переделывать меч уже не было: приближалась очередная годовщина Сталинградской битвы. Да в то время было и не принято признавать “отдельные недоработки”. Поэтому чиновники дали указания городским властям: провести работу среди населения и объяснить трудящимся, что “завывания” меча — задумка проектировщиков. Мол, звуковой эффект — не недостаток, а наоборот, главное достоинство скульптуры, гул используется для устрашения всех врагов советского государства...
По свидетельству очевидцев, торжественная программа в честь открытия монумента проходила по сокращенной программе. А партийная элита во главе с Брежневым и Сусловым, изо всех сил улыбаясь, нет-нет да и косилась с опаской на меч. Среди почетных гостей не было только инженера Никитина. Из-за инцидента с мечом его даже не пригласили на открытие своего детища и, разумеется, не дали Ленинскую премию. А вот главный скульптор и руководитель проекта Евгений Викторович Вучетич, его помощники — архитекторы Белопольский и Демин, скульпторы Матросов, Новиков и Тюренков — все были удостоены Ленинской премии. Вучетичу даже присвоили звание Героя Соцтруда.
На протяжении нескольких лет волгоградские инженеры 4 раза подтягивали железные тросы в мече, чтобы как-то уменьшить его колебания, но все было бесполезно. Только в 1972 году меч полностью переделали и заменили. Новую конструкцию выполнили из более прочного сплава стали, а в лезвии меча проделали 12 шлюзов, или отверстий, чтобы ветер проходил насквозь, — тем самым уменьшили его “парусность”. С тех пор волгоградцы спят спокойно: меч ни разу не “выл”.
...Добравшись до середины “утробы”, останавливаемся у железобетонного “перекрестка”, чтобы отдышаться. Здесь пойдешь направо — в руке монумента окажешься, налево — в шлейфе одежды.
— Не советую путешествовать по руке, — предупреждает меня Евгений Николаевич. — Один из столичных чиновников, в меру упитанный, однажды ушел без меня вперед и... застрял. Он так запаниковал, что ничего не соображал, а лишь кричал: “Вызывайте МЧС, звоните 911!” Но у нас здесь не столица, помощи ждать не от кого. Пришлось ему втянуть свой живот и задержать дыхание. Такое упражнение он проделывал минут 40 — еле-еле я его вытянул за ноги.
В шлейфе “материнского” плаща сегодня шесть трещин, сквозь которые просачивается дождевая вода. Изначально предполагалось, что и плащ будет натянут тросами. Но по задумке главного скульптора Евгения Вучетича он сделан со множеством складок, поэтому смотрится таким легким, словно развевающимся на ветру. Из-за такого сложного художественного решения технически оказалось невозможным стянуть плащ тросами — соответственно, эта часть скульптуры оказалась самой уязвимой. И с трещинами ничего не поделаешь: сколько их ни заделывай, но без канатного натяжения они все равно появляются. Однако технический прогресс не стоит на месте, и сегодня уже утвержден план реконструкции монумента. Предполагается, что в результате удастся устранить все недостатки.
— Такой гениальной скульптуры нет нигде в мире, поэтому она должна стоять вечно, — считает Евгений Николаевич. — Разве можно сравнивать с ней, например, статую Свободы — мертвую и равнодушную женщину-истукана? Вместе с пьедесталом и своим факелом она выше нашей всего на 10 метров. Но в отличие от “Свободы” “Родина-мать” — фантастическая женщина. Ее лицо — черное от ненависти к врагу, и в то же время оно излучает огромную любовь к своим сыновьям. Ее рука сжимает меч так, словно от напряжения сейчас лопнут мышцы и сухожилия. Она одновременно и парит в воздухе, и мчится, размахивая мечом. Каждый день я иду к ней как на свидание, специально пиджак надеваю. Подхожу — и каждый раз восхищаюсь ее тонкими чертами лица и силой духа.
Наконец мы в святая святых — рабочей комнате инженера Гаврилова. Здесь словно остановилось время: как будто попадаешь в советскую эпоху. На столе — радиоприемник 1951 года выпуска, который до сих пор ловит только “Маяк”, и телефон с селекторной связью, на широких кнопках которого — надписи: “Эфес”, “Нога”, “Меч” и т.д. В каждой значимой части тела монумента стоит такой же телефон, поэтому из “руки” легко позвонить в “голову”, где поднимает трубку один из рабочих. Дежурят, они, конечно, не круглые сутки, а только в дни плановых работ.
Но самая ценная вещь — прибор для измерения натяжения канатов. На каждом тросе стоит датчик, и инженер Гаврилов снимает малейшие колебания в натяжении, фиксирует их в журнале. За все эти годы накопились десятки томов наблюдения за “поведением” скульптуры.
...Чем выше карабкаешься по “Родине-матери”, тем уже и уже становится лабиринт. Проходим мимо рта и носа. И вот мы — на самой вершине монумента, которую инженеры называют темечком. Вылезаем из него прямо наружу — сейчас моя собственная голова торчит выше “материнской”. Эту лазейку используют альпинисты: каждый год они забираются на монумент, чтобы обследовать наружное состояние скульптуры и заделать трещины. Теперь я понимаю, каково “матушке” стоять на такой высоте: от порывов ветра не могу даже дышать. Из головы открывается великолепный вид: Волгоград как на ладони. Дух просто захватывает, и хочется петь! Но инженер Гаврилов предусмотрительно отговаривает меня от сего порыва.
— Вот так же, как и вы, в начале 70-х годов из головы вылез монтажник — он замещал меня на время моего отпуска, — вспоминает Евгений Николаевич. — Работяга был в прекрасном настроении, душевно принял на грудь и в эйфории стал орать лозунги. Ничего лучшего не придумал, как: “Да здравствует КПСС!” Надо же ему было вылезти в тот самый день, когда у монумента проходил Всесоюзный смотр милиции... Разразился жуткий скандал. Рабочего повязали товарищи в штатском. Тот объясняет: мол, орал из патриотических побуждений. Может быть, дело и замяли бы, если бы не было высокопоставленных гостей. Пришлось его уволить... по собственному желанию.
На голове “матушки” установлена антенна, которая снизу смотрится как забытая незадачливым шутником пивная бутылка. Об антенне ходит много разных слухов. Говорят, что установили ее еще в конце 60-х годов местные кагэбэшники. Для чего — остается лишь догадываться. Последние десять лет она никого не интересовала. А вот недавно в “утробу” наведались эфэсбешники, которые поручили инженерам заменить кабели к антенне. Видимо, решили, что чекистское наследство может и им пригодиться.
— У нас на редкость бдительные жители, такое впечатление, что после инцидента с мечом они до сих пор днем и ночью присматриваются к монументу, — говорит Евгений Николаевич. — “Родина-мать” — самая высокая точка в городе, поэтому недавно местный НИИ решил провести исследовательскую работу: наблюдение за розой ветров. Для этого на голове скульптуры установили флюгер с вертушкой. Тут же администрацию завалили жалобами, в которых жители доводили до сведения мэрии, что пропеллер смотрится как вращающийся бант и придает “матери” беспечный характер. А это уже порочит ее честь и достоинство.
Начинаем обратный путь, и Евгений Николаевич на каждой ступеньке осыпает комплиментами “Родину-мать”, говорит о ней с восторгом, как о настоящей женщине: фигура у нее точеная, глаза — лучистые, и все в этом духе.
Гаврилову уже 72 года; он не только бессменный смотритель монумента, но еще и старший научный сотрудник Волгоградского НИИ энергетических сооружений.
— Евгений Николаевич, а на пенсию-то не собираетесь? За 35 лет не устали присматривать за монументом?
— Да куда же от такой женщины денешься?! — искренне удивляется он. — Она умна, нет — гениальна! Как все лучшие творения той, советской эпохи. Она сильная духом, и ее мощь и энергия передаются всем, кто к ней подойдет. Мы с ней идем по жизни вместе и понимаем друг друга без всяких слов.
