И, естественно, в магазинах сувениров всегда хочется посмотреть перепечатанные открытки, купить диски с хитами года рождения. Хочется понять, чем те 366 дней (1968-й — год високосный) остались в истории. И, надо сказать, мой год меня не подвел. Он был во всех смыслах рубежным, и фотографам было трудно это пропустить.
Война во Вьетнаме и огромные марши мира на Вашингтон; Пражская весна и ввод советских танков в Чехословакию; студенческая революция в Париже и Жан Поль Сартр, выступающий перед студентами с крыши автомобиля; активизация мирной борьбы за права черных в США и первые теракты “красных бригад”; убийство Мартина Лютера Кинга и Роберта Кеннеди; хиппи и индийские учителя, разом наводнившие мир... Короче, если верить в теорию пассионарности, то, наверное, в 68-м году Земля попала под какое-то особое космическое излучение, которое и лишило человечество покоя. Если же оставить околонаучные домыслы, то можно смело констатировать: драматическое культурное противостояние между “новым” и “традиционным”, между “добрыми помыслами” и принципом “не навреди”, между “левым” и “правым” достигло апогея. Мир менялся прямо на глазах. И фотографы невероятно подробно фиксировали эти изменения.
Смысл этих перемен не так просто сформулировать. Как не просто дать им однозначную оценку. Увлеченная левыми идеями молодежь и ее духовные учителя говорили о том, что должны отказаться от “лживой морали отцов”, от их “двойных стандартов”, о ненасилии и пересмотре нравственных основ, на которые опиралось западное общество. Но это было неполной правдой. Да, речь шла об отмене целого ряда табу, о приобретении человеком (особенно молодым человеком) до сих пор запрещенных свобод. Упрощались сексуальные отношения. Институт брака перестал быть столь священным и обязательным. Ставилась под сомнение традиционная для протестантских обществ концепция успеха. Хиппи уходили из благополучных семей, бродяжничали, но не считали себя лузерами, а наоборот, были уверены, будто знают истину. Война и сила яростно выбрасывались за борт истории. Трудно передать настроение эпохи лучше, чем это сделали Стругацкие в “Пикнике на обочине”: “Счастье всем даром, и пусть никто не уйдет обиженным”.
Но даром ничего не бывает. Отказ от “морали отцов” значил не столько отказ от “двойного стандарта”, сколько введение множества “двойных стандартиков”. Он значил небывалое размывание таких простых понятий, как “плохо” и “хорошо”. Увеличение личных бытовых свобод оборачивалось уходом от ответственности за себя, свою жизнь, жизнь детей. Религия с ее фундаментальными и обязательными требованиями должна была скукожиться. А отказ от силы на практике означал капитулянтство и торжество таких зверей, как Пол Пот.
Гедонизм, прежде всего европейский, как-то очень быстро обернулся отсутствием жизненной энергии и неготовностью идти на жертвы даже ради сохранения собственного образа жизни. Необходимость заботиться о множестве слабых, выплачивать им грандиозные “вэлферы” и пособия привели не только к резкому увеличению налогов и зажиму бизнеса. Еще страшнее оказалось то, что иждивенчество стало морально приемлемым.
Посмотрите на фотографию Марка Рибо. Правда, она сделана, не в 1968-м, а в 1967 году, но отлично отражает культурный раздел конца 60-х. Во время мирного марша на Вашингтон одна из демонстранток подходит к ощетинившемуся штыками безликому оцеплению. Солдаты в касках и форме, она же — в легком платье и несет этим монстрам белый цветок. Что может быть прекраснее и символичнее? Но вглядитесь в это лицо новой святой чуть дольше. Не знаю, как вам, но я вижу в нем какую-то очевидную ненормальность. Девушка то ли обколота, то ли обкурена, то ли с детства больна. В лице проступает какая-то дурь, да и действие, если подумать, она совершает вполне идиотское.
Культурное противостояние было так велико, что даже на съезде демократической партии в США, где обсуждалось, кого выдвигать в президенты, все кончилось безобразной дракой между “революционерами” и “консерваторами”. Уважаемые люди дрались стенка на стенку. Парижские студенты больше месяца громили магазины, строили баррикады, кидали в полицию камнями. Все кончилось только тогда, когда совсем испортилась погода и наступил ноябрь.
Я сознательно не пишу про СССР и чешские события, потому что там никакого вызова не было. Просто социализм, к ценностям которого апеллировали студенты и хиппи, доказал, что не способен к развитию. Что вся “интеллектуальная левизна” может существовать только внутри буржуазного общества. И что окончательная победа справедливого лозунга “Счастье всем даром...” автоматически оборачивается тюрьмой.
Сегодня в “ФА” представлена еще одна фотография Анри Картье-Брессона. Она менее эмоциональна, чем снимки его коллег. Зато пророческая. Картье-Брессон снял сидящего на стуле под портиком одного из корпусов Сорбонны студента. Студент сидит как на троне. На колоннах слева и справа плакаты с Лениным и Мао. Он задумчиво и почти величественно глядит в будущее, которое принадлежит таким, как он.
Фотография потому оказалась пророческой, что есть у революции начало, но нет у революции конца. За 68-м годом началось целое тридцатилетие великого торжества левых ценностей. Табу обращались в прах одно за другим. Люди становились все терпимее и терпимее. Но в то же время было все труднее понять, где лежит граница между Богом и Дьяволом.
И вот что удивительнее всего: чем больше разрешалось каждому по отдельности, тем меньше свободы оставалось у всех вместе. Белым мужчинам, которые создали всю современную западную цивилизацию, все тридцать лет внушали чувство вины перед черными, гомосексуалистами, атеистами, женщинами и т.д., и т.п. Это чувство вины было важнейшим инструментом работы с большинством, которому идеология политкорректности запрещала даже задаваться вполне очевидными вопросами: так ли необходимо вставлять в школьную программу ровно столько же стихотворений афроамериканцев, сколько и стихов белых классиков? Нужно ли изымать из этой же программы произведения Шекспира, которые не кажутся достаточно политкорректными? Почему замечать идиотизм феминисток неприлично, а первая женщина — серийная убийца заслуживает, чтобы про нее сняли трогательный фильм? Виновато ли рабство в том, что двадцать процентов черного населения дают три четверти преступности?..
Огромная “левая” мифология была создана за эти годы. В создании ее приняли участие и политики, и юристы, и деятели культуры. Дети 68-го года, они окрепли, взяли власть в свои руки и вовсе не собирались выпускать. Все поломалось, когда появилась значительная группа населения земного шара, которую нынешняя цивилизация и нынешний порядок вещей не устраивают в принципе. Эти люди, их принято называть мусульманскими фундаменталистами, хотят пользоваться благами западного мира, но при этом совсем не желают подстраиваться под него.
“Общечеловеки” пытались применить к ним проверенные схемы: пожалеть, дать денежек, призвать всех остальных покаяться перед “доведенными до терроризма несчастными людьми”. Пытались долго не замечать нежелание новых эмигрантов жить по законам стран, куда они перебрались.
Но неожиданно вышел сбой. И мусульманские террористы решили открыто диктовать погрязшему в удовольствиях миру свою волю. Пропасть между “левой” мифологией и реальностью была велика и до 11 сентября. Но после 11-го она стала непреодолимой.
Джордж Буш, может быть, не очень умен. Но он честно сказал: “Нам объявлена война, и мы должны бороться”. Может, он ошибается в методах, но он проявляет волю. Наследники 68-го не нашлись сказать что-либо умнее, чем: “Почему война? Ну взорвали “близнецов”, это ведь не причина, чтобы воевать всю жизнь...” Но после того, что происходит в мире, это звучало уже как детский лепет.
И прошедшие на прошлой неделе выборы в США лишь подтвердили: большинство американцев пока не хочет верить в левые лозунги. Да, за Керри по-прежнему проголосовали гомосексуалисты, черные, атеисты и матери-одиночки. Но этого пока все еще слишком мало. Победа Буша означала фактически конец эпохи 68-го года. Все ценности, которые были предложены 35 лет назад, были внедрены и принесли много хорошего. Но за это время они исчерпали себя.
Наверняка когда-нибудь маятник качнется обратно. И “общечеловеки”, которые неожиданно очень некомфортно чувствуют себя вне власти, придумают новую программу. Тогда начнется очередной левый марш, который захватит и Россию, ставшую частью остального мира. Только одно очевидно: путь к этому лежит не через капитуляцию в стиле испанских социалистов, а через то, что идеи неоконсерваторов, идеи борьбы также исчерпают себя. Только после этого может случиться еще один культурный слом, и наступит очередной 1968 год.
