Уже несколько месяцев передачу “Калина красная” на “Радио России” ведет 24-летняя москвичка Елена Калинина. Девушка на всю страну в микрофон читает письма заключенных, присланные с разных концов России. Самое невероятное, что еще год назад сама Елена была заключенной! Музыкальный конкурс “Калина красная”, в котором она стала победительницей, перевернул всю ее жизнь, а вернее сказать, заставил начать ее заново. После досрочного освобождения наркоманка со стажем получила приглашение попробовать себя в качестве ведущей на “Радио России”.
— Я села на иглу, потому что мечтала стать самой лучшей, — призналась Лена Калинина корреспонденту “МК”.
В 1994 году, в 14 лет, Лена закончила 9 классов математической школы. Как и многие ее сверстницы, она мечтала стать известной артисткой. Поэтому и решила поступить для начала в фотомодельную школу, а уж затем попытаться стать студенткой Института кинематографии.
Родители Лены имели достаточно скромный достаток. Мама работала простым продавцом, а отец — водителем. В семье помимо Лены подрастали еще двое детей, Сережа и Вика.
За учебу в элитной школе фотомоделей “Шанс” необходимо было платить 326 руб. в месяц — по тем временам это около 60 долларов. Но девушка слезно умоляла мать: “Мамочка, родная, я обязательно стану знаменитой, и деньги, затраченные на мое обучение, вернутся сторицей”.
Делать нечего. Родители затянули потуже поясок и отвели любимое чадо в “Шанс”.
В школе занимались девочки в основном из очень обеспеченных семей. Веселая, общительная Лена быстро нашла общий язык со всеми. Но особенно подружилась с 17-летней Полиной. Старшая подруга быстро объяснила, что необходимо, чтобы ее заметили преподаватели актерского мастерства и пластики:
— Веди себя раскованно, не комплексуй, а главное — следи за своей внешностью и фигурой.
Но как тут не комплексовать? На фоне шикарно разодетых девочек она выглядела серой мышкой в своих недорогих кофточках и юбочках. А тут еще и полнеть начала. Однажды, когда Лена была в гостях у Полины, подруга достала из книжного шкафа коробочку и подозвала Лену.
— Вот что поможет стать тебе самой лучшей, — сказала она, указывая на шприц и пакет с каким-то порошком. — Я сделаю тебе завтра укол перед занятиями, и ты будешь порхать как бабочка...
И действительно, Лену словно подменили. Походка стала легкой и непринужденной. Она с точностью выполняла все движения. А главное — испытала необычное ощущение свободы и уверенности в себе. Целую неделю Полина бесплатно вводила 14-летней подруге героин. А потом резко заявила:
— Все! Теперь плати. Это удовольствие дорогое.
— Но у меня нет денег, — испугалась Лена.
— Бери у родителей, — посоветовала Полина.
Этого девочка не посмела сделать. Семья и так еле сводила концы с концами, оплачивая ее учебу. Но на следующий день Лена примчалась к подруге и взмолилась с порога:
— Делай со мной что хочешь, только помоги. Мне очень плохо...
Полина привела ее к своей знакомой семейной паре — Ольге и африканцу Ахмеду. Разговор был коротким. Девушке было предложено торговать наркотиками. За это она будет получать бесплатно свою дозу. Домой Лена больше не вернулась.
— Вы знаете, я плохо помню то, что было потом. Два года прошли как в тумане. Бары, рестораны, какие-то квартиры, облавы, приводы в милицию. Но нас всегда “отмазывали”. “Крыша” была очень надежной, — вспоминает Лена.
Иногда к ней возвращалось сознание того, что есть другая жизнь, что там мама, папа и сестренка с братиком, которые ничего не знают о своей любимице. Лена не общалась с семьей, и родные считали ее пропавшей без вести.
Однажды в один из хмурых сентябрьских дней, как рассказывает Лена, она, как всегда, подошла к зеркалу в ванной комнате. И вдруг ужаснулась. На нее смотрела какая-то старенькая девочка лет двенадцати. Бледное маленькое личико с ввалившимися бесцветными глазами было совершенно мертвым.
— Я лихорадочно провела рукой по своей щеке: “Господи, неужели это я?!” Из груди вырвался дикий крик: “Нет, нет, не хочу, не могу больше!” Как безумная я кинулась в комнату и схватила трубку телефона. Пальцы не слушались. В груди что-то запекло, и тело залихорадило, как от мороза. “Мама, мамочка, это я, Лена, спаси меня!” — закричала я в трубку.
Вера Александровна не узнала голос собственной дочери и не поверила, что это действительно она, однако назначила девушке встречу недалеко от собственного дома. Когда Лена подошла к месту встречи, ее ждала вся семья.
Первым подбежал заметно подросший братик Сережа. Лена молча шагнула вперед, оголила руки выше локтя и произнесла: “Вот, видите, что со мной”. От многочисленных уколов на руках не было живого места.
Вера Александровна рухнула на асфальт как подкошенная. Врачам “скорой” откачивать пришлось обеих: и мать, и дочь.
В наркологическом диспансере №1 Москвы, куда Лену привезли родители, медики посоветовали немедленно везти ее в наркологическую больницу №17. Но три часа без героина оказались для нее сущим адом. Боли были настолько сильными, что по дороге в больницу Лена не выдержала и сбежала. А через час она уже сидела в квартире наркодилера со шприцем в руке.
Этот притон уже был давно под наблюдением правоохранительных органов. Опера отслеживали всю цепочку наркоторговцев и именно в этот день устроили показательное задержание. Даже телевизионщиков по этому случаю пригласили. Но Лена уже получила свою дозу, и ей было все равно, кто и зачем снимает ее на камеру и почему обыскивают ее карманы.
На допросе и Ольга, и Ахмед показали, что именно Лена приносила им наркотики. Однако у Калининой в тот вечер не нашли ни грамма. Тем не менее по подозрению в совершении преступления ее отправили в СИЗО №46/6 в Печатниках, где в ожидании суда она провела 2,5 года.
— Все, что творилось со мной в СИЗО, можно назвать одним словом: ад. Ломка была страшная, а медицинская помощь — минимальной. Я даже до кровати не смогла сама дойти. Меня тащили волоком.
Лена перевела дыхание. По всему было видно, что даже время не смогло стереть из памяти страх, боль и ужас того, что она испытала. Среди малолеток в СИЗО она была одна-единственная наркоманка. В основном дети там сидели за воровство и хулиганство. Они смотрели на корчащуюся в постели девочку с ужасом в глазах. Лена не прикасалась к пище целый месяц. Вся в поту и слезах, она лишь изредка впадала в 15-минутную дрему. Сквозь которую однажды услышала незнакомые голоса:
— Похоже, она не жилец. Может быть, добавить ей реланиума?..
Но таблетки практически не облегчали ее мук. Чтобы перебить адскую боль, Лена скидывала матрац и ложилась на голую сетку. Боль от впившегося в тело металла отвлекала от нестерпимой ломки в костях.
Девочки, понемногу осмелев, стали ухаживать за страдалицей. Приносили ей чай и горстями сахарный песок. Сокамерницы отдавали ей все сладкое, что попадало к ним с воли. Ведь героин вымыл из организма глюкозу и напрочь посадил поджелудочную железу.
— Я бы не выжила, если бы они не поддержали меня, — утверждает Елена.
Через месяц кризис миновал, и она впервые поднялась с постели. Три месяца организм боролся за жизнь. Не знающая доселе ни одной молитвы, Лена каждый день просила Боженьку спасти ее.
Москва тем временем готовилась к встрече Нового года. Малолетки в отряде, как и все дети, ждали этого праздника с нетерпением. Своими руками делали нехитрые игрушки, вырезали снежинки. Для Лены это был не просто Новый год. Это было второе рождение, начало новой жизни. Долгие 2,5 года в СИЗО не прошли даром. Она закончила среднюю школу, к тому же очень успешно. Окрепла, похорошела, на щеках появился здоровый румянец.
— Какая ты красавица, — завидовали девчонки. — Точно актрисой станешь!
— Да, вы обо мне еще услышите, — отшучивалась Елена. И на самом деле для себя решила четко: как только выйдет на свободу — сразу учиться и работать.
20 декабря 1999 года состоялся суд, на котором Ольга, жена Ахмеда, призналась, что оговорила Лену, боясь за своего грудного ребенка. Однако суд постановил признать Елену Калинину виновной по ст. 228 ч. 4 УК РФ (сбыт наркотиков). И назначил ей наказание в виде семи лет условно с отсрочкой на пять лет, а также “прописал” принудительное лечение, в котором она, кстати, уже не нуждалась.
Приговор долго не вступал в законную силу: Ахмед, муж Ольги, из тюрьмы писал кассационные жалобы, одну за другой. И потому Елена в течение полугода не смогла получить паспорт и устроиться на работу. Все это время она как могла помогала маме по дому и на работе. Но мир, в который девушка вернулась с надеждой, не принимал ее. Подруги шарахались от нее как от чумы. Одиночество, неприкаянность доводили ее до истерики.
В один из таких дней позвонила подруга по “малолетке”. Лена еще в тюрьме стала крестной матерью ее родившейся девочки. Девушкам было что вспомнить — как дружили, как выручали друг друга в беде. Подруга призналась Лене, что так и не смогла устроиться на работу и вынуждена заниматься воровством. Одна, с ребенком на руках, она никому не нужна.
Как-то вечером Лена стала невольным свидетелем очередного преступления приятельницы. Вместе с двумя подельниками она ограбила торговый ларек. Милиция накрыла всю компанию с поличным.
На суде Лена Калинина взяла все на себя. Как сама она объясняет, “жалко было подругу и ребенка”. Хочется верить... Приговор — 8 лет общего режима — поверг в шок даже хозяина ограбленного ларька. Как он только ни оправдывал Лену — судьи были непреклонны. Через полтора года Елену из тюрьмы перевели в Можайскую колонию.
Журналисту “МК” удалось встретиться и поговорить с 30-летней Анной Смирновой, которая провела все эти годы в колонии вместе с Леной.
— Хотите верьте, хотите нет, но наша Лена — особенный человек. С первого дня появления ее в колонии все изменилось. То, что она натура сильная, стало ясно сразу. У нас это быстро проверяется. Дошли слухи, что в СИЗО о Лене уже сложилось мнение как о человеке справедливом, с сильным характером.
По словам Ани, Калинина повела себя очень грамотно. Она стала с первого дня защищать слабых и молодых, вновь прибывших девочек. Никогда не ввязывалась в никчемные разборки. И все к ней стали прислушиваться. По мнению Ани, ей иногда было достаточно просто посмотреть на человека — и инцидент был исчерпан.
Мария Борисовна Шульгина, начальник отряда, тонкий психолог, сразу обратила внимание на Лену. Ознакомившись с ее документами, она сама написала кассационную жалобу, усмотрев в деле нарушения. Суд не учел 2,5 года, которые Лена уже отсидела. При пересмотре дела срок снизили с 8 до 5,5 года.
После этого Лену словно подменили. В ней раскрылся талант певицы, режиссера и отличного организатора. В колонии регулярно проводились всевозможные конкурсы и фестивали. Благодаря ее усилиям, отряд занимал только первые места. Администрация колонии не раз предлагала девушке взять на себя официально должность председателя секции досуга — это сулило возможность досрочного освобождения. Но Калинина категорически отказывалась: не хотела выглядеть в глазах сокамерниц “шестеркой”. По сути дела, она и так была неформальным лидером.
Основное время девушки работали на производстве: шили камуфляжную форму. Заказы иногда были очень срочными, и тут начальство просто не могло обойтись без Калининой. Только ей удавалось заставить девчонок оставаться на сверхурочную. Иногда Лене приходилось делать это очень жестко. И никто не смел ее ослушаться. Ее авторитетом разруливалась любая ситуация. В то же время она не шла на поводу у администрации — могла, например, коротко подстричься, тогда как все остальные обязательно носили убранные длинные волосы. Надевала запрещенные брюки. В общем, по словам Анны, самонадеянности в ней тоже хватало.
Опасалась Калинина одного: что ее могут отстранить от репетиций в художественной самодеятельности. Но этого не случилось. Елену отобрали на Всероссийский конкурс заключенных “Калина красная”. В это время в колонии Анна ставила спектакль по роману Булгакова “Мастер и Маргарита”. Роль Мастера писалась специально для Лены. На премьеру должны были приехать телевизионщики.
С “Калины красной” Лена вернулась победительницей. А до премьеры спектакля оставалось всего пять дней. Лена на одном дыхании выучила свою роль и блестяще сыграла Мастера. Колонисты и гости пришли в неистовый восторг. Через полгода она была освобождена из колонии досрочно.
За ворота колонии Елена Калинина вышла не одна. За пазухой сидел мягкий пушистый котенок, за которым она ухаживала, как за ребенком.
На “Радио России”, к ведущему Вячеславу Клеменкову (он патронировал конкурс “Калина красная”), Елена позвонила не сразу. Сначала устроилась на работу в теплицу. Но наконец решилась позвонить. В трубке услышала мягкий голос Вячеслава:
— Леночка, где же ты пропала? Мы ведь тебя ждем.
— Я и не думала, что быть ведущей — такой адский труд, — поделилась Лена своими впечатлениями. — Но я уверена, что у меня все получится. Самое главное — у меня есть цель, к которой можно стремиться.
Ежедневные занятия вокалом, речью, пластикой, историей театра, кино и изобразительного искусства уже дают свои плоды. 12 ноября 2004 года, на втором конкурсе “Калины красной” в Ростове-на-Дону, Лена вышла на сцену в качестве ведущей.
— Я никого не виню в том, что со мной произошло. Бог послал мне это жесткое испытание, наверное, для того, чтобы проверить меня на прочность. Все можно преодолеть — надо только этого очень захотеть. А главное — чтобы мир, в который мы возвращаемся, как беспомощные котята, протянул нам руку друга, а не врага.
Затем, улыбнувшись, она произнесла почти шепотом:
— Сейчас у меня эфир, волнуюсь ужасно, как в первый раз...
После эфира нам удалось продолжить разговор.
— Ну как, Лена, какие впечатления от работы?
— Все, о чем идет речь на передаче, мне близко. Я понимаю людей, их боль, их радость, проблемы, сомнения. Это все то, что я пережила сама.
— Что пишут вам заключенные? Наверное, все больше жалуются на судьбу?
— Бывают и такие, но редко. В основном размышляют о смысле жизни, о несовершенстве в нашем обществе, рассказывают о совершенном преступлении. И обязательно попадется одно-два письма, в которых не одобряют наши передачи. Иногда — в очень резкой форме. Дескать, нечего с преступниками душеспасительные беседы вести. Да еще по их заявкам песенки распевать. Как правило, эти люди — пострадавшая сторона. Их тоже понять можно. Однако я считаю, что через покаяния человек очищает свою душу, и ему надо дать такой шанс.
