Москва — столица не только элитных микрорайонов, но и элитных помоек. Контейнеры с отходами — настоящий Клондайк. В мусорных баках могут оказаться и важные документы, и кредитные карточки с пин–кодами, и секретные документы…
Корреспондент “МК” провел ночь с королями московских помоек — бригадой мусоросборщиков. И выяснил:
• почему наши звезды все чаще используют бумагорезки, сжигают нижнее белье и крошат пищевые отходы;
• почему в мусорных баках можно найти тапочки только на одну ногу;
• на каких помойках можно найти совсем новую бытовую технику.
Получив перчатки и указание “не высовываться из машины на территории режимных объектов”, разглядываю наш мусоровоз. На ржавый “КамАЗ” нахлобучен огромный оранжевый кузов, где синими буквами крупно выведено: “ФАУНА”. В кабине перед ветровым стеклом болтается на шнурке еловая шишка, к приборной доске пришпилена искусственная роза, над сиденьями английскими булавками приколота фотография Сталина. Так, в компании с генералиссимусом, мы едем выгребать мусор со дна столицы — по-научному — твердые бытовые отходы.
По дороге знакомимся. Наш водитель Толя родом с Украины. В Москве с семьей живет уже пятнадцать лет. Работал в свое время сварщиком, потом друг по знакомству пристроил его работать на мусоровоз. Постоянно иметь дело с отбросами, конечно, малоприятно. Но запах и недосыпание компенсируются зарплатой в 15—18 тысяч. Грузчик Дима — коренной москвич. Начинал трудиться автослесарем на АЗЛК. Потом перешел в автобусный парк и в конце концов прикипел душой к мусоровозу: работа хоть и грязная, но незамысловатая, да и график удобный: две ночи через две.
Танцы у баков
0.20 Подкатываем к Большой Дорогомиловской улице. Дипломатические жилые корпуса обнесены оградой, у входа табличка “УПК МИД России”. В кромешной тьме у скопища мусорных контейнеров наблюдаем “блуждающие огни”.
— Опять охранники баки с фонариками шерстят! — отзывается беззлобно наш водитель. — Только зря! Все “сливки” уже сняли дворники.
С призывом “Вперед!” Толя сноровисто выпадает из высокой кабины. Следом, надевая на ходу рукавицы, пикирует вниз Дима.
Секунда — и металлический короб захватывается специальными клешнями. Зеленая емкость, задрав ободранные колесики, повисает в воздухе. Из контейнера с грохотом летят в приемник пластиковые мешки всех цветов и размеров, сиденье от стула, пластмассовая кукла, распотрошенный радиоприемник… Все это тут же утрамбовывает вмонтированный в кузов специальный пресс.
Громко лопается трехлитровая банка, и ее содержимое — прокисшие соленые огурцы — разлетаются фейерверком вокруг.
— С боевым крещением! — усмехаются напарники, глядя на мою просоленную куртку. И командуют: — Оттаскивай пустой бак!
Упираюсь в контейнер. Махина едва трогается с места! Из чугуна ее сварили, что ли? Это в моем дворе мусорные баки из тонкой жести. Возле дипкорпусов стоят добротные евроконтейнеры с закрывающимися крышками.
0.45 Сворачиваем с Кутузовского проспекта в переулок.
Контейнеры с мусором выглядят так, будто в них только что разорвался малокалиберный снаряд.
— Бомжи пролетели, — говорит Дима, шагая по битому стеклу и картофельным очисткам. — В помойке можно найти много чего съестного: слегка порченые овощи, кости, иногда даже мясо. Очень часто люди выбрасывают почти свежий хлеб. Через семь “точек”, ближе к Рублевке, если повезет, увидишь бывшего боцмана Степана. Этот тип с помоек и кормится сытно, и одевается как франт.
Мои бригадные не понаслышке знают: в мусорных контейнерах может оказаться все что угодно. Полгода назад, например, в милицию обратилась одна из крупных компаний: неизвестное лицо использует принадлежащие им секретные пин-коды доступа в Интернет. Задержанный аферист признался: “Нашел карточки на помойке”. Оказалось, карты экспресс-оплаты изготавливались на одной из коммерческих типографий. В процессе печати некоторые из них выходили с браком, и их попросту выбрасывали в мусорку.
Было дело, мусоровоз Толяна блокировали по дороге к свалке сотрудники очень серьезной организации и потребовали вывалить обратно содержимое кузова. Как выяснилось, в мусор случайно попали секретные документы. “Люди в черном”, не надевая перчаток, перетрясли все мешки, перебрали все пакеты… И отыскали-таки нужные листки.
— Однажды нас на “Запорожце” догнал пенсионер, — дополняет Дима. — Взмолился: “Откройте, ребята, кузов. Жена выбросила старые книги, а в одной из них была крупная заначка”. Только мусор-то уже утрамбовывается! Полчаса горемычный в дерьме копался — ничего не нашел. Поехал с нами на полигон. Так там бомжи быстро работают — через пять минут выловили из мусорной “реки” специальными крючками бордовый томик с Тютчевым. Правда, и комиссионные с заначки взяли приличные.
Захват с правой ноги
1.10 При въезде в Большой Каретный Анатолий разворачивает оранжевую махину через две “сплошные”. Тут же из подворотни выскакивает довольный постовой: “Нарушаете!”
— Отпусти, коллега, дороги–то пусты! — просит Толик.
— Какой я тебе коллега?! — задыхается от возмущения страж порядка.
Пока наш водитель перебирается в машину с мигалкой “улаживать вопрос”, мой напарник Дима откровенничает:
— К нам относятся как к прокаженным. У меня ни один знакомый не знает, что я работаю на мусоровозе. И Толян опасается: если одноклассники его сына и дочки узнают, кем у них папка работает, засмеют ведь.
1.45 Останавливаемся в Скорняжном переулке, где в нескольких корпусах живут граждане Китая.
— В “шанхае” всегда самые забитые, самые вонючие помойки, — говорят в один голос мои бригадные. — Грузим баки “с верхом”, и все время удивляемся: что они такое едят?
Знают мои напарники и то, что за воротами спят в машинах три водителя–бомбилы. Ждут 4 утра, когда обитатели многоэтажек поедут с баулами на рынок.
3.10 Подъезжаем к Большой Дмитровке. На охраняемой территории, где даже стены на сигнализации, живут вьетнамцы.
Выгружая из обнесенного проволокой отсека серебристые контейнеры, Дима замечает:
— Сейчас посыплются кипами ботинки, тапочки, кроссовки — и все на правую ногу!
Из бака на самом деле летит разноцветная обувка. Ни одной “левши”. Один из местных жителей объяснил: “По договоренности наши продавцы выставляют на прилавок всегда только обувь на левую ногу. Но ее все равно воруют. Приходится потом выбрасывать и все “правые” тапки и ботинки”.
3.40 Подъезжаем к следующей точке. Глядя на облупленные стены и облезлые рамы, никак не могу поверить, что мы стоим у посольства Зимбабве.
— Чему удивляешься? — говорит Дима. — У них здание забором обнесено только с парадного крыльца. Зато вокруг полупустых мусорных баков — чистота.
Кстати
В Берлине мусорные баки “оживили” — встроили в одну из панелей динамики, которые питаются от солнечных батарей. Выбросил в контейнер пакет с отходами, а он тебя поблагодарил на трех языках: немецком, английском, французсёком.
Спрашиваю напарников, что они думают о “рекламных” мусорных баках, в одну из секций которых москвичам надлежит выбрасывать бумагу и картон, в другую — пищевые отходы, в третью — стеклотару и алюминиевые банки.
— Наш народ сортировать мусор не будет — свалит все в одну кучу, — категорично заявляет Толик. — А руководству пора понять: банки-склянки, пластиковые бутылки, картонные коробки — это коммерческие продукты, сырье для промышленности. Их у населения надо покупать. Помните, по дворам ходили старьевщики и за небольшие деньги скупали тряпки и утиль?
Король помойки
5.05 Выруливаем к Рублевке. На крайней “точке” застаем местного сторожила — бездомного Степана. В добротном кашемировом пальто у теплотрассы он разбирает на запчасти навороченную магнитолу. Кисть Степана украшена якорем и синей надписью: “Второй раз бью по трупу”.
— Никому из ваших ребят не нужен лыжный комбинезон, только в двух местах сигаретой прожженный? — спрашивает бывший боцман. — Мэйд ин Австрия! Еще есть шляпа ковбойская, галстук с лошадьми…
Больше всего полезного, по словам Степана, можно найти на помойках перед праздниками: 30 декабря, например, или в конце апреля. Народ наводит чистоту, избавляется от старых вещей. Что из пальтишек, пиджаков и брюк приглянется, Степан прибирает к рукам — для себя и друзей, а что по размеру не подойдет, сдает в химчистку, а потом в комиссионку.
А вот кто мешает Степану жить еще лучше, так это фанаты знаменитостей. Мусорные баки возле домов звезд эстрады перетряхивают с завидным постоянством. Чтобы застраховаться от неприятностей, исходящих от не слишком брезгливых поклонников, звезды все чаше используют бумагорезки, сжигают нижнее белье и крошат пищевые отходы.
Кстати
Роясь в мусорных баках голливудских знаменитостей, калифорниец Харрисон сделал себе целое состояние. В течение двух десятилетий он устраивал набеги на мусорные баки голливудских знаменитостей. В его коллекции пакетик противозачаточных пилюль Шер, банковский чек Барбры Стрейзанд, телеграммы Хамфри Богарта, сломанные очки Джека Николсона. На каждом из предметов либо автограф знаменитости, либо этикетка с именем. Голливудская помойка сделала Харрисона богатым человеком. Он продал на аукционах около 10 тысяч “реликвий”.
Горшок вам на голову
5.45 Наш короб заполнился под завязку. Едем в Чертаново облегчаться. Мусоровозы ныне до свалок не доезжают, перегружают отходы на специальных пунктах в гигантские трейлеры. Наша машина въезжает на эстакаду, подкатывает к одной из воронок, по сигналу Толик опрокидывает кузов, вниз летят измельченные в крошку очистки, смятые в лепешку пластиковые бутылки. Уровнем ниже располагается мусоросборник. Когда заполнится и он, трейлер покатит на полигон в Тимохово.
6.15 А наша смена продолжается. Страшно клонит в сон. Едва держась на ногах, ворчу: “Забраться в кабину “КамАЗа” — все равно что подтянуться на турнике”. “Жирок не нагуляешь!” — соглашаются напарники и рассказывают, как несколько лет назад работали на мусоровозе муж с женой. “Водитель Коля–очкарик как сыр в масле катался. Жена его, могучая женщина, ворочала баки одной левой. Еще и подкармливала мужа в ночную смену пирожками да кофе горячим из термоса. От обоих пахло одинаково, никто дома нос не воротил…”
6.35 Делаем вынужденную часовую остановку.
— Простаиваем! Ждем, пока проснется один местный адвокат, — усмехается Толик. — Жалобщик строчит письма во все инстанции: “Мусоровоз газует, как Шумахер! Со всей дури шарахает баками об асфальт”. Какой чуткий! А как я могу на старой технике тихо по двору проехать? Да и мусорные баки не на воздушной подушке.
— Что только не летит нам на головы по утрам, — горячится Дима. — То воду из ведра выльют, то горшком с цветами запустят. Однажды скинули даже старый велосипед… А что кричат! “Ублюдки”, “говновозы”. А мы ведь работаем по строго установленному графику.
11.45 Смена подошла к концу. Мы с напарниками опустошили 139 баков! У входа в метро я выбрасываю в урну почерневшие перчатки. В вагоне забиваюсь в угол, мне кажется, что я сама пахну, как мусорный бак. Засыпая, успеваю подумать: нам только кажется, что смысл жизни в созидании. Вся наша деятельность в конечном итоге направлена на производство отходов…
