По дороге в Туголесский Бор нам встретилась сорока. Это мой талисман. С тех пор как на Алтае в преддверии какого-нибудь славного места — лазурного ли озера, горы, заросшей кедром, или поля медовой гречихи — непременно появлялась сорока, я жду от нее подарка.
Наконец мы свернули и оказались на окраине поселка. Дома разделяла узенькая улица, утопавшая в грязи. Мы хотели спросить, как пройти или проехать в библиотеку, но не рискнули. Зато у нас был адрес: улица Горького, дом 19.
— Прямо и налево, — сказала нам женщина в кокетливых резиновых чоботах с лиловыми кляксами, — не заблудитесь, у нас все просто.
И действительно, через несколько минут мы выехали на улицу Горького и остановились у нужного дома. На двери библиотеки висел здоровенный замок, а вывеска гласила: «понедельник — выходной».
Я открыла соседнюю дверь. За столом в комнате, точно выхваченной из прошлого, в позабытой чистоте присутственного места, в радуге розовых и фиолетовых фиалок сидела симпатичная женщина. За ее спиной виднелись советские ящички с карточками: «прибыл — убыл».
— Вот, приехали повидаться с заведующей библиотекой, а там замок, — сказала я. — Не знаете, как ее найти?
— Обязательно, — ответила спасительница, — правда, она может быть на огороде, но телефон-то с собой… Антонина Владимировна, тут к вам гости из газеты…
Через несколько минут в конце улицы Горького показался велосипедист. Это и была Антонина Владимировна Макалкина в парадной синей кофте с белыми цветами.
— Правда ко мне приехали? — спросила она, ловко спешиваясь с велосипеда. — Это откуда обо мне в Москве узнали?
Наверное, раньше в этом помещении был магазин. Наверное, в новой жизни он не понадобился. Так или иначе, запах старых книг, толстых картонных обложек, журнальных подшивок вытеснил отсюда все прошлые запахи — и появилась библиотека.
— И зачем она тут нужна? — задала я нехороший вопрос, пока Антонина Владимировна освобождала для меня место на столе, заваленном журналами. — У вас ведь всего 2500 жителей?
Меня не удивил бы никакой ответ. Маленький поселок в 150 километрах от Москвы, образованный в 1935 году для торфяных разработок. Читать перестали в Москве и Петербурге, далее везде, школьники осваивают программу с помощью пособий «Вся русская классическая литература в кратком пересказе» — это уже не требует доказательств, это такой же факт, как странные изменения погоды, осталось только с этим освоиться. В Москве меня бы стали уговаривать, что все поправимо. Будь я работником библиотеки, я бы, наверное, тоже уклонилась от прямого ответа. Неприятно говорить больному, что он умирает, врачебное вранье, как старый добрый анальгин, — все еще лечит.
— Я здесь с 1 марта 1986 года работаю, — сказала Антонина Владимировна, как будто не слышала вопроса.
Я загляделась на отличные подшивки журнала «Вокруг света» семидесятых годов.
— Наш читатель подарил, — поймав мой взгляд, сказала она. — Многие дарят, а как же.
Не хочет отвечать, подумала я. Патриот из болота. Вокруг саблезубые комары, хоть лопатой отбивайся. Любите ли вы книгу, как люблю ее я. Встреча со столичным журналистом…
— А меня не кусают, — улыбнулась Макалкина. — Хотите, я вам сейчас старинную книжку покажу?
Максим Горький «Фома Гордеев», издательство «Детская литература», 1950 год, иллюстрации Кукрыниксов. Тяжелый серебристый том, каждая картинка переложена папиросной бумагой.
Недавно кто-то просил дать домой, Антонина Владимировна, конечно, не дала — читай тут, кто ж такое сокровище домой доверит, там хоть какой аккуратист, а обязательно чем-нибудь уляпает.
Про любовь
И тут мы решили выпить чаю. Антонина Владимировна поставила на стол бутерброды с колбасой и сыром, конфеты, плюшки с изюмом. А я чай-то пью, а сама горюю. Не за плюшками я сюда приехала, триста километров туда-обратно.
Антонина Владимировна — коренная туголесская жительница. Ее мама, Екатерина Никифоровна Бугрова, тридцать лет отработала ночной няней в Туголесском детском доме. (Я чуть до потолка не подпрыгнула, обнаружив, что это та самая тетя Катя, про которую мне в прошлом веке рассказывали детдомовские дети, написавшие в редакцию отчаянное письмо. Только про тетю Катю доброе слово и сказали.) А отец был бригадиром уборочных машин.
Дома не читали, она одна из всей семьи ходила в библиотеку. В пятом классе был у них в школе учитель русского языка и литературы, Сергей Иванович Озеров. Его ученики до сих пор ходят к нему на могилу, такой был особенный человек. Он и привил ей запойную любовь к чтению.
Вот она и пошла работать в библиотеку. Только ей со временем условие поставили: нужно получить специальное образование. Поступила в Московское областное училище культуры, там был педагог Надежда Степановна Лобова — как будто ее подарили вместо Сергея Ивановича. Она помогла открыть Ахматову, Цветаеву, научила читать серьезные книги: «я там в жизнь вошла». Только Антонина Владимировна на Цветаеву (ну вот как правильно сказать?) в обиде. Из-за того, что руки на себя наложила, большой грех на душу взяла.
Прочла всего Шолохова, Шукшина, Маркова. Из русских классиков признает Ивана Сергеевича Тургенева: когда его читаешь, себя можно понять, с героями посидеть в тишине. Собрание сочинений Достоевского два раза перечитала: «Но это не Тургенев, я с ним спорю». Я спросила про Пушкина — нет, Пушкина читают в школе, а Тургенева всю жизнь.
Про врача
И тут в приоткрытую дверь вошел мужчина средних лет. Он был навеселе. Пошел было к стеллажам, но Антонина Владимировна его остановила:
— Ты, Андрей, меня знаешь, я тебе такому книг не дам, уж приходи завтра.
Он поблагодарил, попрощался и ушел.
— Видели, какое лицо у него хорошее, доброе? Бывший летчик, читает запоем. Любит историю, детективы. С ним очень интересно разговаривать.
Я попросила его формуляр. Последняя запись: «Путешествия вокруг Москвы. Сборник очерков писателей ХVIII–ХIХ века. Н.Карамзин, С.Шереметев, Н.Голицын» и книга Эдварда Радзинского о Николае II.
Через несколько минут появилась женщина, вернула журналы «Приусадебное хозяйство» и «Сельскую новь». Хотела взять другие, но Антонина Владимировна объяснила ей, что я приехала из Москвы, у нас серьезный разговор, и она сказала, что придет завтра.
— Вы спросили, зачем в такой глуши нужна библиотека? Сюда идут со всем. И за чтением, и с вопросами. У нас библиотекарь — это врач для души.
— А что будет, если ее закрыть? Ну, будут ходить к вам домой.
— Как это закрыть? Здесь ведь книги, а из книг можно получить ответы на все вопросы. Тут очень важное место — для другого общения, не в суете.
И я поняла, что Антонина Владимировна так долго не отвечала на мой вопрос, потому что искала слова. Она-то ведь знает, что слово — не пустяк. А я приехала из Москвы, там многого не знают и еще больше не понимают. Вот она и думала, как мне объяснить.
Про Идею Кузьминичну
История поселка Туголесский Бор началась в 1935 году. Тут велась добыча кускового торфа. Кроме местных жителей, торф убирали и рабочие из Орла, Тамбова и Рязани. Начали строить первые двухэтажные дома, потом появились почта, школа, амбулатория и больница.
Эти двухэтажные дома стоят и сегодня. С высоты ХХI века они кажутся недоразумением, и вот уже началось строительство многоквартирных домов. И только когда снесут эти приземистые постройки из шершавых бревен, люди поймут, что из их жизни ушло что-то очень важное.
К началу войны здесь уже был целый мир: больница, ясли, водонапорная вышка. Когда все мужчины ушли на войну, сборщицы торфа работали за себя и двух ушедших на фронт. Из документов, которые сохранились по сей день, следует, что план эти женщины выполняли на 300, а то и 400 процентов, ведь на этом торфе работала Шатурская ГРЭС.
После войны открыли наконец и клуб. В нем-то и разместилась библиотека. Наверное, есть какой-то тайный смысл в том, что первого библиотекаря звали Идея Кузьминична Баулина. Книг было около 2 тысяч.
А сейчас сколько?
Сейчас 13 тысяч.
Из 2500 жителей поселка в библиотеку записаны 750 человек. И это не «мертвые души» — все живые.
За 27 лет работы Антонина Владимировна Макалкина выявила алгоритм чтения, который выглядит так:
С 20 до 25 лет люди не читают, потому что им не до этого.
С 30 до 50 начинают читать женщины, а после 60 — мужчины.
Школьники приходят по необходимости, чтобы одолеть школьную программу. Женщины любят читать о жизни (сейчас постоянно просят книги про колхоз — это и была, по мнению большинства, настоящая жизнь), а мужчины предпочитают детективы.
Пять лет назад запоем читали американскую литературу, в основном фэнтези — сейчас это прошло. Несколько лет назад все читали Маринину — сейчас «мертво не читают».
Одно время читали Островского — тоже прошло.
Постоянно спрашивают книги Мамина-Сибиряка, Тургенева (это, как правило, женщины, уставшие от жизни). Запоем читают Бориса Можаева «Минувшие годы», «Казачку» Николая Сухова, Георгия Маркова, «Капитан Невельский» и «Война за океан» Николая Задорнова, время от времени спрашивают «Дело Артамонова», а вот «Клима Самгина» почему-то не читают.
В день, как правило, приходят 7–8 детей, столько же взрослых, и несколько человек обязательно посещают читальный зал.
Что интересно: у некоторых книг дома нет вообще, так что или здесь, или нигде. А кому-то нравится читать именно в читальном зале, потому что там можно спрятаться от всех, и от себя тоже. Вообще там, где много книг, всегда происходит что-то необъяснимое. И выходит, что этот зал — важнейшее место в поселке.
В прошлом году получили книги Дениса Драгунского, Метерлинка, Дины Рубиной, Марининой, Донцовой, Г.Щербаковой, Улицкой, Чингиза Абдулаева и «Закон божий» (для старушек).
Фонд пополняется на деньги местного поселения: в этом году на 5 библиотек выделили целых 19 тысяч рублей.
Постоянно помогает местная жительница, Татьяна Николаевна Швертечко.
Про злодеев и грешников
В 2000 году Антонина Владимировна Макалкина заболела и дала обет: если выздоровеет, обязательно выучит старославянский язык. Обет она исполнила.
Я спросила — почему именно старославянский? А она ответила: чтобы церковные требы людям читать, делать душе облегчение для умершего. Чтобы в последний путь проводить человека с почестями. И грешника тоже — чтобы облегчить путь туда, где всем воздастся по заслугам.
А еще девять лет назад Алевтина Владимировна стала смотрителем местного кладбища. Казалось бы: вот так неожиданность! Я подумала: может, для заработка? Но платят ей за это копейки. И все стало понятно, когда мы туда приехали.
Такого ухоженного сельского кладбища я не видела никогда. Ограды ровные, все сверкает свежей краской, куда ни посмотри — везде цветы. Макалкина нашла молодых людей — они не пьют, работают как положено, хоронят бес-пла-тно. В Москве, сами знаете, об этом и заикнуться в голову не придет. Как сказала Алевтина Владимировна: «Большой у нас там порядок».
И порядок этот не снаружи, а изнутри, от того дела, которым всю жизнь занимается эта женщина. Все, что она умеет, она узнала из книг и от людей, которые научили ее читать. Да и учили они ее не читать, а расти, трудиться над собой. Вот она и выросла. И находится рядом с людьми от рождения до смерти.
Есть у Конан-Дойла знаменитое эссе о любимых книгах «За волшебной дверью». И когда я стояла на пороге этой скромной деревенской библиотеки, меня вдруг залило горячей волной — так я поняла, что и эта дверь волшебная. За ней другая жизнь. И пока она есть, мы все еще можем надеяться. Каждый — на свое, и все вместе — на тот порядок, который древние греки называли гармонией. А гармония — это когда все правильно, все как должно быть.
Если у вас есть книги, которые вы можете подарить библиотеке в поселке Туголесский Бор, отправляйте их по адресу: 140741, ул.Горького, 19, поселок Туголесский Бор Шатурского района Московской области, для библиотеки. (Макалкиной Антонине Владимировне).
