МК-ВОСКРЕСЕНЬЕ
Филиппа Халсмана называют одним из десяти величайших фотографов мира и почитают как изобретателя уникальной науки — науки о недостойном предложении, или джампологос. Эту странную науку не изучают ни в одной школе мира. Тем более ее не найти в списке основных дисциплин, рекомендованных Министерством просвещения самой просвещенной из республик к изучению. В совершенстве этой наукой, как и птичьим пением, овладел только один человек — рожденный в Риге в 1905 году Филипп Халсман. Будучи по своей природе слишком честолюбивым человеком, он, не добившись успеха ни в одной из доступных большинству людей профессий, придумал собственный, пригодный для него одного странный бизнес.
НАША СПРАВКА
Филипп Халсман (1905—1979) признан во всем мире как один из выдающихся фотографов-портретистов. Более ста раз его фотографии помещали на обложки самых престижных мировых журналов, а это все равно что три раза подряд становиться лауреатом премии “Оскар”. Его карьера началась с публикации фотографии падающего в воду Джо Кеннеди, отца будущего президента. Затем он сфотографировал упавшего с третьего этажа собственного дома Сальвадора Дали. Потом подловил момент, когда Брижит Бардо “рыла носом землю”, падая с Каннской лестницы прямо во время церемонии восхождения звезд на набережной Круазетт. С той поры он не упускал случая заснять любую знаменитость в полете, и только в полете. Как ему это удавалось — секрет мастера. Всего послужной список мастера насчитывает сто сорок одну фотографию “падающей звезды”, в том числе актеров Мэрилин Монро и Фернанделя, физика Роберта Оппенгеймера, хулигана и скандалиста Сальвадора Дали, недостойного президента Ричарда Никсона, художника Марка Шагала и многих других.
Я был в Риге возле дома, где он родился, пару лет назад. Светило яркое солнце, и какая-то толстая американка раздавала открытки с репродукциями работ Халсмана. Рядом в галерее располагалась выставка его работ. Запомнил главное программное произведение маэстро: человеческий череп, составленный из восхитительных женских ягодиц. Почтенные старушки, смущаясь, ускоряли шаг, проходя мимо этой работы мастера. Мужчины, наоборот, останавливались, пробуя проникнуть в секрет мастера: сумма из шести попок производила на мужчин смертоносное впечатление.
Заметив мой интерес к фотокартине, ко мне подошла американка — куратор выставки.
— Вы знаете, у него было психическое отклонение... — сказала она мне, кивком головы указывая на портрет самого фотохудожника. — Он был одержим падениями, несчастными случаями. В его мастерской после смерти нашли папку, в которой были собраны вырезки касательно различных знаменитых авиакатастроф, падений с большой высоты в результате несчастного случая, и все такое прочее. Ему надо было бы стать летчиком, но он не подошел по здоровью. Он хотел быть цирковым гимнастом и ходить по проволоке, но у него было плохо с координацией. Наконец, он мечтал сделать карьеру художника, но так и не научился хорошо рисовать. В результате ему пришлось научиться нажимать на кнопку фотоаппарата, чтобы фотографировать первые в мире авиасалоны и прыжки парашютистов. Но на этом не сделаешь карьеру. И тогда он стал упрашивать знаменитых людей прыгать. Если ему удавалось заснять их в случайном падении — это было здорово. Если нет — он просил их подпрыгивать специально, лишь бы только запечатлеть тот самый уникальный момент, когда под их ногами нет никакой опоры. Самое удивительное, что именно это принесло ему мировой успех.
С самого рождения Халсман испытывал невероятный интерес к прыжкам: возможно, так наркоман испытывает интерес к героину. Своих родителей он удивлял тем, что еще в возрасте пяти-шести лет абсолютно безо всякой подготовки мог разбежаться, подпрыгнуть и сделать сальто в воздухе. Правда, поначалу это приводило только к горестным результатам. Крест на карьере “прыгуна” поставила травма спины. А затем, как бы в награду, последовало событие, изменившее все.
* * *
Однажды Халсману предложили сфотографировать одного из самых известных режиссеров — Альфреда Хичкока. Его степенность и солидность были общеизвестны. Мудрый режиссер основательно расположился в кресле за своим рабочим столом, предполагая, что в этом и заключается смысл позирования, закурил сигару и начал длинно и нудно рассказывать о своем занимательном прошлом: о фильмах ужасов, о романе с Марлен Дитрих, о дружбе с Гарбо и т.д. Неожиданно Халсман произнес: “О’кей! Я все понял о вашей способности испугать зрителя. Но как вы думаете, не могли бы вы его удивить, если бы попозировали мне в прыжке?!”
Возможно, солидный режиссер меньше бы удивился, если бы ему предложили раздеться. Но сам Хичкок вспоминал, что удивился еще больше, когда вместо негодующего окрика он помимо своей воли спросил: “А как вы думаете, я не умру от этого?” Фотограф с камерой посмотрел на его оплывшую фигуру, вспомнил, как недавно одна симпатичная актриса — студентка Калифорнийского университета, где преподавал Хичкок, целовалась с ним в коридоре, и ответил: “Сэр, вы еще очень молоды...” Но режиссер не обратил на эти слова ровно никакого внимания, он обдумывал странное предложение и все больше убеждался в том, что оно выглядит довольно заманчиво. “В конце концов не такой уж плохой способ умереть...” — пробормотал он. Филипп предвкушал удачу. Первый прыжок сэра Альфреда был не очень удачен. Он подпрыгнул не более чем на сантиметр и, неловко приземлившись, упал на пол. Через минуту в дверь постучала экономка: “Я работала внизу и слышала, что у вас упал шкаф”, — сказала она испуганно.
— Это вам показалось, — смущенно ответил Хичкок.
— Нет, я не могла перепутать. У меня на кухне даже потолок сотрясся! — испуганно воскликнула экономка.
— Ах, потолок! — обрадованно воскликнул Хичкок. — Это я всего лишь пробовал подпрыгнуть вверх!
— Зачем? — с негодованием спросила его служанка.
— Но это же здорово... — ответил Хичкок с непередаваемой детской улыбкой. — Я не прыгал так с самого детства...
И он затворил за экономкой двери. Прыжки возобновились. Дом трясло еще около десяти минут. В результате в портфолио Халсмана появились уникальные снимки прыгающего 180-килограммового лауреата премии “Оскар”.
* * *
После этого многие знаменитости сами стали просить Филиппа, чтобы он сфотографировал их в прыжке. Так, например, Фернандель, который всю жизнь занимался спортом, считал, что он может переплюнуть в этом деле всех остальных.
Местом для позирования он избрал чердачное помещение в своем особняке на мысе Антиб.
— Вы только должны сфотографировать меня целиком, — бесконечно повторял великий комик. — У меня от рождения очень длинные ноги. Когда я появлялся на свет, акушерка тянула меня за ноги. В результате они у меня вытянулись. С тех пор на всех фотографиях у меня помещается только одно лицо, а туловище, не говоря уже о ногах, не влезает в кадр.
— Ничего страшного. У меня влезет все, — успокаивал его Халсман.
Фернандель начал прыгать. Видимо, он сильно старался удивить Халсмана, потому что на третий раз подпрыгнул так высоко, что задел головой люстру, которая тут же с грохотом свалилась на пол. В результате Халсман опубликовал фотографию Фернанделя (ставшую впоследствии визитной карточкой актера), на которой знаменитый комик запечатлен сразу после того, как ему на голову свалилась люстра. Изумленные глаза, со сведенными к переносице зрачками, полуоткрытый в безумной улыбке рот — таким комика запомнили миллионы читателей.
* * *
Затем его о том же попросили знаменитые актеры Дин Мартин и Джерри Льюис. Когда Филипп попросил каждого из них подпрыгнуть, результат получился неутешительным. “Вы прыгаете, как беременные женщины, — вынес он приговор. — Будто боитесь, что у вас из штанов что-то выскочит. Может быть, вам стоит попробовать прыгнуть вместе, друг на друга, и столкнуться в воздухе животами, как это делают негры, когда танцуют на улицах?!”
Идея понравилась актерам, и они стали прыгать. Во время очередной попытки Льюис, который был выше Мартина, заехал товарищу в пах коленом. От боли Мартин заорал, испугав своим криком Льюиса, который заорал тоже. В результате получился гениальный снимок.
* * *
Несколько лет спустя у Филиппа был похожий случай с Грейс Келли, любимой актрисой Хичкока и женой принца Ренье Монакского. По общему мнению, ее блестящая карьера получилась таковой только из-за ее маниакального трудолюбия. Друзья ее молодости рассказывали, что иной раз, приходя по ночам к молоденькой хорошенькой актрисе, заставали ее не спящей, а сидящей за учебниками по актерскому мастерству.
В ее чрезвычайном трудолюбии сумел убедиться и сам Халсман. Когда он предложил молодой принцессе позировать ему в прыжке, она за один час подпрыгнула вверх около пятисот раз — это около ста прыжков в минуту. Она прыгала с таким напором и энтузиазмом, что фотограф не мог не заметить: “Теперь мне понятна причина вашего потрясающего замужества. Вы вкладываете все, на что способны, даже в самую незначительную задачу”. — “Вы поняли это по моим прыжкам?” — переспросила удивленно актриса. “Да”, — ответил Филипп. “Тогда вы должны понять, какова цена моего успеха. Действительно, я всегда выкладываюсь полностью, что бы ни приходилось делать”, — грустно сказала актриса. Ее трагическая гибель в автомобиле во время обучения вождению, собственно говоря, только подтвердила ее слова.
* * *
Когда Мэрилин Монро прыгала у Филиппа Халсмана в студии, она была в коротенькой юбочке, обтягивающей маечке и туфлях на высоких каблуках. В прыжке все время поджимала ноги в коленях. В результате на снимке получался странный эффект: ног не видно, а торс выглядел полуобрубленным. Не оценив всей прелести кадра, Филипп тут же прервал съемку и в довольно грубой форме заметил актрисе, что ему не видно ее ног, а это самое красивое, что есть у актрисы.
— Мэрилин, — сказал Халсман, — попробуй выразить свой характер полнее.
— Ты имеешь в виду, что мои прыжки показывают мой характер?
— Конечно. Пожалуйста, попробуй еще.
Но Мэрилин осталась на месте, побледнела и сказала, что больше не способна прыгать в короткой юбке, из-под которой видны трусики.
— Может быть, ты наденешь мои? — после мучительной паузы, которая показалась им обоим вечностью, спросил фотограф.
— Твои что? Трусы?!! — в ужасе спросила актриса.
— Ботинки, — ответил ей фотограф. — Тебе мешает прыгать не короткая юбка, а туфли.
— Я не могу без них, — возразила актриса.
— Хорошо, Мэрилин, тогда давай по-другому.
Халсман предложил актрисе надеть длинное вечернее ворсистое платье в блестках и вообще снять туфли, чтобы прыгать босиком. В результате вы можете оценить то, что получилось. На сделанном Халсманом постере актриса выглядит безобразно толстой, с большим задом, и если бы не ее волшебная улыбка и белокурые волосы, можно было бы подумать, что это прыгает постаревшая и раздобревшая Элизабет Тейлор.
* * *
Однажды он попросил прыгнуть своего друга актера Жака Тати. Тати был один из трех бессмертных европейских киноактеров-комиков. Стоя перед камерой, он вдруг сказал Филиппу с энтузиазмом:
— А что если я прыгну вверх и затем приземлюсь на спину?
— Почему на спину? — удивился Халсман.
— Так будет смешнее! И так еще никто не делал.
— А если ты сломаешь себе спину? — возразил Филипп. Это было, конечно, соблазнительное предложение. Но Халсман отказался от него, предпочтя видеть своего шестидесятилетнего друга здоровым, нежели сделать необычный кадр!
* * *
В конце 50-х годов уже маститого фотографа пригласили сфотографировать Одри Хепберн для журнала “Vanity Fair”. Одри тогда переживала трудную и мучительную процедуру развода со своим мужем и была совершенно не расположена позировать для прессы. Когда они первый раз встретились, Филипп увидел перед собой скорее нервного, очень озабоченного человека, нежели привлекательную актрису, суперзвезду, покорявшую мужские сердца.
Он не сразу рискнул предложить Одри прыгать, а начал с традиционного позирования в кресле. Когда Хепберн немного успокоилась, хитрый фотограф предложил ей выйти прогуляться в сад.
— Зачем? — удивленно спросила его актриса. — Нам и здесь неплохо.
— Я видел, там на яблонях растут такие красивые яблоки, — тут же начал импровизировать Халсман, — которые хорошо сочетались бы с цветом вашего лица. Здорово, если я сфотографирую вас в тот момент, когда вы тянетесь за плодами, чтобы сорвать их.
— Но они растут очень высоко, — раздраженно парировала актриса.
— Очень хорошо! Вы можете сорвать их в прыжке, — немедленно возразил ей фотограф.
— Зачем в прыжке? — заподозрив что-то неладное, спросила актриса. — Вы хотите показать миллионам зрителей, ношу ли я под платьем трусики, или вам в самом деле хочется увидеть, умею ли я прыгать?
Фотограф ухмыльнулся и ответил, что на самом деле его волнует способность человека “передвигаться вверх”. Эта фраза и та улыбка, с которой она была произнесена, моментально растопили лед в отношениях модели и фотографа. Актриса, немного подумав, вышла в сад и вскоре выглядела именно так, какой ее привыкли видеть миллионы зрителей, — юной, с детской улыбкой на лице и волшебно очаровательной. Номер журнала с ее прыжками имел оглушительный успех — весь тираж был полностью распродан в течение двух дней. А нижняя юбка, которая выглядывает из-под верхней, с успехом заменила Халсману трусики, которые он в самом деле надеялся сфотографировать.
* * *
Да, конечно, за время своей карьеры ему приходилось сталкивался с грубостью, хамством и даже отказом выполнять его просьбы прыгать. Каждый раз подобные несогласия разбивали Халсману сердце. К счастью, это случалось очень редко. И всегда фотограф убеждался в одной непреложной истине: “Знаменитые люди отказываются фотографироваться в прыжке только потому, что считают это неподобающим, унизительным или слишком интимным. Таким образом, необъяснимый страх перед публичными прыжками есть следствие более глубокого страха потерять свое достоинство. В этом проявляется скрытая, сидящая очень глубоко неуверенность в себе”. “В общем, — резюмирует фотограф, — если вдумчивый читатель сосчитает количество прыгунов — а сюда следовало бы прибавить сотни тех, чьи фото не опубликованы, но хранятся в моей коллекции, — он увидит, что избегали прыгать только один-два процента, и всегда это были только мужчины”. Странно, ни одна женщина, которую Халсман об этом просил, не отказалась.
