Что подтолкнуло меня взяться (уже семь лет назад) за этот цикл гастрономических портретов знаменитых сыщиков? Быть может, как раз тот восхитительный пончик с вареньем, раскушенный за вечерним чаепитием в отеле “Бертрам”, который брызнул неосторожно на подбородок леди Сертик, звезды газетных сенсаций. А вскоре мисс Марпл, знаменитейшая поверенная в делах Агаты Кристи, раскусит, как пончик, и саму леди, возглавляющую преступный синдикат.
И тут мною овладело неодолимое желание сделать кулинарный анализ, разглядев в нем физиономии любимых сыщиков: написать серию этюдов “Из меню знаменитых сыщиков”. Взглянуть на ланчи и обеды всухомятку Насти Каменской; очертить гастрономический силуэт Шерлока Холмса; разобраться с усатым лакомкой (обожал горячий шоколад!) Эркюля Пуаро; представить взорам восхищенной публики сервированную (из десятков описаний Сименона) скатерть-самобранку комиссара Мегрэ, любителя смачно поесть и промочить глотку; изучить скудный пищевой рацион знаменитого муровца Глеба Жеглова и сегодняшних питерских “ментов”... Так нечаянно и неожиданно для себя я ступил на тропу никем раньше не проводившихся исследований. И, без ложной скромности, стал первым — в детективном жанре — детективом... по чревоугодию или же постыдному аскетизму пинкертонов всех времен и народов.
Давайте в стремительном гастрономическом аллюре одолеем роман “Дом судьи” Жоржа Сименона, где комиссар Мегрэ, попавший в опалу и откомандированный в провинцию, проводит расследование убийства, случившегося в приморской деревеньке Этвийион. Отставим в сторону детективные обстоятельства — только харч: унылое зимнее побережье, мол, устричные отмели, рыбачьи лодки, сборщики раковин, корзины, полные мидий, накладывают неизбежный отпечаток на меню комиссара.
Завтрак: кофе, хлеб, сыр, колбаса. На обед ему принесли устриц, мидии, креветки, рыбу и баранину (мне нравится это сочетание!). Вместе со стаканчиком белого вина. В другой раз — мидии в сметане, местное блюдо, называвшееся муклад: Мегрэ был занят превосходнейшим дымящимся мукладом... (Это кухня Нормандии*, господа, истинная кухня Нормандии!) Он пытался сообразить, что у муклада за привкус: чуть пряный (карри!) — и немного похоже на дичь (подобные рассуждения вряд ли доступны миросозерцанию агатовского сладкоежки Пуаро). Затем — стаканчик вина и еще стаканчик у местной старенькой стукачки Дидины. Арманьяк (коньячок) в доме подозреваемого судьи. Обеды отмеряют движение сюжета. Суп, свежайшая камбала и свиная котлета с капустой. Нормандская кухня! А не заказать ли еще сыра? И стаканчик кальвадоса! Потом Мегрэ раскупорит бутылку белого вина, выпьет один-другой стакан...
Помилуй Бог: вы, поклонники великого Мегрэ, конечно же, знаете, что он не пьяница и не обжора. Человек крупный — он и откушивает заметно. По ходу расследования — портвейн у судьи. По тому же ходу — сандвич с паштетом. Кружка свежайшего пива и бутерброд с ветчиной (под бутербродом во Франции понимается нечто иное, нежели в России или в ближнем Замоскворечье: там бутербродом может наесться и клошар, ихний бомж, и даже нашенский прожорливый депутат Думы).
Комиссар Мегрэ — такое же невинное, искреннее дитя Франции, как Кола Брюньон и Фанфан-Тюльпан, Нана и Портос. Не гурман — не гурмэ, как знаменитый американский сыщик Ниро Вульф. Просто — великолепный едок! И уж заказывает он всегда самостоятельно, в особинку. Пусть какая-то баба за соседним столиком растерзывает (в “Розовом кролике”) лангуста внушительных размеров под майонезом, отдающим мылом. А комиссар закажет себе бифштекс, жареный картофель и две кружки пива... А потом — ломтик бараньего бока, горчицу и маринованные огурчики, если есть. Жареная картошка приготовлена превосходно: снаружи — хрустящая корочка, внутри — тающая мякоть (а не наоборот, как у нас). Ах, с каким удовольствием я присел бы за его столик!..
А его ночные перекуски в служебном кабинете на набережной Орфевр, куда из ближайшего бистро притаскивают груды бутербродов и, разумеется, пиво! Он щедр: откушивает вместе с подозреваемыми, возможно, и убийцами. Он — прелесть. А этот изумительный, редкостный, не домашний обед с мадам Мегрэ! Они нашли в Латинском квартале ресторан с застекленной верандой, где от жаровни приятно веяло теплом. Ресторан славился дарами моря, и Мегрэ попробовал всего понемножку — даже морских ежей, доставленных несколько часов назад самолетом с юга. Они ели жареную барабульку, запивая выдержанным “Цуйи”, аромат которого разносился по залу. Затем им подали десерт...
И снова провинция. Захолустная гостиница. Мегрэ пробежал глазами отпечатанное меню и протянул его инспектору Жанвье: “Мне закажи телячьи мозги”. “Лестница заскрипела под тяжелыми шагами комиссара. Спустя десять минут Эмма понесла наверх блюдо с закусками. Потом она поднялась вновь, неся кастрюльку со свежими омарами и порцию телятины со шпинатом”. Это не возрождающийся Урюпинск. Это французская глубинка (роман “Желтый пес”). И как же все восхитительно: без новых русских, без неотмытой “капусты”, на обыкновенные домашние франки!..
А лучшее у Мегрэ, конечно, — семейные обеды и ужины. Он очутился дома, где разносился запах тушеной макрели. Мадам Мегрэ готовила ее на медленном огне, с белым вином и горчицей (записывайте, господа, рецепт!..). Был вторник, а следовательно, день запеканки из макарон. Обычно в остальные дни блюда менялись (“с рассеянным видом он ел телячью печенку, зажаренную в сухарях”), но по четвергам у Мегрэ подавался мясной бульон, а по вторникам — макаронная запеканка, начиненная трюфелями со специями. В конце истории с “Ленивым убийцей” супруга Мегрэ приготовила тушеного зайца.
В романе “Маньяк из Бержерака” Мегрэ ранят, верная супруга, конечно, тут же примчится к нему в крохотный бретонский городок и организует ему домашний стол. “Сейчас я тебе приготовлю сливки с лимоном”. Мегрэ съел свои сливки с лимоном. Настоящий шедевр кулинарии... Но его раздражал запах дымящихся трюфелей, доносившихся из ресторана. “Это поразительно! — сказала жена. — Они здесь подают трюфели, как жареную картошку. Можно подумать, что они ничего не стоят! Даже в меню — за пятнадцать франков...”
Думаю, что именно благодаря нежной заботе и кулинарному искусству супруги Мегрэ удается, не поднимаясь с кровати, вычислить и поймать коварного преступника.
С грустью замечу, что на этом фоне наши отечественные пинкертоны выглядят хреново. Возьмем хотя бы одного из пионеров русского сыска г-на Дюковского (Чехов), который носится со своей дурацкой шведской спичкой по следам злодейски убиенного Кляузова. Но... “Юноша Дюковский, выпивай свою рюмку!” — зазывно вопит в финале совершенно живой и даже не похмелившийся “труп”. — “Это не он! — изумляется сыщик. — Здесь лежит какой-то живой болван!” Вот так мы расследуем, таков процент раскрываемости преступлений и поныне. И в традициях советских сыщиков Дюковский ничего не жрет, хотя в баньке, покрывшей его несмываемым позором, стоит и толстенный самовар, и супник с остывшими щами, и бутыль с водкой, и большое блюдо с окороком, которым смачно закусывает “убитый” Кляузов.
А возьмем бригаду сугубо частных сыщиков, совершающих всесоюзный розыск двенадцати стульев! Гигант мысли, отец русской демократии Киса — что вытворяет он в закамуфлированном под образцовую столовку ресторане “Прага”! Отказавшись, как последний жлоб, от деликатесов (“Водку чем будете закусывать? Икры свежей? Семги? Расстегайчиков?”), заказывает два соленых огурца (это с дамой?!), жалкие сосиски, большой графин водки и, надравшись, начинает лапать беззащитную комсомолку Лизу... А отец Федор, который свистнул в Дарьяльском ущелье у конкурентов любительскую колбасу и завис на скале? А сам Великий Комбинатор, во всех “Двенадцати стульях” не сделавший (по линии жратвы) ничего путного и лишь в “Золотом теленке” умудрившийся слямзить курицу у фельетониста Гаргантюа?..
Могут сказать, что я оперирую сомнительными примерами. Разве чекист майор Пронин — плюгавый отец Федор?! Да нет. Но все эти пресловутые “красные дьяволята”, менты, “рожденные революцией”, полуголодные борцы с “Черной кошкой”, “знатоки”, усталые генералы КГБ, до одури упивающиеся в своих кабинетах чаем с лимончиком, а на рассвете воспаленными, глубоко лубянскими глазами облизывающие из-за штор памятник Дзержинскому... все они не жрут — по партийной принадлежности. И концепции. Потому что у нас (насаждалась такая легенда) набивали брюхо черной икрой, заливаясь заморскими коньяками, только классовые враги. Гурманство словно бы входило лишь в сферу преступности...* * *Только ли у советских сыскарей была такая суровая житуха? А знаменитый Шерлок Холмс?.. Перечитывая Конан Дойла, убеждаешься в том, что бесполезно (надеясь на гастрономические открытия) гнать погонные метры знаменитых детективных историй. Ты все равно уткнешься в безымянные, беспредметные завтраки и ужины. А Эркюль Пуаро — прославленный сыщик и любимец Агаты Кристи?! Сколь бездарен, однообразен, уныл в еде этот усатый сладкоежка! Мы еще поговорим об этих удивительных сыщиках-стоиках...
Парадоксально, но столь же ветрена, пренебрежительна к своему питанию и звезда современного детектива Настя Каменская. Нет, разумеется, во всем остальном разница огромна. Начиная с литературного исполнения и продолжая общественным положением. Шерлок Холмс — частный детектив, а Каменская — майор. Маринина, ее литературная маман, — аж полковница. Но самое приметное, пожалуй, — в полном отсутствии юмора и иронии в марининских текстах и Настиной личности. Нет, писательница буквально упивается всеми несуразностями в характере своей сыщицы, во всем обнаруживая очень уж запрятанный женский шарм. (Признаюсь, давненько я не встречал столь забавных литературных портретов!..) А уж постоянные нелады Насти с “вкусной и здоровой пищей” она рассматривает с сентиментальным умилением. Вот лишь один из образчиков: “Настя уселась на кухне и стала терпеливо ждать, пока закипит чайник. Наверное, напрасно она мечтала о горячей и вкусной еде. Придется перебиться чем-нибудь быстрым и холодным. Она стала прикидывать, с чем бы съесть бутерброд, и не смогла вспомнить, остался ли у них сыр или ветчина или они вчера еще все съели. О том, чтобы встать со стула, подойти к холодильнику и заглянуть в него, речь, разумеется, просто не шла. “Леш, — крикнула она, — а у нас чего есть на хлебушек положить?” — “Зачем тебе?” — “Кушать очень хочется, бутерброд к чаю сделаю”.
Что же находилось в тот раз в холодильнике Насти Каменской, которой в свое время мы, разумеется, посвятим особый очерк? Об этом вы узнаете в одной из наших будущих публикаций “Меню знаменитых сыщиков”...
* В этой исторической провинции Франции — традиционно низкие показатели преступности.
