Мы тут на днях, братцы мои, господа хорошие, у себя в поликлинике в очереди к невропатологу на нервной почве заспорили, кто должен в первую очередь получать деньги... Одни говорят — “Газпром”, другие — армия, третьи — Сбербанк, четвертые — РАО ЕЭС...
А я, братцы мои, Одессу вспомнил... Я в брежневские годы “застолья” прилетел туда на свои гастроли... И вот перед их началом директор Одесской филармонии и председатель месткома, голубоглазый Александр Александрович, в 10 утра в кабинете директора устроили для меня старт-фуршет: бренди “Одесса”, лимончик, рюмочки... В общем, “комильфо”... Не успел директор наполнить рюмочки, как широко распахнулась дверь и в кабинет без стука вошла тетя Паша (старшая уборщица филармонии, стаж 35 лет). Не обращая ни на меня, ни на директора никакого внимания, она подошла к председателю месткома и начала:
— Шурик, я пришла сигнализовывать вам, что вы идете по краю обрыва!
— В чем дело, тетя Паша? — спросил ошарашенный Шурик.
— Шурик, вы распределяли премию, Шурик? А вы знаете, на каком участке у мине работает Нюта?
В голубых глазах Шурика тихий ужас — он не знает ни Нюты, ни участка...
— Так вот, Шурик, Нюта у мине работает на туалете... И Нюта не получила премию...
— Ну хорошо, — говорит Шурик, — мы это решим в рабочем порядке.
— Шурик, — говорит тетя Паша проникновенно, — разве я волнуюсь за премию Нюты? Я волнуюсь за вас, Шурик, потому что вы идете по краю обрыва...
— Что вы от меня хотите, тетя Паша?
— Чему нас учит партия???!!! — громовым голосом на весь кабинет спрашивает тетя Паша.
— Чему? — еле слышно повторяет за ней совершенно обомлевший Шурик.
— Партия учит: человек, который работает на говне — деньги должен получать в первую очередь!!!
И с гордо поднятой головой тетя Паша выходит из кабинета.
А что вы думаете, может быть, она права, братцы мои, господа хорошие?..
С воскресеньицем вас!
* * *
Ленинская простота, экономность, борьба с привилегиями и жестокое требование спартанского образа жизни от соратников. Незабываемый 1919 год. Ленин:
— Феликс Эдмундович! Отвечайте с пагтийной пгямотой! У вас ноги волосатые?
Дзержинский:
— Волосатые, Владимир Ильич.
Ленин Крупской:
— Наденька, пишите: “Дзегжинскому на зиму валенок не выдавать!”
* * *
Циперович заходит в отделение Сбербанка и поет:
— Ра-а-зре-ши-те ми-не за-а-а-пла-а-ти-и-ть за-а ко-о-мму-у-на-а-а-ль-ны-ые у-у-слу-у-ги и за-а ква-а-рти-и-и-ру-у...
Кассирша говорит:
— Пожалуйста. Но зачем вы поете?
Циперович поет:
— А-а во-о-т зде-есь же-е на-а-а-пи-и-и-са-ано: 642 ру-у-у-бл-я-я с пе-е-ни-и-ё-ём.
* * *
Заключенный в тюрьме размышляет вслух:
— Я мог бы стать миллионером, если бы не допустил одну маленькую ошибку...
— Какую? — спрашивает сокамерник.
— Мои зеленые сотенные оказались на два миллиметра длиннее американских.
* * *
В “Лефортово” тюремный надзиратель обращается к заключенным:
— Приказываю, чтоб сегодня в камерах все блестело — скоро сюда прибудет большое начальство.
Заключенные:
— Наконец-то! А его-то за что?!
* * *
Одесса. Поздно ночью раздается стук в дверь. Пожилой ювелир, хозяин квартиры, на цыпочках подходит к двери:
— Кто там?
— Откройте, имеем разговор!
Не успел хозяин открыть дверь, в его живот упирается наган.
— Ой! Кто вы?!
— Мы налетчики.
— Что вам нужно?
— Золото!
— И много нужно?
— 100 килограммов.
— Скажите, а 105 можно?
— Давай 105!!!
Кричит:
— Циля! Золотко! Вставай, за тобой пришли!..
* * *
Ну что ж, уважаемые, часы на цепочке, а время бежит, как любил говаривать мой пан Зюзя в “Кабачке “13 стульев”. Я хочу, чтобы мы все прежде всего по нынешним временам благополучно дожили до следующего воскресенья и снова встретились на этой странице. Нельзя допустить, чтоб из нас выветрили наше самое главное и великое отличие от всех народов мира — умение смеяться над собой, над своей жизнью и над ВСЕМ ВМЕСТЕ ВЗЯТЫМ.
Чтоб вы у меня все были здоровенькими!
Искренне ваш
