Чисто конкретный рэп: гармошка, картошка, водочки стошка

  От чего у людей обычно сползает “крыша”? Ну, от свалившегося в одночасье вагона денег, от раздувшихся амбиций, да просто если в детстве стукнули головенкой о поверхность, не важно — плоскую или выпуклую.
     “Ты в курсе, что у Валова (Шеffа всех российских рэперов) “крышак”-то уплыл? — гоготал как-то один ироничный “мегахаусовский” приятель. — Есть такой дядя — Слава Медяник. Ну, типа Миши Круга — “шансонье”. Так вот Валов с этим дядей сварганил блатно-рэп “Пусть будет все как есть. Аллилуйя!”.
     Влад Валов, отечественный хип-хоп-идеолог и в общем-то создатель Децла, когда-то брал на запись альбомов своего “Bad Balance” “беспроцентные кредиты” у питерской братвы (о чем сам говорит без всякого стеснения), но в неизбежно порочащих творческих связях замечен никогда вроде не был... И вот в момент, когда прогрессивная музобщественность плюется и захлебывается тоской-печалью по поводу того, что даже уже не галимый попс, а махровый блатняк нагло правит бал в радиоэфирах (две радиостанции формата “шансон” открыты друг за другом, пожрав при этом продвинутые электронные форматы, в частности — молодежную “Станцию”), появляется следующее концептуальное заявление.
     “Что общего между рэпом и шансоном? И то, и другое — музыка свободных людей. И шансон, и рэп по сегодняшний день считаются “антикультурой”, чем-то, что стыдно слушать приличному гражданину. Приличный гражданин нынче слушает либо бессмысленную попсу, либо причесанный и столь же лишенный всякого смысла “рокапопс”, искусственно мутированный из останков почившего русского рока. Но, находясь в андеграунде, под прессом непонимания и “неформата”, именно эти два жанра несут в России на своих плечах правду улиц и правду жизни индивидуума. Рэп и шансон всегда считались у обывателя дурным вкусом, потому что обыватель всегда стоит на стороне системы государства. А система заталкивает обывателю в уши так называемую поп-музыку, которая успокаивает человека и загоняет его в одно большое стадо. Рэп и шансон же полная противоположность — это бунтарская музыка. Любому человеку, внимательно следящему за резкими изменениями на музсцене, было очевидно, что встреча культовых героев обоих жанров неизбежна”.

     Уф! Это — не гневная листовка, брошенная под двери “Нашего Радио”. И не пламенная митинговая речь у стен MTV. Это всего лишь кусок из смачного пресс-релиза, проливающего свет на совместное творение Влада Валова и никакого не малоизвестного Славы Медяника, а — настоящего апологета русского блатняка Михаила Шуфутинского. Новейший трек носит название “Последнее дело”. И состоит из припева под гармошечные три аккорда (“А бабы — последнее дело”, — поет, естественно, Шуфутинский), вокруг которого намотан концептуальный валовский рэп с довольно жестким музыкальным бит-рисунком.

     Московские рекламы. На постерах — бабы.
     Фальшивые улыбки натягивают ради бабок.
     Лучше заведи компакт, где играют на гармошке.
     Водочки стошка, селедочка, картошка.
     ...Предпочитаю я носить папаху на макушке.
     Спортивные сапожки, широкие штаны, —
     Чтоб можно было зарядить врагу прямо с ноги.

     Воля, свобода под мелодию аккордеона.
     Признаю только тех пацанов, кто из народа.

    
     Вот такой, понимаешь, рэп “городских казаков”.
     — М-да, вообще, конечно, у рэперов и “блатняка” есть даже чисто эстетическое сходство: общая, скажем, любовь к свисающим золотым бирюлькам на шее...
     ВАЛОВ:

     — Ну, шансон и по тематике схож с рэпом: улица, сложные, экстремальные ситуации, порой — разборки, тюрьма...
     — Что же именно так сблизило тебя с такой одиозной фигурой, как Шуфутинский, какой такой тематический поворот?
     — У Шуфутинского очень интересная история. Человек эмигрировал в Америку, вращался в чернокожих кругах и записал, между прочим, клавишный трек для культовых черных рэперов “Run DMC”. Работал в Лос-Анджелесе на той же студии, где потом писались Тупак Шакур, Снуп Догги Дог, Доктор Дрэ. Сюда вернулся как свежее дуновение с Запада, стал петь то, что раньше было запрещено. А ведь с рэпом то же самое: он долго был запрещен в этой стране, поскольку — правда для молодежи. Ведь только в последнее время, через Децла, мы кое-как продвинулись к популярности. Это все нас с Шуфутинским объединяет. Еще мне понравилось, что его младший сын — рэпер, и жена сына — мулатка. Сын Антон сейчас — старший лейтенант американского морского спецназа, но при этом — отлично считывает рэп. Прямо реальный Эминем.
     — А с чего бы это Шуфутинский в Америке связался с черными рэперами?
     — А Миша всегда был поклонником негритянской культуры, он — крупный знаток джаза и черного блюза, поэтому, естественно, стал с этим пересекаться, эмигрировав в Штаты. Ситуация, когда он встретился с “Run DMC” в 84-м году, была такая: он что-то наигрывал на студии на фоно, это услышал Ран, который тоже там тусовался. Подошел: “Слышь, мэн, это то, что нам надо”. Ну вот. Потом уже в России в 95-м году у Шуфутинского были пересечения с хип-хопом — такой экспериментальный хит “Черный пистолет”. Тогда хип-хоп у нас был в полном андеграунде, и это первый мейнстримовый эксперимент: Шуфутинский вместе с рэп-группой “С.Т.Д.К.”. Там Миша поет припев, рэп на английском читает его сын Антон, а “С.Т.Д.К.” снялись в клипе в качестве танцоров. Смешно было.
     Кстати, в “Последнем деле” Шуфутинский остается собой, он не становится рэпером, а как шансонный певец пропевает абсолютно шансонную партию. Он — не лез читать рэп, а я — не лез петь. И получился альянс, дополняющий друг друга.
     — Вот вы сочиняете агитки о неформатной сути рэпа и шансона. А в стране уже вещает несколько шансон-радиостанций. И это выглядит как наглое засилье блатняка в эфирах с бессовестным вытеснением прогрессивной музыки!
     — Ну, вот и надо таким образом, через рэп, современную музыку туда внедрять, в эфиры “Шансона”...
     — Не мытьем, так катаньем?
     — Русский человек привык к блатняку. Все мужики после 30 лет в подавляющем большинстве, любой таксист слушает это. Услышав “Последнее дело”, песню Шуфутинского с рэпом, они обратят внимание, что это в принципе одно и то же. Бит хип-хоповый, а гармошка-то русская. Речитатив хоповый, а припев русский...
     — И что, после этого все таксисты, резко продвинувшись, кинутся слушать Доктора Дрэ?
     — Нет, мы этим проектом никаких глобальных целей не преследовали. И Шуфутинский тоже таким альянсом не собирался насильно завоевывать молодежную аудиторию. Это просто хороший эксперимент с раскрытой, казачьей темой.
     — Влад, у тебя еще были пересечения с другими форматами?
     — Ну, Мурат Насыров пел в треке “Моя царица” на моем альбоме “Имя — ШеFF”. У него в этой песне тембр очень похож на вокал Михея (бывшего солиста “Bad Balance”). И с панками “Наивом” аж с 94-го года все пишем песню. Чача (их лидер) все звонит: “Шеff, давай уже...” Не хочется писаться с неизвестными людьми. А с Мишей мы были заочно знакомы, потом — нормально посидели пару дней: я понял, что с этим человеком приятно общаться. А это самое важное для моей культуры, для хип-хопа: естественность отношений.
     М-да... Хотя ведь гомофоб Эминем тоже давеча “братался” с Элтоном Джоном. Очень многозначительно-уморительно смотрелось.
    

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру