Его победа была безупречной, золотая медаль безоговорочной, успех невероятным. Алексею Ягудину аплодировала Россия, а зарубежная пресса записывалась в очередь на интервью. За океаном, в Петербурге, был еще один человек, к кому журналисты ходили толпами, и, кажется, мама олимпийского чемпиона каждого корреспондента узнавала по голосу в телефонной трубке.
— Зоя Алексеевна, вы сомневались в победе сына?
— Я до конца никогда не уверена в превосходстве того или иного спортсмена. Это же спорт, а фигурное катание — это лед, и может быть все что угодно... Но считаю, что Леша достоин был золотой медали уже после короткой программы. Не потому, что он мой сын, а потому что он действительно безупречно откатался. Я кое-что понимаю в фигурном катании и видела, что ошибок не было.
— Правда, что Алексей и Женя Плющенко — враги?
— Леша и Женя никогда не были врагами. Женя неоднократно бывал у нас дома, и с его мамой мы немного дружили, общались на тренировках... Просто так сложилось, что с последним тренером, Алексеем Мишиным, у моего сына была некоторая несовместимость характеров. Они по-человечески поговорили, и мой сын ушел к Тарасовой. А Женя остался. И чисто по-человечески мне его жалко. Он ни в чем не виноват, его втянули в эти разборки.
— Алексей вам когда-нибудь жаловался на натянутое отношение со стороны общественности?
— Леша пострадал не меньше Жени. Когда он ушел от Мишина — началась травля. Сначала Лешу называли изменником Родины, потом “голубым”, потом алкоголиком... Мы всей семьей боялись, как бы до наркомании не дошло. Как же можно из моего сына делать такого монстра?
— Зоя Алексеевна, не понимаю, почему вы все объясняетесь сейчас, а не когда травля была в полном разгаре?
— Нам не хотелось оправдываться. Это — во-первых. А во-вторых, вы думаете, у меня всегда такой журналистский аншлаг? В те годы никто и не знал, что Леша время от времени находится в Питере, никто не звонил и не интересовался нашим мнением. Болеть за Ягудина считалось дурным тоном.
— Кто же все-таки научил Лешу выполнять сложные прыжки?
— Тройные прыжки мой сын делал уже у Александра Майорова, своего первого тренера. Дай-то бог ему здоровья... Очень жаль, что Александр Викторович уехал за границу. Он мог бы подготовить немало блестящих спортсменов.
— Леша так плакал на олимпийском пьедестале, он всегда такой чувствительный?
— Конечно, мой сын искренний человек... У него все эмоции на лице написаны. Я помню, он так же плакал, когда выиграл свой первый Гран-при.
— Чем вы в первую очередь займетесь, когда ваш сын приедет к вам?
— К сожалению, это произойдет только в середине августа. Но скоро Леша должен появиться в Москве, говорят, их будет сам Владимир Путин поздравлять... Буду надеяться, что Леше удастся слетать домой. Кстати, он должен привезти собачку к нам на воспитание.
— Какую собачку?
— Да Лорика. Он ее назвал в честь своей первой программы. Лорик сейчас находится с ним на Олимпиаде. Но Леше не до любимца, поэтому я и говорю, что собачку скоро переправят нам. Или сам Леша, или кто-то из его друзей. А у него их много.
— А поклонниц?
— Тоже хватает. Это я точно знаю. Девчонки и звонят, и приходят поздравить. Иногда они-то мне и рассказывают, как выступил мой сын...
— А вы разве не смотрите его выступления в прямой трансляции?
— Нервов не хватает. Я стараюсь все увидеть уже потом, в записи. И что интересно, даже когда уже знаешь исход, все равно переживаешь. Даже когда просматриваешь выступления десятилетней давности.
— Вот интересно, а что сейчас делает Алексей в Солт-Лейк-Сити?
Зоя Алексеевна хохочет:
— Уверена, интервью дает, как и я...
