Чужие грабли

Наш интеллектуальный продукт скупают оптом по дешевке

  Плохо, когда жуткого вида субъект прижмет вас в пустом подъезде к стене и, приставив лезвие к горлу, потребует кошелек. Если вы не работали в Голливуде дублером Шварценеггера, придется ведь отдать. Плохо! Но хотя бы понятно, что это ограбление.
     Когда знаменитые на весь мир фирмы платят нашим ученым и инженерам мелкой “зеленью” за многолетние коллективные наработки — это что? Благотворительность. Поддержка коллективного интеллекта агонизирующей державы. А вовсе не грабеж, как готовы подумать некоторые.
     Хотя и смахивает слегка на пять рублей, которые грабитель великодушно швыряет ограбленному на метро.

Мы гордые, как жирафы, но бедные, как крысы

     В редакцию “МК” обратились два явно не бездарных человека: Александр Ивако, кандидат физматнаук, изобретатель, и Владимир Хренов, автор тридцати изобретений, имеющий к тому же образование патентоведа. Они рассказали забавный сюжетик о том, как с помощью западных инвесторов российские “левши” получают возможность посоревноваться друг с другом.
     Итак, конкурс российских инноваций, затеянный осенью прошлого года журналом “Эксперт” совместно с компанией “Ауди”. Стимулов несколько: одноименный автомобиль победителю, пять грантов по 50 тысяч “зеленых” от Государственного фонда содействия развитию малых форм предпринимательства в научно-технической сфере, две специальные премии из Великобритании, три приза от Российской ассоциации венчурного инвестирования...
     Александр Ивако откликнулся на предложение с энтузиазмом. Ему посчастливилось разработать новую систему управления автомобилем. Более того, получить российский и международный патенты. Свои шансы в конкурсе он считал неплохими: во-первых, кто, как не автомобильный концерн, оценит новую систему; во-вторых, у нас энергично рекламируется однопедальная система управления авто шведа Свена Густавссона, а его, Александра Ивако, система имеет значительные преимущества. Разве может не победить в конкурсе то, что лучше лучшего?
     Ивако не просто расхваливает плоды своего интеллекта — он приводит факты. “Чудо-устройство” Густавссона позволяет сократить тормозной путь машины на целые метры, и потому одобрено Шведской дорожной администрацией, а компания “Вольво” примеривает эту систему к легковушкам, грузовикам и автобусам. По оценкам специалистов, изобретение Густавссона позволит избежать более 10% дорожно-транспортных происшествий. Но в таком случае устройство Ивако, не имеющее аналогов в мировом автомобилестроении, еще больше повысит процент спасенных жизней водителей и пешеходов.
     Одним словом, это не чайник с двумя носиками — от такого не отказываются.
     Изобретатель заполнил специальную анкету участника конкурса и тихо порадовался деликатности ее составителей: вопросы не побуждают изобретателя раскрывать ключевые секреты. Что ж, рассудил Ивако, значит, затребуют материалы позднее, чтобы оценить достоинства инновации.
     Однако время шло, вот уже растаял снег, а вместе с ним и надежды автора изобретения на его востребованность.
     Из 475 поданных на конкурс заявок экспертный совет отобрал 124 допущенных к участию во втором туре. Заявки Ивако среди них не было.
     Почему? А вот на такой вопрос ответа не будет. Экспертный совет вывесил на интернетовском сайте свое принципиальное решение: апелляций не принимать! И мотивация: в сентябре начнется очередной конкурс — никто не мешает попытать счастья вновь.
     Вот тут-то Ивако с Хреновым крепко задумались. Что же получается: нужнейшая для тех, кто за рулем, и для тех, кто на тротуаре (то есть для всех!), разработка отклонена фактически без выяснения, в чем именно суть новизны.
     Тогда, заключают мои собеседники, это вовсе не конкурс, а лишь его видимость. Не суть, кто выиграет четырехколесную игрушку, кто — гранты. Истинная цель конкурса, по мысли Ивако и Хренова, совсем в другом — в быстром и эффективном сборе информации о новейших российских разработках.
     Почему же тогда заявка Ивако угодила “в шлакоотвал”? Все очень просто: потому, что она защищена патентом, — не хапнешь. Ушлым дяденькам из “Ауди”, “Дженерал электрик”, министерства торговли и промышленности Великобритании и прочих солидных западных организаций, чьи представители приняли участие в работе экспертного совета, гораздо интересней “свежачок”, самотеком заплывающий в заботливо расставленные сети. То есть не защищенная патентами интеллектуальная собственность мозговитых медведей откуда-нибудь с Алтая или из Вятки. Этим зимовщикам с берегов Угрюм-реки премиальных побрякушек за глаза хватит, а эффект от их инноваций может измеряться сотнями тысяч, если не миллионами.
     Анализ организации конкурса, проведенный Владимиром Хреновым, укрепляет его в таком мнении. Вот, конспективно, опорные пункты этого анализа. Экспертный совет конкурса состоит из 30 членов. 10 из них — высокопоставленные чиновники государственных организаций и различных фондов, еще 5 — инновационных, инвестиционных и консультационных организаций и фондов, 7 человек — представители иностранных и международных компаний. Сколько же остается тех, кто со знанием дела способен разобраться в сути представленных инноваций? Всего-то 8. Так ведь 5 из этих 8 — специалисты в области химии и биологии.
     Сколько же экспертов остается, чтобы оценить технические проекты, традиционно занимающие больше половины из представленных на конкурс? Только трое! На более чем две сотни заявок. Можно ли при такой нагрузке всерьез говорить о технико-экономической экспертизе проектов?
     Каковы — в этом логическом разрезе — истинные итоги конкурса российских инноваций (стеклянные бусы от фирмы “Ауди” для российских папуасов не в счет)?
     Допустим, эксперт выковырял из груды пришедших на конкурс бумаг изюминку, представляющую интерес для зарубежного партнера. “Левшу” — тульского ли, вологодского или читинского — пригласят на встречу с улыбчивым менеджером из компании с громким именем. Угостят колой, “Мальборо”, а то и “Джонни Уокером” и предложат несколько сот баксов за пакет чертежей с пояснительной запиской. Обе играющие стороны понимают: откажешься — вообще останешься ни с чем. Ведь российская внедренческая машина не то что буксует — валяется на обочине прогресса.
     Один сотрудник НИИ, некогда славного и орденоносного, ныне же едва живого, съежившегося до четырех комнат и пробавляющегося сдачей в аренду своих просторных владений, в анонимном разговоре признается: халтурим сообща. Руководство, пользуясь связями, отыскивает западных благодетелей, которые платят — втрое-вчетверо меньше, чем в “ихних копенгагенах”, — за научно-технический продукт поредевшего, но все еще дееспособного коллектива. Довольны все: 1) забугорный охотник, задешево привозящий из российских пампасов вполне употребимую интеллектуальную дичь; 2) научные сотрудники и инженеры, которых “калым” подтягивает почти к самой черте бедности; 3) пирамидка менеджеров, давно забывших институтскую программу, но регулярно преуспевающих в посреднических сделках.
     Отличная игра — выигрывают все. Кроме нас. Всех нас, объединяемых собирательным словом “россияне”. У которых тырят из-под носа все, что плохо лежит. Нет, не так: тырят все, потому что все плохо лежит. Ну ладно, лес, нефть, алюминий, оружие, авиатехника, флот, алмазы, золото... Всего этого, уплывающего за бугор за бесценок, жаль до слез. Но интеллектуальный продукт жальче — он, если правильно считать, дороже золота.

Клептофобия как мания периода раннего капитализма

     С легкого пера Карамзина безличный глагольчик “воруют” стал для России знаковым. Так ли уж много на самом деле воруют или больше запугивают этим словом друг друга — никакой, поди, ревизор не разберется.
     Мы решили проверить обоснованность опасений изобретателей. И первым делом позвонили в журнал “Эксперт”. С нами побеседовал Владимир Муравьев, один из организаторов конкурса российских инноваций. Предположение о том, что сразу отметались запатентованные разработки, он отверг. Напротив, патентная защищенность — это плюс, при прочих равных условиях дающий преимущество. Сколько подобных “плюсовых” проектов прошло во второй, да уже и в третий тур конкурса — этого Владимир не знает. Почему отклонена заявка Александра Ивако? Видимо, неотчетливы рыночные перспективы разработки.
     Однако перед подачей заявки на конкурс была проведена оценка возможной рентабельности данной инновации. При допущении, что всего лишь 5% автовладельцев Москвы захотят установить на своей машине новое устройство, экономический эффект составит 25 миллионов долларов. А если не 5, а 20 процентов, да не в одной Москве, а по всей России? Счет пойдет на миллиарды. Это ли не рыночные перспективы?
     Впрочем, более конкретного “разбора полетов” с Владимиром Муравьевым не было: ведь неизвестно, кто именно из экспертов оценивал заявку Ивако, и уточнить это не удастся — эксперты живут в разных городах и странах, да и в силу специфики работы на одном месте не сидят. А поскольку рассмотрение апелляций в условиях проведения конкурса не предусмотрено, все концы, как говорится, в воду. Автору дозволяется оставаться при своих сомнениях. О прозрачности конкурса и ясности критериев оценки никто, выходит, не позаботился.
     Вопрос о возможности классно организованного грабежа изобретателей в форме конкурса инноваций я задал Галине Николаевне Андрущак, генеральному директору ЗАО “Патентный поверенный”. Она решительно исключила подобное предположение. Ссылаясь на свой опыт общения с иностранными партнерами, Галина Николаевна отметила их особую щепетильность в вопросах интеллектуальной собственности. Прежде чем приступить к обсуждению конкретной разработки, они непременно поинтересуются, защищена ли она. Если нет, обсуждение пресекается: иностранцы не хотят даже гипотетической возможности подозрения в нечистоплотности, которое могло бы на них пасть. Выгода от возможного присвоения чужой разработки не идет ни в какое сравнение с моральным ущербом от возникшего недоверия. Так привыкли считать на Западе, это органическая часть их правовой культуры. Наша же подозрительность чаще всего объясняется тем, что у нас подобная правовая культура пока не сложилась. Это и понятно: известно ведь, кто громче всех кричит “держи вора”.
     В том, что эксперт почти неуловим, я лично убедился, пытаясь вызвонить хоть кого-нибудь из тридцатки. После долгих усилий все-таки удалось. Мы даже встретились с Владимиром Викторовичем Савельевым, кандидатом технических наук, заместителем генерального директора Объединенной компании высокорискового инновационного финансирования.
     Я откровенно спросил члена экспертного совета конкурса, не является ли главной необъявленной целью этого мероприятия масштабное присвоение компаниями-инвесторами российской интеллектуальной собственности?
     — А зачем для этого конкурс? — улыбнулся Владимир Викторович. — Иди в патентную библиотеку и воруй сколько хочешь.
     — Так ведь там патенты, — возражаю в меру своей скромной эрудиции, — украдешь — потом судиться придется.
     — Украсть можно всегда, — раздумчиво объяснил мне собеседник.
     А потом уточнил: не все ли равно западной фирме, в какой форме оплатить приглянувшуюся инновацию? То ли приватно договориться с изобретателем, выгодно сыграв на разнице в уровне жизни там и здесь. То ли воспользоваться опубликованным патентом, кое-что формально изменив. То ли, наконец, грубо украсть, рискуя в случае судебного домогательства со стороны потерпевшего оплатить иск.
     С точки зрения технического прогресса, растолковал мне собеседник новую для меня мысль, безразлично, в какой форме инновация пересекает границы. Телефон, к примеру, был изобретен в США, а вскоре им стал пользоваться весь мир. Кто сегодня вспомнит, была разработка Белла куплена или украдена? Так и все остальное.
     Более того, организованный грабеж в форме подобного конкурса, по мнению г-на Савельева, маловероятен. Интерес крупных западных корпораций к нашим интеллектуальным залежам был велик в середине 80-х, когда сняли гриф секретности с наших самых потайных сундуков. Вот тогда — да, воровали во всех возможных формах. Сегодня те давние советские накопления порядком перетащены на Запад. А до каких бусурманские руки не дотянулись — те уже морально устарели, даром никому не нужны.
     Секретные разработки последних лет опять надежно накрыты режимным колпаком: разгильдяйство времен поздней перестройки преодолено. Откровения же одиночек, приходящих на подобные конкурсы инноваций, по большому счету серьезным менеджерам неинтересны. В каждой развитой стране существует избыток инновационных инициатив. Внедрить что-нибудь в производство — проблема более сложная, чем что-то равнозначное изобрести. Поэтому ни воровство, ни грабеж инноваций не актуальны. И опасения типа “растаскивают наш интеллектуальный потенциал” носят декларативно-патриотический характер. Патриотизм как мировоззрение может быть симпатичен, но как поведенческая стратегия в сфере инноваций он несостоятелен.
     Мы даже договорились с Владимиром Викторовичем до того, что если инвестиционная деятельность иностранных партнеров в сфере высоких технологий и связана с некоторым их обогащением, то пока нельзя измерить, чего здесь больше — пользы или вреда для России. Так сложилась сегодня расстановка сил в мире, что без участия капитала развитых стран мы все равно не раскроем свой инновационный потенциал. Будем делиться — кое-что достанется и нам. Такая вот логика парадоксов.
     Полуимперия, полуколония. Это я о России. Непривычно недавним гражданам второй сверхдержавы. Но, видимо, придется привыкать к этой шизофренической раздвоенности.
    

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру