МОДОЙ ОБ АСФАЛЬТ
Декольте стало символом нищеты, а рваное голенище — борьбы за экологию
Нашлись дизайнеры и придумали. И стало носиться. О коллекциях нынче только и говорят, журналы делают необычные съемки, чтобы обыватель, например, мог догадаться: этот вот оранжевый цвет связан с угрозой летних пожаров из-за засухи, а этот тюрбан не тюрбан — с Афганистаном. Хотите посмотреть, что там еще дальше — что, очень даже может быть, и вам придется надевать? Знайте что:
— нубуковые ботиночки с рваным голенищем, а также клетчатые бриджи непостижимым образом соотносятся с... морем, рыболовной сетью и исчезающими породами рыб (а также загрязнением Мирового океана);
— этнические мотивы на ярком платье-пальто напоминают о дискриминации индейцев вообще и прочих рас в частности;
— черные гетры на женственных босоножках и декольтированные дневные платья (ой, не удивляйтесь) — о бедности, нищете, бездомности.
Оказывается, после событий 11 сентября все больше и больше дизайнеров стали создавать коллекции с оглядкой на то, что происходит в мире. Расшифровать без подсказки и знаний, конечно, невозможно. Нам просто нужно знать, что сейчас такая модная тенденция: одежда отражает окружающий мир. Пугаться не стоит — ведь в свое время как зажигал народ под песню Аль Бано и Ромины Пауэр, оказавшейся впоследствии одой шахтерской борьбе за свободу и равенство! Как известно, главный критерий искусства очень прост: “нравится не нравится”.
GВещью сезона французы назвали блузу. Нет, даже не так. Они назвали вещью сезона “эффектную блузу”. Это что-то среднее между крестьянской блузой в стиле 80-х и блузой романтической в стиле 70-х. Рукав, конечно, фонариком, сплошь оборки, ришелье, вышивки. Цвета — самые “веселенькие” (как любили говорить наши мамы), а ткани — разнообразнейшие.
Удивительное дело, что к таким блузам, вернувшимся из прошлого, теперь идут сандалии. Нет, даже не так. Не сандалии, а гибрид босоножек с вьетнамками. Почти всегда большой палец ноги отделен перепонкой. Зато дальше — нет ограничений фантазии. Дом Шанель, например, на вьетнамках соорудил хлястик, и теперь обувь напоминает балетные тапочки (хотя и очень странные балетные тапочки).
GА еще во Франции разорвалась бомба. В некоторой степени она связана с выходом на экраны фильма Лелуша “А сейчас... Леди и Джентльмены”, где с Джереми Айронсом дебютировала как актриса Патрисия Каас (как известно, у героев сложился роман и за пределами съемочной площадки, да не пошел дальше из-за нежелания Айронса разводиться, а Патрисия, изобразив смирение, молвила друзьям: “Что же я, стерва какая — семью разбивать?”).
Короче говоря, бомба разорвалась в связи с заявлением Мадемуазель — образцом чистоты и невинности, между прочим, — сделанным надысь: “Одной родить ребенка? Да почему бы и нет?!” И еще публичным признанием по поводу разрыва отношений с Айронсом: “Я? Я свободна. Но он — он женат”. Журналистам, конечно, этого хватило. Впрочем, все это дало совершенно иной оборот: заявления Патрисии вызвали только... жалость к этой молодой женщине. Народ во Франции действительно жалостливый, и уж как не пустить слезу от таких неприкрытых откровений: “Я бы хотела влюбиться. Мне не хватает того, кто разделил бы со мной жизнь. Но женщины с именем почему-то пугают мужчин. Даже если я сама делаю первый шаг... Я не хочу быть одинокой. И потом я так мечтаю о детях! Даже если мне придется решиться на ребенка без отца, меня это совсем не испугает. Отец может быть заменен хорошими друзьями! Впрочем, у меня хватило бы любви и на детей, и на того, с кем мне хотелось бы быть вместе”. Если уж Мадемуазель заговорила в таком тоне о самом святом для нее (то есть заговорила публично о том, о чем никогда не говорила), значит, следует чего-то ожидать.