— Настя! Иди сюда, к тебе журналисты!
— Ой, подождите пару минут, я пока занята!..
...Из-за огромного станка появляется молодая улыбающаяся девушка, будто сошедшая с плаката “Слава труду!”. Глядя на Настю, ни за что не поверишь, что еще совсем недавно она бомжевала.
Шестьдесят московских бомжей сменили лохмотья на рабочие халаты. А Второй подшипниковый завод решил кадровую проблему за счет постояльцев Дома ночного пребывания в Люблине. Впрочем, именно так все и задумывалось в программе мэрии по реабилитации людей, лишенных жилья.
— В 1993 году мои родители продали квартиру. И хотя мы с сестрой были несовершеннолетними, наши права никого не волновали. В итоге всей семьей оказались на улице... Потом пришли в ДНП в Люблине, а в апреле 2001 года замначальника отдела кадров Валерий Румянцев пригласил меня сюда, на завод. Сначала работала шлифовщицей, сейчас — на “военных” станках. Учусь в наладчицы... Если бы мне сказали лет пять назад, что буду работать на заводе, я бы ни за что не поверила, — смеется Настя Митюхина.
Сегодня она — одна из лучших работниц. Поступила в Московский индустриальный университет, собирается работать на ГПЗ №2 и после того, как получит образование. А пока, в лучших стахановских традициях, увеличила норму выработки шарикоподшипников чуть ли не вдвое и продолжает ударно трудиться, исполняя за станком русские народные песни.
— Мне бы еще четверых таких, как она, — говорит Валерий Румянцев, — и я был бы спокоен.
Стереотип, согласно которому бомж — это опустившийся алкоголик, постепенно себя изживает. Чаще всего люди остаются без жилья в результате мошенничества или по собственной наивности. Впрочем, среди новых работников завода есть и те, кто отсидел по 15—18 лет, и те, кто еще пару лет назад был владельцем сети магазинов. Случается, что в разряд бомжей попадают люди с двумя высшими образованиями.
— Когда все это затевалось, я, конечно, видел определенный риск, — говорит Румянцев, — контингент все-таки... специфический. Но оказалось, что человеку достаточно дать шанс. Бывает ведь по-всякому: к примеру, работник из бомжа хороший, но без алкоголя он не может. Некоторых мы даже за счет предприятия пролечивали. Большинство из них очень дисциплинированны, не воруют, хорошо работают.
Алексей Андреев в Москву попал из... Буэнос-Айреса. Гражданство у него двойное, но в столице жилья нет. В Аргентине Андреев провел семь лет, работал управляющим поместья. 15 месяцев назад ему понадобилось вылететь в Москву по наследственным делам. А здесь он поиздержался. И попал в ночлежку, а оттуда — на подшипниковый завод.
— То, что нам дают возможность работать, — это, конечно, хорошо, — говорит Алексей. — Но, по-моему, многие из тех, кто пришел сюда из ДНП, этого не ценят. И в самом доме все не очень правильно устроено. В основном там уголовники и бывшие зэки. Пьют, спаивают других, нормальному человеку рядом с ними тяжело. На Западе если ты однажды пришел в приют пьяным, тебя туда больше не пустят. А здесь — запросто.
В цехе точных подшипников №3 постояльцев ДНП большинство. По словам замначальника цеха Олега Диеса, это его принципиальное решение.
— Лодырей здесь выживают сразу, но их мало, — говорит Диес. — Если человек устроился на завод — значит, не все потеряно. Среди них много хороших работников. Бывает, что кто-то из наших “старых” сотрудников подходит и возмущенно спрашивает: почему это бомж получает больше, чем я? И объясняешь: да потому что он работает на пяти станках, а ты — на двух. Иногда, честное слово, хочется москвича совсем уволить, а бомжа взять на его место!
Программе правительства Москвы по реабилитации бомжей уже больше года. И все больше предприятий готовы принимать на работу тех, кто в силу разных причин остался на обочине. Глядишь, через пару лет столичная промышленность вообще будет держаться на бомжах...
